Почему Оксана Забужко наехала на Михаила Булгакова?
Замечательный пост на украинском языке о том, как, нападая на великого русского писателя М. Булгакова, иные писатели играют роль провокаторов, чтобы ссорить народы. Делает это известная своим романом "Полевые исследования украинского секса" украинская националистка и однокурсница Олеся Бузины Оксана Забужко.
Но, слава Богу, среди украинцев многие это понимают. Об этом свидетельствует не только предлагаемая ниже статья, но и, например, такой комментарий к ней:
"Плохо в статье Забужко не то, что она сознательно создает свой миф, а то, что она сознательно подменяет жанр: маскирует беллетристику под публицистику.
Беллетристика - это, презренной прозой говоря, треп. Намерение автора - красиво сложить слова, и нормальному читателю не придет в голову прикладывать написаное автором к реальной жизни. Зато публицистика - непосредственно о жизни, вот и прикладывают к нему, бедного, доверчивого читателя фантазии автора.
Забужко - провокатор. Это давно известно. Но то, что она позволяет себе провокации в такое время и на такую тему, однозначно выводит ее за пределы круга порядочных людей. Хотя это можно было заподозрить и раньше: злые, завистливые люди обычно не бывают порядочными.
А если в основе статьи Забужко тезис, что Булгаков - сильно переоценки писатель, то эта точка зрения небезосновательно. Но в таком случае надо выражаться понятно, чтобы читатель не блуждал в поисках акцентов и смыслов".
("Погано у статті Забужко не те, що вона свідомо творить свій міф, а те, що вона свідомо підміняє жанр: маскує белетристику під публіцистику.
Белетристика - це, презренной прозой говоря, трьоп. Намір автора - красиво скласти слова, і нормальному читачеві не спаде на думку прикладати написане автором до реального життя. Натомість публіцистика - безпосередньо про життя, от і прикладає до нього, бідного, довірливий читач фантазії автора.
Забужко - провокатор. Це давно відомо. Але те, що вона дозволяє собі провокації у такий час та на таку тему, однозначно виводить її за межі кола порядних людей. Хоча це можна було запідозрити й раніше: злі, заздрісні люди зазвичай не бувають порядними.
А якщо у основі статті Забужко теза, що Булгаков - сильно переоціненний письменник, то ця точка зору небезпідставна. Але в такому разі треба висловлюватись зрозуміло, щоб читач не блукав у пошуках акцентів і смислів").
Поскольку украинский язык понятен не всем, я перевёл текст, взятый у mik_kiev в Наша пісня гарна й нова?
Многие, наверное, уже знакомы с публикацией писательницы Оксаны Забужко на сайте Радио Свобода под названием «Этот проклятый« квартирный вопрос »».
«Похвастались мне добрые люди свежеизданным (ко Дню Киева) альбомом -« Дом Булгакова ». И взял меня грусть: люди искренне верят, что занимаются культурой, - и не осознают, что сам этот заголовок является по сути воинственно антикультурной, в стиле «ДНР / ЛНР» ... Завязывайте уже с этим мемом, господа, все. Нет в Киеве «дома Булгакова». И не было никогда ».
Будинок на Андріївському узвозі, 13. 1970-і рр.
Далее Оксана Стефановна настаивает на том, что знаменитый дом на Андреевском спуске, где Михаил Булгаков жил с семьей и поселил своих Турбиных, следует называть не иначе как «дом Листовничего» ввиду его владельца 1909-1919 годов - гражданского инженера Василия Листовничего, штатного архитектора Киевского учебного округа, преподавателя строительного искусства и механики в средних учебных заведениях по строительству. В полемическом запале она выставляет этого достаточно рядового архитектора и чиновника (говорю это, опираясь на многолетний опыт изучения памятников киевского зодчества), который стал печальной жертвой «красного террора», как весьма выдающуюся персону, достойную монографии и мемориальной доски.
Широкое обсуждение сообщения Оксаны Забужко уже выявило значительное количество натяжек и фактических неточностей, которых сознательно или бессознательно допустила автор в своей аргументации. Нет смысла повторять их перечень.
Обращу внимание только на стержень противопоставления Листовничей - Булгаковых, обозначенный в «Квартирном вопросе». С одной стороны - «наши киевские элиты - свои, местные, глубоко укоренившиеся: благородные и казацкие», с другой стороны - пришельцы из великорусских губерний, получали деньги и профессорские должности «за обрусение края». Очевидно, Оксана видела в этом особое проявление злободневности возбужденного ею вопроса.
Но вписываются ли в такую простенькую схему действительные киевские реалии начала ХХ века? Ведь, к примеру, именно тогда работал один из «великорусских пришельцев» и «штатных обрусителей» Киевской духовной академии, уроженец Костромской губернии, профессор Николай Петров. Он был близким другом профессора Афанасия Булгакова, даже его кумом (крестным отцом новорожденного Михаила Булгакова) и одновременно - одним из основателей профессионального украинского литературоведения, членом первого состава Украинской Академии наук ... С другой стороны, что делать с тем обстоятельством, что Василий Листовничий, по собственному желанию поступив в 1910 году на службу к руководству Киевского учебного округа, долгое время оставался «винтиком» мощной машины русификации и имперского шовинизма? Он был прямым подчиненным таких одиозных попечителей округа, как Петр Зилов или Алексей Деревицкий (последний «отличился» тем, что в 1913 году издал инструкцию, в которой определил посещения учащейся молодежью украинских театральных представлений так же недопустимым, как пребывание в бильярдных или пивных, а в 1914-м категорически запретил во всех учебных заведениях киевского округа отмечать 100-летний юбилей Тараса Шевченко).
Я не намерен как-то поносить память об инженере Листовничем, однако следует понимать, что преференции «по анкете», применены госпожой Оксаной, при более глубоком изучении предмета дают довольно противоречивые результаты.
Хочу еще сказать о чисто формальных основаниях называть определенное сооружение чьим-то персональным домом - не в конкретном отрезке времени в прошлом, а сейчас, в историческом контексте. Подавляющее большинство киевских зданий в течение своего существования поменяла немало владельцев, и дом на Андреевском спуске, 13 - не исключение. В таких случаях историки, как правило, называют сооружение по имени заказчика-строителя, который за свой счет оплатил его возведение и определил его вид. Итак, по этому критерию следовало бы именовать упомянутый дом в честь купчихи Веры Литошенко, благодаря которой он и появился в 1888 году усилиями архитектора Николая Гарденина.
Відповідальна підписка архітектора М. Гарденіна при зведенні будинку В. Литошенко
А Василий Листовничий был лишь последним в ряду дореволюционных хозяев. Мы же не называем уникальное сооружение на Банковой, 10 «домом немецкого», хотя именно купец Самуил Немец владел бывшим домом Владислава Городецкого с 1916 года до его советской национализации.
Вместе с тем, Оксана Забужко не слишком убедительна в начале своего сообщения, когда утверждает: «Всяк киевлянин знает, что Шевченко жил на Козинке в доме Житницкого (мемориальный музей возле Майдана), а резиденция американского посла содержится на Покровской в доме Стрельбицкого. И только «домик Петра I» (киевского войта Быковского) и «дом Булгакова» советская власть решительно и наотрез лишила их настоящих имен».
Во-первых, отнюдь не является общеизвестным имя владельца (точнее, владелицы) другого дома Кобзаря на Приорке, которую все единодушно и по сей день называют «Шевченковым домом». Так же остались в обращении преимущественно среди специалистов фамилии хозяев тех киевских домов, где жили когда-то Леся Украинка, Николай Лысенко, Шолом-Алейхем и другие знаменитости. То есть, примеры Житницкого и Стрельбицкого, которые привела автор, составляют скорее исключение, чем правило.
Во-вторых, упрек, что именно советская власть ввела название «дом Булгакова», является довольно необычным утверждением. Ведь все, кто бывал на Андреевском спуске с конца 1960-х до начала 1980-х годов, хорошо помнят, что выцарапанный на стене здания № 13 надпись «Дом Булгакова» был полной народной инициативе, которой власть безумно сопротивлялась, то и дело замазывая неуклюжие буквы. И только в 1982-м, уже после экранизации «Дней Турбиных» и ряда переизданий «Белой гвардии», у городского руководства хватило ума парировать этот беспредел официальной мемориальной доской .
Но самое главное, что по миру существует довольно распространенная практика предоставлять, хотя неофициально, имена талантливых художников тем объектам, которые они описывали в литературных произведениях, изображали кистью или проектировали - независимо от формального права собственности. Экскурсоводы показывают туристам «замок Байрона» и «отель Хемингуэя», «кафе Тулуз-Лотрека» и «двор Поленова», «биржу Томона» и «собор Гауди». В этом смысле дом № 13, безусловно, является «домом Булгакова». Писатель не только жил в нем. Он создал уникальный, яркий, убедительный литературный портрет здания на спуске, как извне, так и изнутри. Именно этому факту, а не только пребыванию семьи Булгаковых, дом обязан своей мировой славой, своей магической привлекательностью, одновременно немалой степени определяя фантастическую ауру Андреевского спуска.
Разве всего этого не понимает Оксана Забужко? Трудно поверить. Что же тогда? Неужели все ее искажения сделаны просто ради лишнего эффекта - как говорят русские, «ради красного словца»?
Но осознает ли популярная писательница возможные последствия своего выступления?
Сообщение Оксаны Забужко начинается со слов: «Наша песня хороша ...». Правда. Подобные демарши уже происходили четверть века назад.
Если сейчас Оксана Стефановна, не колеблясь, отождествила литературного персонажа Василия Лисовича с реальным домовладельцем Василием Листовничим, то ее предшественники самого Михаила Булгакова смешали с действующими лицами романа «Белая гвардия» и пьесы «Дни Турбиных» - белыми офицерами. А писатель Сергей Плачинда в своих публикациях 1987-1988 годов даже обрисовал ужасную картину: поручик (?!) Булгаков во главе отряда гетманских карателей расстреливает студенческую демонстрацию и направляет револьвер лично на ее участника - Александра Довженко!
В подтверждение этих жутких фантазий Плачинда сослался на показания старожила-киевлянина. Но специалисты легко опровергли писательскую выдумку, и ветеран «свидетель» на страницах прессы решительно отрекся от той лжи. Газета «Вечерний Киев», где появился первое антибулгаковское сообщение Плачинды, искренне извинилась перед читателями за распространение негодных слухов.
К сожалению, нелепый миф оказался живучим. В сентябре 1991 года другой литератор - Тарас Кинько - в газете «Слово» вновь растиражировал клевету на Булгакова. Публикация был насыщена провокационными нападками на Мастера, а честь его памяти киевлянами объявлялось «кощунством, образцом публичной пощечины украинству». Надо ли удивляться, что как раз в том же сентябре 1991 года было совершено (уже не в первый раз!) варварское надругательство над историческим зданием на Андреевском спуске.
Газета «Комсомольское знамя», 13.9.1991
Однако в те времена среди сознательных украинцев нашлось немного сторонников грубого экстремизма. Недаром в «Народной газете» - печатном органе Народного Руха Украины, авангардной силы при получении независимости - было тогда четко сказано: «Кто хочет посеять между нами подозрение: мол, ты за Булгакова или с Шевченко? Кощунственные методы, низменные попытки. Творчество Булгакова принадлежит миру чести и добра, она объединяет, а не разделяет людей ».
Этот трезвый и мудрый голос в защиту памяти знаменитого русского писателя-киевлянина просто необходимо услышать сейчас. Чтобы в демагогическом головокружении, вызванном сложным моментом и неосторожными публикациями, не рождались на наших глазах новые шариковы с пятнашками и кувалдами. Они, как показывает печальный опыт, не имеют национальности.