Не о Сколково *
В Беленьком доме постепенно затухали огни, затихали шумы, расходились кто-куда, спеша по своим делам, чиновники, и только на минус втором этаже, в бывшем бомбоубежище президента Фолсмена только-только начала работать вентиляция, а смазливая служанка закончила расставлять на столе бутылки с колой. Первым в зал вошёл помощник президента Майкл МакФеллоу, "наш Микхаил", как за глаза его называли сослуживцы, варварски корявя русский язык, „Bеликий язык Солженицына, Сахарова, Горбачёва“, - подумалось Майклу - главному специалисту администрации по России. А ведь именно ему придётся остаться на пару часов после совещания, дабы написать меморандум президенту Браку Баме. "Пока эти грёбанные истуканы, которые забудут обо мне как только выйдут за дверь, будут играться кто с детьми, кто с внуками, а кто и с любовницей и кокаином."- зло выругался Майкл. Дела не ладились с самого утра. После вчерашней встречи с Alumni не проходила головная боль, ныла печень, а тут ещё это совещание по России. Ещё хорошо, что он сумел его назначить на вечер и у этих умников не будет соблазна часами молоть чепуху, в ожидании окончания рабочего дня. Всё, что от них требуется - это молчаливое (Иисус Кристос!) одобрениe Дорожной карты по нейтрализации растущего влияния России на мировые дела.
Размышление советника было прервано появлением людей в однообразных тёмных костюмах, цветами различались лишь галстуки, выдавая в ком выпускника Йеля, в ком - Принстона, а в ком и бывшего кадетa Вест-Пойнта. Майкл машинально посмотрел на часы: десять минут восьмого. „О, эта грёбанная привычка опаздывать, словно их пригласили на званую вечеринку. А дело касается России, этих безумных русских, которых они так мало знают и недооценивают.“ - подумалось советнику. А он их знал и чувствовал, а ещё он знал, что русским нельзя давать запрягать, а то потом они поедут очень быстро.
„Джентельмены“ - начал МакФеллоу, - „Вы все здесь знаете с какой целью мы собрались. Позвольте мне представить план, предлагаемый на утверждение. Буду краток (одобрительный шум в зале):
Начиная с конца 1999 г. Россия свернула с пути, предначертанного ей провидением, пути, на котором Россия взамен на торжество демократии и прав человека делилась бы с демократическим миром теми неслыханными богатствами, которыми эту территорию насытил Господь Бог (в зале слышится смех). Наша святая обязанность состоит в том, чтобы наставить наших русских друзей на путь истины (снова слышится смех).
А теперь, господа, прошу не делать никаких записей.
По прогнозам наших коллег из Лэнгли, Россия в течении следующих 3-5 лет перейдёт ту грань, за которой наши возможности влияния на эту взбесившуюся страну станут минимальными. Допустить этого мы не можем. Мы завоевали Америку и вырвали её из рук диких племён ради процветания и благополучия нашей нации ценой большой крови индейцев. Мы сделали это в 19 веке и будем делать это ради нашего процветания везде и всегда! (многие сидящие за столом аплодируют, некоторые - стоя). Но, господа, русские - не индейцы, и за окнами 21 век. Самый непокорный народ на Земле не должен понять, что его истребляют, что он стал помехой на нашем Великом пути к американской мечте. Надо забрать мечты этого народа, надо подавить его стремления, уничтожить его высокие порывы. Как это сделать? Надо оседлать вызревающую в его недрах энергию и направить по ложному пути и в нужное нам русло. Надо сделать так, чтобы их вновь накопленный потенциал ушел в свисток, надо убедить русских в их никчемности и обречённости“.
Голос из зала: „Kонкретней, больше конкретики!“
МакФеллоу: „ОК, вот пример. Наука. Надо внушить нужным людям, нашим друзьям в России мысль о том, что российская наука ахраична, неконкурентноспособна, пропахла нафталином и изжила себя. Что наука, как и страна в целом, нуждается в модернизации. С этой целью, под нашим контролем пусть они создадут что-то вроде Кремниевой долины, свой символ модернизации. Пусть они уверуют в этот символ, пусть загорятся этой идеей, и чем сильнее будет их вера, тем сильней будет их разочарование, когда они увидят, что на построение этого балагана они использовали все кирпичи от имеющихся у них храмов науки, что они обманулись в своих мечтах, и что сил на ещё одну попытку не осталось. И тогда в эти опустошённые души и головы мы вложим то, что будет выгодно нам. Однажды, в 1990-1991 у нас подобное получилось".
Голос из зала: „В те года у нас был Горбачёв, наш Gorby. Кто теперь нам поможет в выполнении плана? У вас есть кто на примете?“
МакФеллоу: „Oбщее руководство - их нынешний президент Едведев. А на русскую Кремниевую долину мы поставим нувориша Вешельберга“.
Голос из зала: „Вы думаете они станут исполнителями нашего плана?“
МакФеллоу: „Hаши психологи в один голос уверяют, что Едведев идентичен по структуре личности Горбачёву. Это тип личности направленный на разрушение. Что касается Вешельберга... (МакФеллоу покопался в бумагах) ... Наши швейцарские коллеги сообщают нам такое, что и за неразглашение десятой доли того, что мы о нём знаем, он будет готов голым прилюдно пройти весь Бродвей“.
Голос из зала: „Где будет располагаться этот центр?“
МакФеллоу: „Да вот хотя бы здесь.“ - и ткнул пальцем в какую-то точку на карте где-то под Москвой, медленно по слогам прочитав дико звучавшее для его ушей славянское название со множеством "о":
"Сооокооолокоовооо".
* Этот рассказ - литературный вымысел. Все имена, персонажи, места действия и описываемые события целиком и полностью являются плодом авторского воображения или же используются в вымышленных обстоятельствах. Какое бы то ни было сходство - как с реальными людьми, ныне живущими или умершими, так и с реальными событиями или местами действий - совершенно случайно.