Особенности отношения мифа и времени
Одним из аргументов в пользу того, что человек преодолел миф в своём сознании, является утверждение, что он мыслит исторично, тогда как в мифе время циклично. «Когда появляется историческое сознание - представление о будущем, которое не повторит прошлого, миф начинает ломаться, демифологизироваться»[1], - в частности убеждён В. Руднев. Однако, на наш взгляд, для художественного (мифического) мышления сделать время в своём восприятии цикличным или линейным не представляет никаких трудностей. И в обоих случаях оно будет мифологичным настолько, насколько прочувствовано. А игнорировать или не признавать этого, значит, отказывать мифу в исходной пластике и универсальности.
Другая точка зрения, что миф - внеисторичен, подразумевала, что своей устремлённостью в вечность он отрицает историю. При этом, все осознают, что миф всегда дан нам в каком-то тексте, а текст - всегда историчен. Это значит, что миф может соотноситься с историей[2], а может быть вне её, проступая глубинными «первообразами» сквозь текст и формируя свою внеисторическую бытийность[3].
Более того, внеисторичность мифа проявляется в том, что он делает нас современниками любых людей и событий, ставя нас вне линейного времени через личностно воспринятую сопричастность[4]. Иная сторона мифической внеисторичности раскрывается в том, что мифы передают вечное, архетипическое значение различных явлений жизни (война, мир, семья, добро, зло, жизнь, смерть, возрождение и т. п.), включая модели поведения, независимо от периода, с которым мы миф связываем. Что касается того, что миф отторгает историю, это не совсем так. Во всяком случае, современный миф не избегает конкретики и реального исторического пространства, включая причинно-следственные связи, но легко насыщает его той символической значимостью, которая превращает в миф любое историческое событие.
Так, изучая историю, мы ищем прошлое, а находим настоящее. И в этом уже заложен ключевой элемент её мифологизации. Возможно, поэтому А. Топорков заметил: «Мифы изображают не конкретные случаи, произошедшие в прошлом, но события, сохраняющие актуальное значение для современности»[5]. А это значит, что если тема касается истории, то она актуализирует и присущий ей мифологический контекст. При этом, уточним, что мифу по силам разворачиваться на нескольких уровнях смысла - от выраженного в некоем вечном сюжете исходного архетипа до «цветущего» конкретикой калейдоскопа образно осмысленных эпизодов, отсылающих к другим архетипическим образам и сюжетам. Значит, в данном случае точнее будет сказать, что миф может мифологизировать и актуализировать конкретный эпизод из прошлого, придав ему статус вечности и сконцентрировав в нём тот опыт прошлого, который требуется нам в настоящем.
Впрочем, и данное определение не раскрывает полностью тот процесс, который миф осуществляет, дабы обеспечить нас историческим материалом, который нам нужен, чтобы разобраться в самих себе. В любом случае, правы те, кто утверждает, что занимаясь историей, мы в конечном итоге пытаемся понять не столько прошлое, сколько настоящее. В этом смысле мифологизированное прошлое для нас - зеркало, в котором мы обречены видеть только себя. Себя во времени и вне его. Причём, видеть именно такими, какими хотим и готовы видеть.
Возможно, в этом скрыт исток непреодолимого желания, заставляющего нас всматриваться в то, чего уже нет, что бы мы при этом ни говорили, и искать в изменениях в нас и вокруг[6] ту неизменность, которая соотносима с вечностью. К тому же при анализе соотношения мифа и времени следует учесть и то, что в мифе время может сжиматься или растягиваться сообразно с ощущениями человека, а события могут вообще протекать вне времени. Но это совершенно не означает, что для мифа времени нет. Мы можем говорить о вневременности мифа лишь в силу того, что в основе его функционирования лежит определённый архетип, который к любому выделенному нами времени не будет иметь никакого отношения[7].
В этом смысле можно сказать, что время властно в мифе над формой, а его архетипичные онтологические основы неизменны подобно платоновским идеям. Но в конкретном историческом выражении миф всегда историчен, ибо обслуживает определённую эпоху[8] в соответствии с её историческими особенностями[9] и потребностями[10]. Ведь, раскрывая смысл жизни во времени, миф уже задаёт временные рамки этого времени: от истоков всего - к конечной цели, которая есть новое начало. Так время встраивается в вечность. А форма мифического воплощения данной установки может быть совершенно разной и будет зависеть от того, что мы от него хотим[11].
Но, поскольку используемая для познания мифа логика не справляется с такой смысловой неоднозначностью, исследователям проще и удобнее настаивать на чём-то одном. «Некоторые исследователи говорят, и справедливо, о вневременности и самодостаточности мифологического прошлого, о том, что миф есть «машина для уничтожения времени»...»[12], - пишет на этот счёт П. К. Гречко.
Однако заметим, что образ мифа, как машины для уничтожения времени, предложенный в своё время К. Леви-Стросом, является довольно сильным, но и «уничтожает» он не более чем образ - образ времени, - поскольку в умах людей всё, что для них значимо, пребывает не где-то в прошлом, но находится в зоне пространства «здесь и сейчас», и ими непосредственно ПЕРЕЖИВАЕТСЯ.
При этом реальность этого образа может быть столь же правдивой, сколь правдивы истории Джоан Роулинг про Гарри Поттера. Хотя для тех, кто живёт ими, всё, что описывает писательница, есть истинная правда, но как бы понарошку. Правда их общей фантазии и мечты[13]. И именно в соответствии с этой «правдой» люди, живущие ею, будут принимать решения, от которых зависят не «фантастические», а вполне реальные проблемы. Ведь реальность мифа основывается на жизненной вере в него, обеспечивая тот уровень убедительности, достоверности, одновременно чудесности и обыденности, который необходим для его принятия, чтобы миф стал для людей органичной частью их жизни, быта и мировоззрения[14].
Отметим, правда, что утверждение П. К. Гречко, что «мифы являются генетически-повествовательными во всех своих объяснениях и обоснованиях»[15], несколько сужает возможности мифа. Ведь, он может раскрыться в повествовании[16], но легко «сворачивается» до знака, кода, символа[17], даже буквы, способной «взорваться» для «посвящённого» на нескольких уровнях смысла, не отрицая в принципе ни один из них.
К тому же, в связи с заявленной повествовательностью мифа, стоит напомнить, что набор знаков в нём строится не линейно, не синтагматически, а иерархически. И поэтому то, что является содержанием на одном уровне, на другом, более высоком, может выступать как имеющее своё содержание форма.
Пребывавшая на периферии смысла отдельная частность может при иной трактовке оказаться ключевым объектом смыслового развёртывания или даже связующим центром. И наоборот. Те же, кто не учитывает этого, будут толковать миф на уровне его непонимания.
Ссылки
[1] Руднев В. Ук. соч.
[2] См.: Заріцька В. В. Новітня міфологія як елемент соціальних технологій: соціально-філософський аспект: Автореф. дис. канд. філос. наук. Київ, 2008. 20 с.
[3] См.: Залізняк Л. Україногенез в тумані міфології [Электронный ресурс] / Л. Залiзняк. - Режим доступа: http://nestor-ua.org/projects/etnogenez-ua5.html
[4] См.: Круглов А. Н. Трансценденталистская интерпретация мифа // Разум и экзистенция. Анализ научных и вненаучных форм мышления. Под ред. И. Т. Касавина и В. Н. Поруса. СПб.: РХГИ, 1999. С. 150-162.
[5] См.: Топорков А. Миф: традиция и психология восприятия // Мифы и мифология в современной России. М., 2000. С. 50.
[6] См.: Веденова Е. Г. Архетипы коллективного бессознательного и формирование теоретической науки // Синергетическая парадигма: Многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс-Традиция, 2002. С. 263-272.
[7] См.: Левкиевская Е. Русская идея в контексте исторических мифологических моделей и механизмы их сакрализации // Мифы и мифология в современной России. С. 67-91.
[8] См.: Нейрн Т. От гражданского общества к гражданскому национализму: Эволюция мифа // Логос. № 1. 2007. С. 14-33.
[9] См.: Осипов Г. В. Мифы уходящего времени // Социологические исследования, 1998, № 6. С. 3-14.
[10] См.: Наговицын А. Е. Трансформация гендерных ролей в мифологических системах: Автореф. дис... докт. филос. наук. М., 2003. 44 с.
[11] См.: Заріцька В. В. Новітня міфологія як елемент соціальних технологій: соціально-філософський аспект: Автореф. дис. канд. філос. наук. Київ, 2008. 20 с.
[12] Гречко П. К. Введение в обществознание. М.: Поматур, 2000. С. 36.
[13] См. об этом напр.: Смирнов В. В. Шизомиф. Мифологема шизофренического и мистического переживания [Электронный ресурс] / В. В. Смирнов. - Режим доступа: http://samlib.ru/s/smirnow_wladimir_walentinowich/mif4htm.shtml
[14] См.: Интеллект, воображение, интуиция: мифологический и художественный опыт / Рос. ин-т культурологии, С.-Петерб. отд-ние и др.; Гл. ред. Л. Морева. СПб., 2001. 379 с.
[15] Гречко П. К. Ук. соч. С. 35.
[16] См.: Отрощенко В. Міфологізація етногенезу украінців [Электронный ресурс] / В. Отрощенко. - Режим доступа: http://nestor-ua.org/projects/etnogenez-ua6.html
[17] См.: Почепцов Г. Г. Тоталитарный человек: очерки тоталитарного символизма и мифологии. К.: Глобус, 1994. 151 с.
Источник