«Золотов, не задумываясь, отдаст приказ стрелять по людям»
Оригинал взят у rimona в «Золотов, не задумываясь, отдаст приказ стрелять по людям»
Алексей Макаров вступил в НБП в 17 лет, и в период наивысшего расцвета партии, в 2005-2006 годах, участвовал практически во всей антикремлевских акциях прямого действия, за участие в уличном сражении с прокремлевскими активистами отсидел два года в Бутырской тюрьме. Позже, уходя от нового неизбежного ареста, вынужден был эмигрировать в Украину, а затем в Западную Европу.
Алексей рассказал сайту «Свинчатка» о том, как в 2006 году его допрашивал генерал Золотов
Это звучит немного странно, но дело в том, что я встречал однажды нынешнего начальника российской Национальной гвардии Виктора Золотова, бывшего руководителя Службы безопасности президента. О существовании этого человека, с которым меня, если так уместно выразиться, однажды свела судьба, я дано забыл. И вряд ли бы вспомнил. Но недавно, просматривая новости из России, я наткнулся на фотографию командующего созданной в апреле Национальной гвардии. Человек на изображении, напоминающий то ли бандита из 90-х, то ли воеводу времен царя Алексея Михайловича Тишайшего, показался мне знакомым. Я понял, что где-то его видел. Видел не на фотографии или по телевизору, а вживую, близко. И я вспомнил. Произошло это при интересных обстоятельствах http://korrespondent.net/world/155538-na-vsemirnom-gazetnom-kongresse-putinu-prishlos-vyslushivat-oskorbleniya-obnovleno , о которых не стыдно рассказать.
Дело было в июне 2006 года. Я, 17-летний участник всех тогдашних акций НБП, шел на очередной движ с двумя товарищами. В России мне не приходилось бывать уже больше 7 лет, и поэтому о нынешней оппозиционной активисткой жизни мне судить сложно. Наверное, многое изменилось в лучшую сторону, что-то возможно в худшую. Произошли изменения и в обществе. Многое стало по-другому. Летом того 2006 года если бы вы сказали кому-то, что надо идти на демонстрацию против режима, на вас посмотрели бы, как на безумного. «Крымнаша» не было, но были крайние пассивность и равнодушие. Несмотря на это, я тогда был уверен, что в 2008 году произойдет Майдан, танки под национал-большевистскими знаменами снесут стены Кремля и принесут нашей стране свободу. Сегодня национал-большевицкие знамена совсем по-другому воспринимаются, а само слово «нацбол» для нормального человека стало ругательством. Но это вина не моих тогдашних товарищей. Мы видели себя продолжателями дела эсеров, новыми разрушителями царской империи. До эсеров нам наверно было далеко, но хорошие дела делались и самоотверженности многим было не занимать.
Про Кремль и про царя я упомянул не случайно. Ведь именно в логово российского самодержца мы и направлялись. 5 июня 2006 года в кремлевском дворце торжественно открывался Всемирный газетный конгресс. Среди выступающих был сам Путин. То, что диктатор намеревался произнести речь на мероприятии, девизом которого была свобода слова и независимость журналистов, являлось несомненно несправедливостью. Которую, благодаря хорошо продуманному плану замечательных людей, мы и собирались исправить.
Несколькими неделями ранее были оформлены журналистские аккредитации. Мы подобрали одежду, подходящую событию и публике. Хипстеров в России тогда еще не было, но наш внешний вид предвосхищал появление этого явления. Из молодых, но опытных оппозиционеров мы превратились в представителей «креативного класса». Нацболы в 2006 году воспринимались главными нарушителями спокойствия власти, по крайне мере в центральных регионах страны. И мы были намерены во время своей акции на все 100 процентов соответствовать этим представлениям.
Рамки металлоискателей мы прошли без проблем. Аккредитации были чисты, а внешний вид - подходящ. Вокруг пояса я был обмотан баннером длиной несколько метров, а двое моих товарищей, парень и девушка, несли на себе огромные пачки листовок. Фсошники, похожие на спец-агентов из американских фильмов, нас пропустили без всяких вопросов. Дальнейшие события развивались, как и планировалось. Мы заняли замечательные места в центре зала, как можно ближе к сцене, настолько близко, насколько нам позволяли наши аккредитации. Помню, рядом оказались какие-то иностранные журналисты, то-ли корейцы, то-ли японцы. Затем выслушали несколько речей о необходимости свободы слова. Понаблюдали за вручением наград иранскому журналисту и писателю. Причем награждение вроде имело виртуальный характер, поскольку сам получатель призов находился в застенках режима аятолл. А вскоре охранники зашевелись и телевизионщики оживились. Стало понятно: скоро на сцене появится царь. Свет, который прежде освещал только сцену, загорелся во всем зале.
На лице у вышедшего Путина была его обычная немного придурковатая улыбка. Зал, наполненный поборниками свободы слова, вскочил, чтобы поприветствовать диктатора овациями. Поднялись и мы. Пока все стояли и хлопали, мы успели развернуть баннер и приготовить листовки. И когда овации улеглись, а присутствующие уселись, то стоять остались четверо, не считая фсошников. Путин - на сцене. А мы - в зале, с баннером «Путин - палач Беслана».
Нам удалось несколько раз выкрикнуть «Путин - палач свободы» и «Путин - палач Беслана» и разбросать листовки. Этого было достаточно. Неизбежное дальнейшее нами воспринималось уже с чувством выполненного долга. Произошло неизбежное винтилово. Помню, что мои ноги оторвались от пола, я сделал какой-то невероятный кувырок, увлекаемый руками плечистых агентов, и приземлился в проходе. Рядом лежали мои товарищи. Я успел выкрикнуть сбежавшимся иностранным журналистам что-то вроде «Смотрите, какая тут свобода». Затем нас потащили к выходу. Весь проделанный путь по секретным ходам кремлевского дворца я не помню, но в итоге мы оказались в какой-то комнате, являвшейся видимо караульным помещением ФСО. Наш уложили на пол и приказали держать руки за головой. Так мы и пролежали около часа, периодически получая пинки.
В конце концов один из фсошников сказал мне и моему соратнику, что-то вроде «главный хочет с вами говорить». Нас подняли и повели к тому, который у них главный. Меня втолкнули в кабинет. Я не разбираюсь в роскоши, но понял, что убранство помещения отличается дороговизной. За столом сидел нынешний командующий Национальной гвардией Золотов.
Про игру в доброго и злого полицейского многим известно, по крайне мере по-наслышке. В случае с Золотовым доброго полицейского не было. Впрочем, и цели меня допросить и этого крупного человека не стояло. Может, ему уже прилетело по шапке с самого верха, или должно было вот-вот прилететь. Возможно, он решил провести воспитательные действия по собственной инициативе. Неясно. Но воспитательные действия в любом случае состоялись. Начались они с бешеного монолога, что мол Путина вся страна любит, одни вы такие-сякие со своим мнением лезете. В процессе монолога получаю несколько ударов приличных размеров кулачищем по лицу. В воспитательном порыве Золотов совсем разошелся и начал угрожать какими-то совсем безумными карами. Он в частности пообещал, что прикажет своим подчиненным закидать дверь квартиры, где я живу, яйцами. Звучит совершенно дико, с учетом его статуса начальника кремлевской охраны. Видимо, начитавшись новостей про оппозиционный продуктовый терроризм, он решил, что с врагами так и надо. Или еще что-то, кто ж его разберет. Городя эту околесицу, воевода продолжал махать кулачищами.
Надо сказать, что никогда в жизни я не испытывал глупых заблуждений о том, что правоохранителей в России можно перевоспитать. Ненависть к милицейским погонам пришла ко мне намного раньше, чем довелось познакомиться в тюрьмах с «блатной романтикой». Да и к ментам у блатных неприязнь как правило показушная, а не истинная. Я много раз видел, как разного рода недовольная властью публика пыталась вести с задерживавшими их людьми в форме беседы о плохом президенте, коррупции и необходимости перемен. Сам я с 15 лет, то есть с первого своего приема был глубоко убежден: говори с охраняющим тебя только в случае, если прямо сейчас, на месте, что-то с этого получаешь. То есть если знаешь, что с дежурным перекинешься парой слов, и потом выйдешь из “обезьянника” на час раньше. Или посмеешься над глупой шуткой ппсника - и он не заберет у тебя шнурки, принесет пакет с продуктами, собранный с воли. А с операми, фсбшниками вообще как можно разговоров меньше, по возможности никаких. И поэтому когда медведеподобный Золотов учил меня любви к Путину, приводя довольно своеобразные, аргументы, в том числе конкретно физического характера, я просто думал - ну и ничего, дело сделано. А до того, что сейчас - так могло быть и хуже. В общем, не исправился я от нравоучений Золотова. Влетело ему по шапке или нет, этого я не знаю. Но раз Национальной гвардией сейчас командует, то значит если и влетело, то не сильно.
Через месяц после акции в Кремле я стал обвиняемым по делу об избиении участников прокремлевского движения «Местные». Два последующих года я провел в заключении. Никакого Майдана в 2008 году, как известно, не произошло.НБП была запрещена и развалилась, на преемственность с ней сегодня претендует реакционная секта Лимонова. В декабре 2007 года от телесных повреждений, нанесенных ему подмосковными операми, скончался нацбол Юрий Червочкин. А январской ночью 2009 года был убит мой друг Антон Страдымов, человек с трагической судьбой, о котором сегодня никто, кроме нескольких близких к нему товарищей, и не помнит. Хоть и отдал он свою жизнь за освобождение страны от путинской тирании. Той ночью, когда его убили, ему наверное было ужасно тоскливо и одиноко, он был совсем один, против нескольких врагов, и в последние свои минуты он знал, что умрет. Будет забит до смерти битами или арматурой. А его убийцы наверное потом поехали в какой-нибудь бордель, и пили там водку с девками, смеялись отвратительным смехом. Когда в России закрутится действительно по-крупному, командующий Национальной гвардией Золотов не задумываясь отдаст приказ стрелять по людям. И в то время, когда западные журналисты будут в сети возмущаться количеством жертв, он поедет в какой-нибудь отвратительный их служебный бордель. Будет пить там водку и смеяться. И давно атрофировавшаяся совесть ни на секунду не побеспокоит его.
Оригинал
Алексей Макаров вступил в НБП в 17 лет, и в период наивысшего расцвета партии, в 2005-2006 годах, участвовал практически во всей антикремлевских акциях прямого действия, за участие в уличном сражении с прокремлевскими активистами отсидел два года в Бутырской тюрьме. Позже, уходя от нового неизбежного ареста, вынужден был эмигрировать в Украину, а затем в Западную Европу.
Алексей рассказал сайту «Свинчатка» о том, как в 2006 году его допрашивал генерал Золотов
Это звучит немного странно, но дело в том, что я встречал однажды нынешнего начальника российской Национальной гвардии Виктора Золотова, бывшего руководителя Службы безопасности президента. О существовании этого человека, с которым меня, если так уместно выразиться, однажды свела судьба, я дано забыл. И вряд ли бы вспомнил. Но недавно, просматривая новости из России, я наткнулся на фотографию командующего созданной в апреле Национальной гвардии. Человек на изображении, напоминающий то ли бандита из 90-х, то ли воеводу времен царя Алексея Михайловича Тишайшего, показался мне знакомым. Я понял, что где-то его видел. Видел не на фотографии или по телевизору, а вживую, близко. И я вспомнил. Произошло это при интересных обстоятельствах http://korrespondent.net/world/155538-na-vsemirnom-gazetnom-kongresse-putinu-prishlos-vyslushivat-oskorbleniya-obnovleno , о которых не стыдно рассказать.
Дело было в июне 2006 года. Я, 17-летний участник всех тогдашних акций НБП, шел на очередной движ с двумя товарищами. В России мне не приходилось бывать уже больше 7 лет, и поэтому о нынешней оппозиционной активисткой жизни мне судить сложно. Наверное, многое изменилось в лучшую сторону, что-то возможно в худшую. Произошли изменения и в обществе. Многое стало по-другому. Летом того 2006 года если бы вы сказали кому-то, что надо идти на демонстрацию против режима, на вас посмотрели бы, как на безумного. «Крымнаша» не было, но были крайние пассивность и равнодушие. Несмотря на это, я тогда был уверен, что в 2008 году произойдет Майдан, танки под национал-большевистскими знаменами снесут стены Кремля и принесут нашей стране свободу. Сегодня национал-большевицкие знамена совсем по-другому воспринимаются, а само слово «нацбол» для нормального человека стало ругательством. Но это вина не моих тогдашних товарищей. Мы видели себя продолжателями дела эсеров, новыми разрушителями царской империи. До эсеров нам наверно было далеко, но хорошие дела делались и самоотверженности многим было не занимать.
Про Кремль и про царя я упомянул не случайно. Ведь именно в логово российского самодержца мы и направлялись. 5 июня 2006 года в кремлевском дворце торжественно открывался Всемирный газетный конгресс. Среди выступающих был сам Путин. То, что диктатор намеревался произнести речь на мероприятии, девизом которого была свобода слова и независимость журналистов, являлось несомненно несправедливостью. Которую, благодаря хорошо продуманному плану замечательных людей, мы и собирались исправить.
Несколькими неделями ранее были оформлены журналистские аккредитации. Мы подобрали одежду, подходящую событию и публике. Хипстеров в России тогда еще не было, но наш внешний вид предвосхищал появление этого явления. Из молодых, но опытных оппозиционеров мы превратились в представителей «креативного класса». Нацболы в 2006 году воспринимались главными нарушителями спокойствия власти, по крайне мере в центральных регионах страны. И мы были намерены во время своей акции на все 100 процентов соответствовать этим представлениям.
Рамки металлоискателей мы прошли без проблем. Аккредитации были чисты, а внешний вид - подходящ. Вокруг пояса я был обмотан баннером длиной несколько метров, а двое моих товарищей, парень и девушка, несли на себе огромные пачки листовок. Фсошники, похожие на спец-агентов из американских фильмов, нас пропустили без всяких вопросов. Дальнейшие события развивались, как и планировалось. Мы заняли замечательные места в центре зала, как можно ближе к сцене, настолько близко, насколько нам позволяли наши аккредитации. Помню, рядом оказались какие-то иностранные журналисты, то-ли корейцы, то-ли японцы. Затем выслушали несколько речей о необходимости свободы слова. Понаблюдали за вручением наград иранскому журналисту и писателю. Причем награждение вроде имело виртуальный характер, поскольку сам получатель призов находился в застенках режима аятолл. А вскоре охранники зашевелись и телевизионщики оживились. Стало понятно: скоро на сцене появится царь. Свет, который прежде освещал только сцену, загорелся во всем зале.
На лице у вышедшего Путина была его обычная немного придурковатая улыбка. Зал, наполненный поборниками свободы слова, вскочил, чтобы поприветствовать диктатора овациями. Поднялись и мы. Пока все стояли и хлопали, мы успели развернуть баннер и приготовить листовки. И когда овации улеглись, а присутствующие уселись, то стоять остались четверо, не считая фсошников. Путин - на сцене. А мы - в зале, с баннером «Путин - палач Беслана».
Нам удалось несколько раз выкрикнуть «Путин - палач свободы» и «Путин - палач Беслана» и разбросать листовки. Этого было достаточно. Неизбежное дальнейшее нами воспринималось уже с чувством выполненного долга. Произошло неизбежное винтилово. Помню, что мои ноги оторвались от пола, я сделал какой-то невероятный кувырок, увлекаемый руками плечистых агентов, и приземлился в проходе. Рядом лежали мои товарищи. Я успел выкрикнуть сбежавшимся иностранным журналистам что-то вроде «Смотрите, какая тут свобода». Затем нас потащили к выходу. Весь проделанный путь по секретным ходам кремлевского дворца я не помню, но в итоге мы оказались в какой-то комнате, являвшейся видимо караульным помещением ФСО. Наш уложили на пол и приказали держать руки за головой. Так мы и пролежали около часа, периодически получая пинки.
В конце концов один из фсошников сказал мне и моему соратнику, что-то вроде «главный хочет с вами говорить». Нас подняли и повели к тому, который у них главный. Меня втолкнули в кабинет. Я не разбираюсь в роскоши, но понял, что убранство помещения отличается дороговизной. За столом сидел нынешний командующий Национальной гвардией Золотов.
Про игру в доброго и злого полицейского многим известно, по крайне мере по-наслышке. В случае с Золотовым доброго полицейского не было. Впрочем, и цели меня допросить и этого крупного человека не стояло. Может, ему уже прилетело по шапке с самого верха, или должно было вот-вот прилететь. Возможно, он решил провести воспитательные действия по собственной инициативе. Неясно. Но воспитательные действия в любом случае состоялись. Начались они с бешеного монолога, что мол Путина вся страна любит, одни вы такие-сякие со своим мнением лезете. В процессе монолога получаю несколько ударов приличных размеров кулачищем по лицу. В воспитательном порыве Золотов совсем разошелся и начал угрожать какими-то совсем безумными карами. Он в частности пообещал, что прикажет своим подчиненным закидать дверь квартиры, где я живу, яйцами. Звучит совершенно дико, с учетом его статуса начальника кремлевской охраны. Видимо, начитавшись новостей про оппозиционный продуктовый терроризм, он решил, что с врагами так и надо. Или еще что-то, кто ж его разберет. Городя эту околесицу, воевода продолжал махать кулачищами.
Надо сказать, что никогда в жизни я не испытывал глупых заблуждений о том, что правоохранителей в России можно перевоспитать. Ненависть к милицейским погонам пришла ко мне намного раньше, чем довелось познакомиться в тюрьмах с «блатной романтикой». Да и к ментам у блатных неприязнь как правило показушная, а не истинная. Я много раз видел, как разного рода недовольная властью публика пыталась вести с задерживавшими их людьми в форме беседы о плохом президенте, коррупции и необходимости перемен. Сам я с 15 лет, то есть с первого своего приема был глубоко убежден: говори с охраняющим тебя только в случае, если прямо сейчас, на месте, что-то с этого получаешь. То есть если знаешь, что с дежурным перекинешься парой слов, и потом выйдешь из “обезьянника” на час раньше. Или посмеешься над глупой шуткой ппсника - и он не заберет у тебя шнурки, принесет пакет с продуктами, собранный с воли. А с операми, фсбшниками вообще как можно разговоров меньше, по возможности никаких. И поэтому когда медведеподобный Золотов учил меня любви к Путину, приводя довольно своеобразные, аргументы, в том числе конкретно физического характера, я просто думал - ну и ничего, дело сделано. А до того, что сейчас - так могло быть и хуже. В общем, не исправился я от нравоучений Золотова. Влетело ему по шапке или нет, этого я не знаю. Но раз Национальной гвардией сейчас командует, то значит если и влетело, то не сильно.
Через месяц после акции в Кремле я стал обвиняемым по делу об избиении участников прокремлевского движения «Местные». Два последующих года я провел в заключении. Никакого Майдана в 2008 году, как известно, не произошло.НБП была запрещена и развалилась, на преемственность с ней сегодня претендует реакционная секта Лимонова. В декабре 2007 года от телесных повреждений, нанесенных ему подмосковными операми, скончался нацбол Юрий Червочкин. А январской ночью 2009 года был убит мой друг Антон Страдымов, человек с трагической судьбой, о котором сегодня никто, кроме нескольких близких к нему товарищей, и не помнит. Хоть и отдал он свою жизнь за освобождение страны от путинской тирании. Той ночью, когда его убили, ему наверное было ужасно тоскливо и одиноко, он был совсем один, против нескольких врагов, и в последние свои минуты он знал, что умрет. Будет забит до смерти битами или арматурой. А его убийцы наверное потом поехали в какой-нибудь бордель, и пили там водку с девками, смеялись отвратительным смехом. Когда в России закрутится действительно по-крупному, командующий Национальной гвардией Золотов не задумываясь отдаст приказ стрелять по людям. И в то время, когда западные журналисты будут в сети возмущаться количеством жертв, он поедет в какой-нибудь отвратительный их служебный бордель. Будет пить там водку и смеяться. И давно атрофировавшаяся совесть ни на секунду не побеспокоит его.
Оригинал