*известковая вода
Дорогая передача.
Если было с кем - я менялась с ними семь раз в пару суток, здорово было занять место кого-то как раз накануне очень важного события. Кто-то нагладил с утра воротничок, торопливо замазал ожоги плотным телесным гримом и побежал на поезд. Я засыпала в своей кровати, спрятав по обыкновению голову под подушку, а просыпалась уткнувшись лбом в холодное стекло, за которым мелькало живое дышащее пространство, мне незнакомое, заштрихованное угольным карандашом, низкое серое небо, опутанное кружевами ветвей, деревья когтистыми лапками царапали облака, и они, прорываясь, кровили бесцветным на землю. И горизонт - такой, как я рисую - разделительная полоса, которая перечеркивала меня на уровне горла, я начинала дышать в облаках, а сердце билось на земле, все медленнее, все медленнее, медленнее, медле…
Я брала из рук проводника стакан с соком, разбавляла вялый разговор случайных попутчиков нелепостями и глупыми смешками, случайные попутчики недоуменно смотрели на меня - все же солидный мужчина в дорогом костюме-тройке, по их мнению, не должен был себя так вести, да, впрочем, что они понимают в поведении солидных мужчин в дорогих костюмах. Я принимала на чужой телефон звонки и сообщения от настолько незнакомых мне абонентов, что немел затылок, и сбивалось дыхание, такие смешные, милые, такие уязвимые в стремлении донести, объяснить, поделиться, за-ро-нить, чтобы про-рос-ло. Так волнительно было угадывать - какого ответа они ждут, куда должна подъехать Жюстина, и что стоит подарить матушке на день рождения, отправлен ли квартальный отчет, закрыты счета, и люблю ли я тебя. Я люблю тебя, это несомненно, чужое тело живо откликнулось на твои слова.
Я думала о тебе, когда снимала с багажной полки маленький чемоданчик с коваными уголками, когда курила в тамбуре, постукивая носком ботинка о другой, когда тянула на себя стоп-кран.
Когда меня швырнуло на пол, я как раз представила твое лицо.
В вагонных судорогах мне почудилась агония огромного умирающего зверя, мне всегда становится страшно находиться внутри чего-то почти живого. Я откинула подножку, вышвырнула чемодан наружу и улыбнулась проводнику, замаячившему за стеклом в двери.
В лицо мне ударил соленый ветер. Утопив ботинки в белом песке, я упала у кромки воды, и, накрывшись тяжелым шерстяным пальто с головой, уснула.
Проснулась, не сумев открыть глаза под пахнущей стиральным порошком подушкой.
Дорогая передача, я никогда не видела моря. Никогда.
Если было с кем - я менялась с ними семь раз в пару суток, здорово было занять место кого-то как раз накануне очень важного события. Кто-то нагладил с утра воротничок, торопливо замазал ожоги плотным телесным гримом и побежал на поезд. Я засыпала в своей кровати, спрятав по обыкновению голову под подушку, а просыпалась уткнувшись лбом в холодное стекло, за которым мелькало живое дышащее пространство, мне незнакомое, заштрихованное угольным карандашом, низкое серое небо, опутанное кружевами ветвей, деревья когтистыми лапками царапали облака, и они, прорываясь, кровили бесцветным на землю. И горизонт - такой, как я рисую - разделительная полоса, которая перечеркивала меня на уровне горла, я начинала дышать в облаках, а сердце билось на земле, все медленнее, все медленнее, медленнее, медле…
Я брала из рук проводника стакан с соком, разбавляла вялый разговор случайных попутчиков нелепостями и глупыми смешками, случайные попутчики недоуменно смотрели на меня - все же солидный мужчина в дорогом костюме-тройке, по их мнению, не должен был себя так вести, да, впрочем, что они понимают в поведении солидных мужчин в дорогих костюмах. Я принимала на чужой телефон звонки и сообщения от настолько незнакомых мне абонентов, что немел затылок, и сбивалось дыхание, такие смешные, милые, такие уязвимые в стремлении донести, объяснить, поделиться, за-ро-нить, чтобы про-рос-ло. Так волнительно было угадывать - какого ответа они ждут, куда должна подъехать Жюстина, и что стоит подарить матушке на день рождения, отправлен ли квартальный отчет, закрыты счета, и люблю ли я тебя. Я люблю тебя, это несомненно, чужое тело живо откликнулось на твои слова.
Я думала о тебе, когда снимала с багажной полки маленький чемоданчик с коваными уголками, когда курила в тамбуре, постукивая носком ботинка о другой, когда тянула на себя стоп-кран.
Когда меня швырнуло на пол, я как раз представила твое лицо.
В вагонных судорогах мне почудилась агония огромного умирающего зверя, мне всегда становится страшно находиться внутри чего-то почти живого. Я откинула подножку, вышвырнула чемодан наружу и улыбнулась проводнику, замаячившему за стеклом в двери.
В лицо мне ударил соленый ветер. Утопив ботинки в белом песке, я упала у кромки воды, и, накрывшись тяжелым шерстяным пальто с головой, уснула.
Проснулась, не сумев открыть глаза под пахнущей стиральным порошком подушкой.
Дорогая передача, я никогда не видела моря. Никогда.