Победобесие
Лет 15 назад, когда Севастополь был еще тихим и спокойным, а не бешеным городом, мы беседовали 9 мая в «Премьере» с покойным Юрой Самолейнко. И пришли к выводу, что есть в поведении толпы, смотрящей салют, что-то апокалиптическое. Недаром нам одновременно вспомнился Apocalypse Now Копполы (спустя пару лет эту тему блестяще обыграл Джордж Ромеро в «Земле мертвецов»).
В последние годы я часто вспоминаю этот разговор, только уже не через призму аналогий фильма Копполы, а скорее книги-первоисточника романа Джозефа Конрада «Сердце тьмы». Еще до первой мировой войны Конрад предчувствовал, что будущее столетие принесет реванш архаики и дикарства, разрушение тонких граней цивилизации, которые столь тщательно выстраивали европейцы весь XIX век.
Российский культ Победобесия это и есть очередное наступление варварства на европейскую культуру. Его корни не в советском прошлом, а в глубокой архаике. В этом отношении он намного ближе к язычеству Третьего Рейха, чем к коммунизму с его стремлением к модернизации. Все происходит как в притче, когда герой, победивший дракона, обнаруживает, что сам стал им.
«Спасибо Деду за победу» - ничто иное, как перелицованный постмодернистским слоганом культ предков. Если верить профессору Зубову его зачатки встречаются уже 500 000 лет назад во времена синантропов. Поминание коллективного безымянного «Деда» отдавшего жизнь на «алтарь отечества» - возрождение древних культов городов-государств Передней Азии. Ведь для русского человека в рамках своеобразно понятных идей византийского христианства главная цель жизни - умереть за государство, которое персонализируется в образе «Сына Неба» - Царя, Генсека. Президента. Умереть как безымянный солдат, чтобы быть закопанным в коллективной могиле, принесенным в жертву государственному Молоху. Стать сакральным «Дедом» со множеством лиц. Вот она высшая цель, придающая смысл жизни поколениям русских людей. Неудивительно наплевательское отношение к выжившим ветеранам - ведь они не исполнили с точки зрения жрецов государственного культа свою миссию, не лежат в могилах, а ходят за справками по собесам. Культ предков в соединении с культом государства вообще не предполагает каких-либо моральных императивов по отношению к живым. Они намного древнее, восходят к временам, когда человеческие мораль и этика находились только в зародышевом состоянии.
Самое страшное, что упорно насаждаемый культ Победы как государственной религии отменяет в современном российском обществе не только ценности евангелия (в особенности в их отношении к государству: «кесарю кесарево» и «гражданство же наше на небесах»), но даже заповеди ветхозаветного декалога. Таким образом Победобесие есть отказ от всей тысячелетней культурной парадигмы цивилизованного мира. Он обращает сознание масс к архаичной бездне, к Великому Богу Пану, который сливается с пожирающим тела и души россиян Молохом. Что-то подобное тому, что мы будем наблюдать на улицах Севастополя следующие три дня, наверняка, происходило в первых городах: Чатал-Хуюке, Карфагене, Тире с их нечестивыми культами. Неслучайно герой романа Конрада в безнадежном отчаянии с последним вздохом выносит приговор архаичной вселенной, который заключается в одном слове: «Ужас».
А фильмы ужасов лучше смотреть на экране, а не быть их участником, особенно пожираемым заживо толпой зомби.
В последние годы я часто вспоминаю этот разговор, только уже не через призму аналогий фильма Копполы, а скорее книги-первоисточника романа Джозефа Конрада «Сердце тьмы». Еще до первой мировой войны Конрад предчувствовал, что будущее столетие принесет реванш архаики и дикарства, разрушение тонких граней цивилизации, которые столь тщательно выстраивали европейцы весь XIX век.
Российский культ Победобесия это и есть очередное наступление варварства на европейскую культуру. Его корни не в советском прошлом, а в глубокой архаике. В этом отношении он намного ближе к язычеству Третьего Рейха, чем к коммунизму с его стремлением к модернизации. Все происходит как в притче, когда герой, победивший дракона, обнаруживает, что сам стал им.
«Спасибо Деду за победу» - ничто иное, как перелицованный постмодернистским слоганом культ предков. Если верить профессору Зубову его зачатки встречаются уже 500 000 лет назад во времена синантропов. Поминание коллективного безымянного «Деда» отдавшего жизнь на «алтарь отечества» - возрождение древних культов городов-государств Передней Азии. Ведь для русского человека в рамках своеобразно понятных идей византийского христианства главная цель жизни - умереть за государство, которое персонализируется в образе «Сына Неба» - Царя, Генсека. Президента. Умереть как безымянный солдат, чтобы быть закопанным в коллективной могиле, принесенным в жертву государственному Молоху. Стать сакральным «Дедом» со множеством лиц. Вот она высшая цель, придающая смысл жизни поколениям русских людей. Неудивительно наплевательское отношение к выжившим ветеранам - ведь они не исполнили с точки зрения жрецов государственного культа свою миссию, не лежат в могилах, а ходят за справками по собесам. Культ предков в соединении с культом государства вообще не предполагает каких-либо моральных императивов по отношению к живым. Они намного древнее, восходят к временам, когда человеческие мораль и этика находились только в зародышевом состоянии.
Самое страшное, что упорно насаждаемый культ Победы как государственной религии отменяет в современном российском обществе не только ценности евангелия (в особенности в их отношении к государству: «кесарю кесарево» и «гражданство же наше на небесах»), но даже заповеди ветхозаветного декалога. Таким образом Победобесие есть отказ от всей тысячелетней культурной парадигмы цивилизованного мира. Он обращает сознание масс к архаичной бездне, к Великому Богу Пану, который сливается с пожирающим тела и души россиян Молохом. Что-то подобное тому, что мы будем наблюдать на улицах Севастополя следующие три дня, наверняка, происходило в первых городах: Чатал-Хуюке, Карфагене, Тире с их нечестивыми культами. Неслучайно герой романа Конрада в безнадежном отчаянии с последним вздохом выносит приговор архаичной вселенной, который заключается в одном слове: «Ужас».
А фильмы ужасов лучше смотреть на экране, а не быть их участником, особенно пожираемым заживо толпой зомби.