Священник об уроках Октября
Когда-то давно, лет 20 назад, мой отец показывал мне подборку высказываний различных священников, включая архиепископа Кентерберийского, о позитивности Великой Октябрьской революции, о большевиках как божьем промысле, о нравственной близости христианских и коммунистических идей. Но высказаны эти мысли были тогда, когда смысл и значение Великого Октября понимался. Теперь же в чести мантры типа революция - это плохо, а эволюция - хорошо, в которых нет даже понимания того, что осуждать революции - значит осуждать саму природу вещей, т.к. революции - её следствие и возникают тогда, когда назревают объективные причины.
Особенно такой подход на фоне господствующего застойного консерватизма и влияния поддерживавшей Гитлера зарубежной церкви заметен сейчас в РПЦ.
Однако среди подобных мантр есть и любопытные исключения.
Свои взгляды на Великую Октябрьскую социалистическую революцию, а также на то, какое она имела значение для России и мира, изложил протодиакон, доктор исторических наук, профессор СПбГУ Владимир Василик.
Корр.: 7 ноября Россия встретила 104-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции и 80-ю годовщину парада в осажденной Москве. Что значит эта дата для русского человека, какой исторический смысл она несет?
Владимир Василик: 80 лет тому назад на Красной площади прошел традиционный парад 7 ноября. Однако весь его контекст был нетрадиционным. Ни одно государство мира такого себе не позволяло.
Враг рвется к столице. Остается 70-80 километров. Над столицей смертельная угроза. Из нее бегут тысячи ее горожан. Москва на осадном положении. И вдруг Сталин 1 ноября на заседании политбюро ЦК ВКП (б) ставит вопрос: «А не провести ли нам парад 7 ноября в 24-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции?» Вначале его не поняли. И только после того, как он повторил свой вопрос, его соратники, пораженные блеском идеи, горячо его поддержали.
Все было сделано буквально на живую нитку, но сделано блестяще. Парад был подготовлен за неделю. Участвовало в нем 28 тысяч человек, из них 19 тысяч пехотинцев, остальные - конники, танкисты и представители других родов войск.
Существовало две опасности. Первое ― это возможное немецкое наступление. Однако Жуков, взявший на себя командование на Западном фронте после его катастрофы под Вязьмой и Брянском, ручался за то, что немцы не будут наступать. Вторая угроза нависала с воздуха. Немцы в начале войны имели преимущество в небе, а кто владеет небом, тот владеет всем сражением. Однако, во-первых, в тот день была нелетная погода, а во-вторых, были приняты меры по усилению ПВО и истребительной авиации.
И, как оказалось, не напрасно. Когда Гитлер по радиоприемнику услышал звуки марша и грохот красноармейских сапог на Красной площади, несмотря на то, что его приближенные не решились сообщить ему о параде, щадя ранимое сердце фюрера, он понял все. Он бросился к телефону, вызвал начальника бомбардировочной эскадрильи и отдал приказ лететь на Москву. До Москвы никто не долетел. Тогда немцы потеряли 34 самолета.
Организация парада 7 ноября в Москве ― это была настоящая военная операция, которая затем переросла в наступательную операцию под Москвой. Большинство участников парада с Красной площади отправились на передовую.
Стоит обратить внимание на речь, с которой обратился к войскам и народу Сталин. В его речи следует выделить два момента. Первое: он поздравил народ и армию с революционным праздником, используя революционную риторику по минимуму. Всю Гражданскую войну он свел к победе над интервентами. И напротив, напомнил о великих именах русской истории великокняжеского и царского периода, которые осмеивались и оплевывались в 1920-30-е годы, благодаря таким личностям, как Покровский, Джек Алтаузен, которые считали: «Подумаешь, они спасли Россию! А может, лучше было не спасать?» Кстати, автор этих строк Алтаузен потом сам пошел спасать Россию и погиб.
В своей речи Сталин использовал имена великих русских полководцев как национальные символы, символы сопротивления и победы. Он обратился к участникам парада в честь 24-й годовщины Октябрьской социалистической революции со следующими словами: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас непобедимое знамя великого Ленина!»
Здесь трудно не увидеть пересечение его речи со сказанным патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием 22 июня 1941 года: «Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Дмитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину».
Те русские православные люди, которые слушали парад или читали о нем, особенно глубоко переживали произнесение святых имен русских вождей главой государства. Весть о параде в осажденной Москве быстро облетела буквально весь мир.
Свидетель тому - мой учитель, блокадник, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Юрий Георгиевич Алексеев. О своей жизни в блокадном Ленинграде, о впечатлениях, которые оказал на него парад, Юрий Георгиевич говорил: «Из магазинов исчезали продукты, сокращалась выдача хлеба. Начались постоянные артобстрелы, бомбежки. Но самым страшным днем для меня стало 16 октября, когда в газетах я прочитал: «Москва на осадном положении». В голову не вмещалось, что Москву сдадут. И насколько радостной оказалась весть о параде 7 ноября 1941 г. и речь Сталина, его призывы: «Под знаменами Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского - вперед к победе». И думалось: «Слава Богу! Конец этому проклятому троцкистскому интернационализму. Возвращается русский патриотизм».
И действительно, весь мир припал тогда к ногам Москвы. Обращение местоблюстителя Сергия со сталинской речью объединяет еще одна черта ― исторический оптимизм.
Вот что говорил глава государства: «Вспомните 1918 год, когда мы праздновали первую годовщину Октябрьской революции. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, - мы ее только начали создавать, - не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. Дух великого Ленина вдохновлял нас тогда на войну против интервентов. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы».
Отметим, кстати, что в огне войны Красную Армию создавали практически заново после страшных потерь 1941 года. Страна действительно вновь была превращена в военный лагерь. И в этом смысле опыт Гражданской войны оказался в высшей степени востребован.
Корр.: После Октябрьской революции Россия погрузилась в новую войну ― Гражданскую. С кем и за что воевали большевики?
Владимир Василик: Надо смотреть правде в глаза. Гражданская война была не столько гражданской, сколько войной с иностранными интервентами. Красная Армия напрямую воевала с интервентами, как в Архангельске, или косвенно, то есть с теми, кто, по сути дела, являлись коллаборационистами Франции, Англии и США. Как, например, тот же самый Колчак:
«Мундир английский,
Погон французский,
Табак японский,
Правитель омский!»
Это были люди, которые трубили о России единой и неделимой, а по сути дела делали ее полуколонией, подчиняя ее странам Антанты. Либо хуже того: как Петр Краснов готовы были служить германскому императору напрямую, так же как позднее, в 1941 году, он напрямую присягнул Адольфу Гитлеру ― даже не «мифической», непонятной какой, пусть и «обглоданной», России, а внаглую Гитлеру ― для того, чтобы создавать страну «Казакию» из обломков Советского Союза. Как ему хотелось создавать «Казакию» из обломков Российской империи в годы Гражданской войны, так же он в 1944 году пытался создать «Казакию», но уже в Северной Италии. Вот такого пошиба были эти люди.
В огне Гражданской войны большевики, при всех их грехах, при всех их преступлениях, сделали одно очень важное дело ― они сохранили единство государства российского.
Временное правительство растащило за семь месяцев огромный капитал, который собирался столетиями. К октябрю 1917 года страна была на грани распада. По сути дела, она и распадалась. Власть валялась на помойке. Большевики ее подобрали. И они создали великое государство. Создали через страшные дела, через немалую кровь.
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что красный террор в разы уступал белому. По подсчетам Юрия Жукова максимум, сколько погибло от красного террора, ― это сто тысяч человек. Это страшно. Это немало. Но от белого террора, судя по всему, погибло в пять-шесть раз больше. Только от колчаковского ― не менее 250 тысяч человек, замученных в Сибири, от деникинского столько же, если не больше. Потому что били по площадям, по рабочим, по крестьянам. И, наконец, террор Юденича, который загубил не менее 50-100 тысяч человек.
А еще не будем забывать про «зеленый террор». Я был поражен! Притом что восстание Антонова давили при помощи газов, расстреливали артиллерией, а потом еще и беспощадно расстреливали заложников, оказывается, потери с красной и «зеленой» (антоновской) стороны были приблизительно равны. Какую же жестокость проявляли «зеленые», чтобы эти потери были сопоставимы?
Я не являюсь сторонником революции, скажу честно и откровенно. Для меня всегда медленные, постепенные, мирные преобразования являются гораздо более благотворными, чем насильственные потрясения. И гораздо более благодетельны те революции, которые идут сверху, как та же самая революция Петра Великого. Как та революция, которую производили Иван Третий и Иван Четвертый.
Но Октябрьская революция в значительной степени была форсирована, и форсирована она была в значительной степени февралем, о чем не любят говорить. Вот это действительно был слом российского государства. Слом вертикали, с уничтожением монархии. Тогда русский солдат уже не знал, за что ему воевать. Из триады «За веру, царя и Отечество!» вынули царя, а всё остальное само полетело. Поэтому большевикам пришлось создавать всё заново, хотя и с участием старых элементов.
Корр.: Что Октябрьская революция дала России?
Владимир Василик: Много чего. Во-первых, это, конечно бесплатное здравоохранение, которое сберегло жизни миллионов граждан нашей страны. То, что, к сожалению, так и не было создано до революции. Всеобщее образование, которого также не было в романовской России. В Первую мировую войну мы вошли с 63% безграмотных призывников. Для сравнения: у немцев неграмотных было - 2%, у англичан - 3%, у французов - 5%. И на что мы рассчитывали в этом состязании артиллерийских систем и моторов? Это было просто избиение младенцев.
Учитывая политическую безграмотность населения, русский солдат оказывался беззащитным перед любым пропагандистом, перед любым любителем «воткнуть штык в землю». Большевики учли все промахи, все проколы российского самодержавия. Они занялись всеобщей грамотностью и политическим воспитанием серьезно. В частности, во многом благодаря воспитанию и образованию мы выгнали интервентов с территории России в 1918-1922 годах и победили в Великой Отечественной войне 1941-1945 годах.
Самое главное ― это объединяющая идея общества. Идея построения справедливого общества, общества братства, общества свободы и равенства. И самое главное ― идея преодоления поклонения золотому тельцу, преодоление идеи служения мамоне.
Корр.: Тем не менее советский проект рухнул. Почему?
Владимир Василик: В силу низкого метафизического содержания коммунистического проекта, по крайней мере в его советском варианте. В силу его приземленности и воинствующего исторического материализма. Шла активная, агрессивная, тупая и неразумная борьба с метафизикой через гонения на церковь, разрушение храмов и уничтожение духовенства.
Корр.: Но ведь были идеи Луначарского, Федорова, Циолковского и других богостроителей, которые в итоге проложили дороги в космос.
Владимир Василик: Это, конечно, было здорово. Но тогда давайте вспомним, что Владимир Ильич Ленин это дело и прикрыл. Все пролеткультовцы, которые развивали идею богостроительства, и, по сути, вносили метафизичность в коммунистический советский проект, оказались Лениным задвинуты. Он разметелил Луначарского за его богоискательство и богостроительство.
Так вот, советский строй колебался между двумя полюсами в рамках того парадокса, о котором с иронией говорит Владимир Соловьев: «Человек произошел от обезьяны, а потому нет большей любви, как положить душу за ближнего своего». В результате получалось, что обезьяна боролась за души ближних.
До смерти Сталина в целом всё же было торжество Души. Именно поэтому мы построили гигантскую индустрию в первые пятилетки, создали лучшую социальную систему, создали великолепную систему здравоохранения. Семашко и его сотрудники совершили самый настоящий подвиг. Мы смогли подготовиться к войне, создав свою промышленность. В результате мы выстояли против империалистического строя, победили мировой фашизм, отстояв свою Родину в Великой Отечественной войне.
А после смерти Сталина победила обезьяна. Сначала в лице свиньи ― Хрущева. Кстати, Пастернаку он напоминал «свинью из складского хутора». Потом Брежнев остановил гонения на церковь, но тем не менее не решился покончить с хрущевским наследством.
С легкой руки Хрущева было провозглашено «общество социалистического потребления». К сожалению, это не было остановлено Брежневым и другими политиками постсталинского периода СССР. Лозунг этой эпохи такой: «Догоним и перегоним Америку!» И он по определению оказался фальшивым, потому что на почве мамоны мы никогда победить не могли и не сможем. Как точно писал Маяковский: «У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока».
Еще точнее написал Тютчев: «Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать ― В Россию можно только верить». В ту Россию, которую строили хрущевцы, ― в нее верить было невозможно, поэтому и начался этот страшный кризис безверия, страшный взрыв воинствующего материализма, подспудное развитие стяжательства сначала социалистического, а потом капиталистического. Это спровоцировало зверский рост аппетитов, когда за джинсы могли прирезать. И всё это привело к краху. И приход к тому колониальному капитализму и социал-дарвинистскому обществу, в котором мы сейчас находимся.
Корр.: Какие наиболее выразительные образчики нового социал-дарвинистского общества можно выделить в современной России?
Владимир Василик: То, что сейчас происходит в области вакцинации, многим кажется сюрреализмом. Когда руководитель центра им. Гамалеи, член-корреспондент Академии наук Гинцбург объявляет, что все те, кто после прививки болеет ковидом, на самом деле не прививались, а купили сертификаты, и при этом заявляет, будто бы у него есть способ установления, была ли прививка или нет. Таким образом, этот «ученый» демонстрирует абсолютно ненаучный подход.
Он грубо попирает этику любого ученого. Он позволяет себе абсолютно безответственные заявления в таком деликатном вопросе. Переводя на простой человеческий язык, он обвиняет людей в жульничестве, если у них нет антител. То есть его вакцина абсолютно безотказна и безгрешна, а виноват потребитель.
Он не понимает, что плюет на могилы тех, кто умер от ковида после вакцинации. В том числе на могилы таких известных и достойных людей, как Лариса Кужугетовна Шойгу ― сестра министра обороны, и Виталий Алексеевич Сидоренко ― зам. главы МВД по медицинским вопросам.
Возникает вопрос: «Что такое прививка? Это надежный щит или ядовитый плащ Геркулеса?» Это повод для того, чтобы задуматься над тем, что делает его Центр. И в случае чего принять соответствующие меры. При этом надо признаться, что вакцина в ряде случаев не срабатывает, но это связано с краткими сроками ее разработки.
Далее. Центральная власть говорит о добровольности вакцинации, а в регионах творится неведомо что. Когда в Татарстане людей без QR-кодов не пускают в общественный транспорт, просто выгоняют. Людям навязывают вакцинацию, которая как мы видим, ненадежна.
Когда региональным властям даются широчайшие полномочия по самым животрепещущим вопросам, связанным по сути дела с национальной безопасностью. Выглядит, честно говоря, как сигнал к распаду Российской Федерации.
В случае смерти от вакцинации должна существовать компенсация членам семьи. А в нынешних отчетах о вакцинации нет даже такой графы ― смерть от вакцинации. А такие смерти, как свидетельствуют очевидцы, к сожалению, имеют место быть. И до сих пор мы не знаем их реальные масштабы. Отчеты министра здравоохранения уже очень многих не убеждают.
А что происходит сейчас? С одной стороны, QR-коды, нерабочие дни, а с другой стороны ― рапортуют о восстановлении авиасообщений с другими странами. Это как называется?
Теперь, что касается общественных мероприятий, которые были в этом году. С одной стороны, отменили «Бессмертный полк», а с другой стороны, почему-то разрешили «Алые паруса» с неизбежными попойками молодежи. Опять-таки, как это понять? С одной стороны, гробится патриотическое мероприятие ― важнейшее достижение последних лет, - а с другой стороны, поощряются попойки. Почему входы в театры и музеи только с QR-кодами, а алкомаркеты прекрасно работают без них?
И наконец, развязывается кампания против многих людей, которые испытывают справедливые опасения по поводу вакцинации. Многие ретивые публицисты, в том числе близкие к Кремлю, объявляют людей врагами народа, присваивая им кличку «антиваксеров», демонизируя их и объявляя иностранными агентами.
Общество нельзя членить по принципу вакцинации. Нельзя раскалывать Россию, что, к сожалению, делают издания, близкие к Кремлю.
Необходимо честное разбирательство в вопросе, относится ли SARS-CoV-2 к болезням, которые можно лечить при помощи вакцинации? Или вакцинация, напротив, вредна, как было с тем же самым СПИДом? Свободное и честное решение этого вопроса является стратегическим и насущно необходимым. Известно, что сумма госзаказов на вакцину «Спутник V» 95 млрд рублей. Если интересы народа России будут принесены в жертву коммерческим кланам, то тогда добра не жди. Дело может кончиться серьезнейшим социальным взрывом либо гибелью миллионов людей.
Потом, что, в сущности, представляет из себя недавняя статья Дмитрия Медведева? При ряде верных замечаний некоторые из его высказываний являются, мягко говоря, неверными.
Самое главное, что эта статья содержит призыв к отказу от национального суверенитета в пользу ВОЗ. Если бы речь шла не об очень уважаемом человеке, заместителе председателя Совета безопасности, бывшем президенте Российской Федерации, то в устах другого человека это означало бы призыв к уничтожению российской государственности и национальную измену. Являлось бы полноценным основанием для соответствующих действий Следственного комитета.
Известно же, кто стоит за Всемирной организацией здравоохранения. Говоря попросту ― это те, кто в 1930-40 годы хотел бы видеть Германию в гробу, а Россию ― на костылях. Германии сейчас нет, значит, эти люди видят сейчас Россию в гробу.
Не для того наши отцы и деды восстанавливали страну в 1918-1922 годах, погибали в 1941-м, не для того водружался красный флаг над Рейхстагом, не для того восстанавливали страну и полетели в космос. Мы сами справимся с проблемами без всякого ВОЗа или навоза, да и еще и другим поможем. Как мы прекрасно без ВОЗа помогли Италии, например. Поэтому создавать такие тексты для государственных мужей ― позор. А еще больший позор такие тексты публиковать в уважаемых газетах. Вот так выглядит современное социал-дарвинистское общество.
Корр.: Какой вы видите выход из сложившейся ситуации?
Владимир Василик: Выбраться можно только одним образом ― построение социализма на совершенно других основах. На христианских и метафизических основах. Христианская мораль, безусловно, присутствовала в нравственном кодексе строителей коммунизма, но лишь отчасти. Но там отсутствовала метафизика, то есть обоснование этой морали. Религиозная вера переносилась на материальные объекты. С соответствующим результатом.
Из того, что произошло, надо извлечь все уроки и начать строить новое общество. Хотя бы в рамках отдельных общин для начала. Как это делал некогда Сергий Радонежский. И здесь еще раз стоит напомнить слова Сталина про то, как в огне войны страну превратили в военный лагерь и добились победы. Стоит также напомнить сходные слова местоблюстителя митрополита Сергия: «Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой, и выходили победителями».
В завершение я бы хотел сказать о тайне 1941 года. К сожалению, в массовом сознании этот год воспринимается как год бедствий и позора, год катастрофы. А между тем, это год начала наших побед. Это грозный звездный час. Он не только начало нашей Победы, но и явление божьего промысла о России. В том числе в той же самой Московской битве. Когда, казалось бы, всё потеряно, а при этом спасена Москва, Россия и весь мир.
В завершение я бы хотел прочитать стихотворение замечательного современного поэта и переводчика Юрия Михайловича Ключникова «7 ноября 1941 года». Юрий Михайлович в силу малого возраста не мог воевать на фронтах Великой Отечественной войны, но он доблестно трудился в тылу на заводе. Он был очевидцем великих страшных лет. Он чудом не попал в немецкий плен, когда в 1941 году уходил из Харькова. И вот как раз непосредственные переживания о войне дают проникнуть в тайну Великой Отечественной войны, в том числе в тайну 1941 года.
Москва, Москва, не торопись прощаться
С отвергнутыми числами войны.
Ты вспомни, как шагали по брусчатке
Седьмого ноября твои сыны.
В те месяцы разгромной нашей смуты,
В те дни почти безвыходной тоски,
Воистину, в те страшные минуты
Мир, как дитя, припал к ногам Москвы.
О, как дышал над нивами, над рощами,
Над самым нашим ухом жаркий ад!
А ты, Москва, вела по Красной площади
Парадным строем молодых солдат.
Они надежду нам несли на лицах,
Печать ухода к ангелам в очах…
Не забывай, российская столица,
Свой самый грозный,
Самый звездный час.
Когда сегодня маленькие черти,
Как тина, вяжут властное весло,
Не дай, Москва, в угоду буйной черни
Топтать твое Великое Число.
Все остальные числа не пороча,
Держись за это, мужеством горя.
Мы дьяволу сломали позвоночник
Уже тогда, Седьмого Ноября.
https://rossaprimavera.ru/article/680eb192