(no subject)
Здешние женщины часто повторяют, что нуждаются в сильном мужчине. Нет, даже не так, не просто сильном, а "сильном, заботливом, ласковом и нежном". Тут, думается, контекст может быть исключительно физической силы.
Мне крайне сложно представить себе заботливого и ласкового, да еще и с невъебенной внутренней силой. Внутреннияя сила (термин-то какой птушный) присуща в основном разнообразным мудакам. Грубо говоря, проявление этой самой внутренней силы по сути своей всегда агрессивно-эскпансивное. Если индивидуум сидит себе тихо в уголке и не пиздит, но внутри весь из себя такой сильный, об этом никто никогда не узнает. Напротив, необходимо подчинять слабых своей железной воле, крушить личные мнения, топтать сложившиеся убеждения, сгибать в бараний рог обстоятельства под свои нужды и реагировать на альтернативщину быстро и резко, иногда чуть-чуть через край.
Возможно, кто-то скажет, что суть не в этом. Возможно, будут упомянуты люди, придерживающиеся по всякому поводу только своего мнения. Хочется возразить, что тут мы имеем дело с элементарным пассивным упрямством. Про людей "сложной судьбы" ничего не буду говорить, потому что в этом случае характер складывается по другим параметрам, его черты носят исключительно ситуативную окраску, да и притом искуственно выработаны.
В нашем же случае искомое качество может зародиться только на замесе определенного оспитания, усугубленного эгоизма и наличия немалой доли интеллекта. Смешно требовать от человека с такими базовыми параметрами жертвенной, сказочной заботы, ласки и нежности к объекту его любви и страсти. Смешно потому, что весь ожидаемый спектр чувств будет выражаться именно к объекту, а не к личности, причем непродолжительное время. И надо смотреть правде в глаза, причина выражения этих чувств будет сугубо эгоистичная, ограниченная устройством собственного комфорта. Жертвенность так подменяется компромиссом, сказочность стилем, а забота опекой.
А что дальше? А дальше наступает "внутренняя сила". Дальше наступает момент, когда один впервые говорит другому "сидеть", а у него в ответ делаются большие влажные глаза, начинают прыгать губы и неистово бьется в висках вопрос "что будет?". Будет на Олимпе кто-то один, либо никого.
Мне крайне сложно представить себе заботливого и ласкового, да еще и с невъебенной внутренней силой. Внутреннияя сила (термин-то какой птушный) присуща в основном разнообразным мудакам. Грубо говоря, проявление этой самой внутренней силы по сути своей всегда агрессивно-эскпансивное. Если индивидуум сидит себе тихо в уголке и не пиздит, но внутри весь из себя такой сильный, об этом никто никогда не узнает. Напротив, необходимо подчинять слабых своей железной воле, крушить личные мнения, топтать сложившиеся убеждения, сгибать в бараний рог обстоятельства под свои нужды и реагировать на альтернативщину быстро и резко, иногда чуть-чуть через край.
Возможно, кто-то скажет, что суть не в этом. Возможно, будут упомянуты люди, придерживающиеся по всякому поводу только своего мнения. Хочется возразить, что тут мы имеем дело с элементарным пассивным упрямством. Про людей "сложной судьбы" ничего не буду говорить, потому что в этом случае характер складывается по другим параметрам, его черты носят исключительно ситуативную окраску, да и притом искуственно выработаны.
В нашем же случае искомое качество может зародиться только на замесе определенного оспитания, усугубленного эгоизма и наличия немалой доли интеллекта. Смешно требовать от человека с такими базовыми параметрами жертвенной, сказочной заботы, ласки и нежности к объекту его любви и страсти. Смешно потому, что весь ожидаемый спектр чувств будет выражаться именно к объекту, а не к личности, причем непродолжительное время. И надо смотреть правде в глаза, причина выражения этих чувств будет сугубо эгоистичная, ограниченная устройством собственного комфорта. Жертвенность так подменяется компромиссом, сказочность стилем, а забота опекой.
А что дальше? А дальше наступает "внутренняя сила". Дальше наступает момент, когда один впервые говорит другому "сидеть", а у него в ответ делаются большие влажные глаза, начинают прыгать губы и неистово бьется в висках вопрос "что будет?". Будет на Олимпе кто-то один, либо никого.