художник расширяет общественное сознание
Мы постоянно говорим о форме. Какую форму придать сцене, какой сформировать кадр, как сформулировать высказывание. Форма должна быть как будто узнаваема, то есть социализирована - понятна другим настолько, насколько хватает смелости художника. При этом ясно, что тот же социум жаждет чего-то новенького. Такого же, как старенькое, только новенького. Художник же, если он идет от себя, а не от угождения кому бы то ни было и чему бы то ни было, не будет изучать все, что есть, чтобы сделать как-нибудь эдак, по-особенному. Он идет из своей души, которая проявляется через движения его жизни. Потому что нет ничего более нового и более старого, чем жизнь, непрекращающаяся и постоянно двигающая свое густое, разнообразное тело вперед. Даже если условия бытия нашей Галактики изменятся под влиянием внешних факторов и время станет стремительно двигаться в обратную сторону, а пространство сжиматься, жизнь все равно будет продолжаться и прогрессировать. И в этом ее постоянная суть, которую можно трактовать и как неизлечимо старое, и как невообразимо новое. И чтобы почувствовать своими грубыми телами это движение, или хотя бы ощутить его - что на еще более низком физиологическом уровне - нам нужна форма. Иначе нам кажется, что мы размыты в пространстве, которое само по себе не имеет движения.
И вот мы готовы видеть и воспринимать форму - рамки, в которых нечто заключено, границы между чем-то и чем-то. Потому что по-сути, на физическом уровне мы способны воспринимать и различать только эти границы. Мир целиком - слишком сложный, такой сложный, что кружится голова. А если разбить на маленькие кусочки, приблизительно напоминающие друг друга, в нем еще как-то можно разобраться. Если смотреть на мир через эти кусочки, всю жизнь можно заниматься собиранием одинаковых пазлов. Можно наслаждаться этим, и даже быть признанным мудрецом через это наслаждение. Самое крутое для ощущения формы, высшее - найти формулу, с помощью которой можно объяснить, описать, понять любой жизненный процесс. Многие считают это формулой максимального успеха, триумфом человеческого разума.
Разум разрабатывает законы, находит формулы, ограничивает. Разум не может существовать без границ, ему обязательно нужно ощущать себя, чтобы быть частью жизни. Потому что жизнь может существовать без него, а он без жизни существовать не может. "Я мыслю, значит существую", - это говорит мыслительная машина, а не живое существо, в которое она встроена. Но вместе с тем это говорит и живое Существо, которое обнаружило несамодостаточность бесплотной формы.
Итак, мы постоянно ищем новые формы. Одним из важных условий принятия этих форм является красота. То, что красиво - мы принимаем радушно, что некрасиво - принимаем со скрипом, или отторгаем. Разум и здесь не ушел далеко - он задает формулу красоты любого явления, то есть наиболее удобную ему форму, наиболее безопасную, потому что наиболее понятную. Здесь также вступают в силу законы гармонии, соотношения частей и общего, того, что максимально удобно встроено в окружающий ландшафт. Если мыслительная машина видит оттиск своей схемки, она доверяет и может в этом наблюдении насладиться существованием в жизни. И чем точнее оттиск, тем больше наслаждение. Не нужно изучать высшую математику, чтобы уметь пользоваться этими шаблонами безопасности. Наилучшим образом машина разума работает на существе, который не осознает ее и не пытается засунуть в нее грязные пальцы своего животного сознания. В тебе все уже встроено, ты идеален - не лезь, куда не следует, говорит, защищаясь, мыслительный механизм.
Хотя понятие красоты изначально намного шире понятия формы, разум упорно подводит нас к формалистскому восприятию этой категории. Когда мы думаем, как выразить красоту, мы ищем форму, потому что только ее мы способны воспринимать визуально и осязательно. И уже сквозь форму мы видим или не видим то, что на самом деле есть красота. И здесь уже выходит вперед художник, как существо, способное расширить спектр безопасности восприятия мира, путем внесения новых форм. Это и есть ни что иное, как расширение сознания. То есть, общественное сознание может быть расширено путем добавления в его механизм новых формул, это действует на любом уровне, даже элементарно химическом. И это в свою очередь тоже игра машины разума, потому что сознание, даже животное - это ее детка. Поэтому единственное, что не подчиняется ей - это наш рептильный разум, для которого главное - выжить. Сохранить вид. То есть, сохранить Вид. И единственное ценное для "живота" проявление "красоты" - это нечто, требующее незамедлительного акта размножения, передачи генов дальше. Однако мы, в своем любовном союзе с машиной разума находим высочайшее наслаждение именно в соединении мыслительных схем и "живота". Участии в некоем алхимическом процессе между жизнью и мыслью. И чем больше жизни мы вкладываем в мысль, тем больше радости она нам приносит, удлиняя тем самым и жизнь, питающую ее собой.
17.10.2014
И вот мы готовы видеть и воспринимать форму - рамки, в которых нечто заключено, границы между чем-то и чем-то. Потому что по-сути, на физическом уровне мы способны воспринимать и различать только эти границы. Мир целиком - слишком сложный, такой сложный, что кружится голова. А если разбить на маленькие кусочки, приблизительно напоминающие друг друга, в нем еще как-то можно разобраться. Если смотреть на мир через эти кусочки, всю жизнь можно заниматься собиранием одинаковых пазлов. Можно наслаждаться этим, и даже быть признанным мудрецом через это наслаждение. Самое крутое для ощущения формы, высшее - найти формулу, с помощью которой можно объяснить, описать, понять любой жизненный процесс. Многие считают это формулой максимального успеха, триумфом человеческого разума.
Разум разрабатывает законы, находит формулы, ограничивает. Разум не может существовать без границ, ему обязательно нужно ощущать себя, чтобы быть частью жизни. Потому что жизнь может существовать без него, а он без жизни существовать не может. "Я мыслю, значит существую", - это говорит мыслительная машина, а не живое существо, в которое она встроена. Но вместе с тем это говорит и живое Существо, которое обнаружило несамодостаточность бесплотной формы.
Итак, мы постоянно ищем новые формы. Одним из важных условий принятия этих форм является красота. То, что красиво - мы принимаем радушно, что некрасиво - принимаем со скрипом, или отторгаем. Разум и здесь не ушел далеко - он задает формулу красоты любого явления, то есть наиболее удобную ему форму, наиболее безопасную, потому что наиболее понятную. Здесь также вступают в силу законы гармонии, соотношения частей и общего, того, что максимально удобно встроено в окружающий ландшафт. Если мыслительная машина видит оттиск своей схемки, она доверяет и может в этом наблюдении насладиться существованием в жизни. И чем точнее оттиск, тем больше наслаждение. Не нужно изучать высшую математику, чтобы уметь пользоваться этими шаблонами безопасности. Наилучшим образом машина разума работает на существе, который не осознает ее и не пытается засунуть в нее грязные пальцы своего животного сознания. В тебе все уже встроено, ты идеален - не лезь, куда не следует, говорит, защищаясь, мыслительный механизм.
Хотя понятие красоты изначально намного шире понятия формы, разум упорно подводит нас к формалистскому восприятию этой категории. Когда мы думаем, как выразить красоту, мы ищем форму, потому что только ее мы способны воспринимать визуально и осязательно. И уже сквозь форму мы видим или не видим то, что на самом деле есть красота. И здесь уже выходит вперед художник, как существо, способное расширить спектр безопасности восприятия мира, путем внесения новых форм. Это и есть ни что иное, как расширение сознания. То есть, общественное сознание может быть расширено путем добавления в его механизм новых формул, это действует на любом уровне, даже элементарно химическом. И это в свою очередь тоже игра машины разума, потому что сознание, даже животное - это ее детка. Поэтому единственное, что не подчиняется ей - это наш рептильный разум, для которого главное - выжить. Сохранить вид. То есть, сохранить Вид. И единственное ценное для "живота" проявление "красоты" - это нечто, требующее незамедлительного акта размножения, передачи генов дальше. Однако мы, в своем любовном союзе с машиной разума находим высочайшее наслаждение именно в соединении мыслительных схем и "живота". Участии в некоем алхимическом процессе между жизнью и мыслью. И чем больше жизни мы вкладываем в мысль, тем больше радости она нам приносит, удлиняя тем самым и жизнь, питающую ее собой.
17.10.2014