Николай II в воспоминаниях приближённых (начало)
Давно хотел выставить обширную статью Е. Радцига с образом последнего русского царя в представлениях тех, кто его близко знал.
___
Сейчас происходит переоценка различных сторон нашей истории. Многие устоявшиеся за прошедшие годы представления пересматриваются, так как становятся достоянием общественности ранее тщательно скрывавшиеся факты. В то же время на волне такого пересмотра проскальзывает иногда желание обелить без достаточных оснований то, что десятилетиями считалось черным, или, наоборот, очернить белое.
Это в равной мере относится к личности Николая II и всего содеянного им. Делаются попытки снять с него всю ответственность за происходившие во время его царствования события, свалив все гнусное и отрицательное на его окружение, великих князей, министров. Что же в действительности представлял собой Николай II, каким он был человеком, каким видели его современники, близко знавшие его?
Николай II в совершенстве владел французским, английским и немецким языками, любил музыку, театр, балет, оперу, в зрелом возрасте полюбил чтение, был хорошо сложенным, спортивным человеком. Всегда со всеми был вежлив, никогда ни на кого не повышал голоса, хорошо, со вкусом одевался, прекрасно танцевал. ««Я редко встречал так хорошо воспитанного молодого человека, как Николай II», - записал в воспоминиях видный российский государственный деятель С.Ю. Витте, хорошо знавший царя [1]. Умственными способностями Николай II не блистал. В этой связи показателен анекдот, который был в моде в октябре 1904 г. в Петербурге: «Почему вдруг понадобилась конституция, ограничивающая монархию? Ведь уже десять лет мы имеем «ограниченного» царя!».
Лучшей характеристикой личности царя является его дневник, который он вел ежедневно с 1877 г. В дневнике в основном лишь поверхностный перечень малозначительных, но, возможно, и важных для автора событий: 28 мая 1905 г. «ездил на велосипеде и убил 2 ворон»; 2 февраля 1906 г. «гулял и убил ворону»; 8 февраля 1906 г. «гулял долго и убил две вороны». Но дело не ограничивалось только воронами: 8 мая 1905 г. он записал, что во время гуляния убил кошку. И все эти записи сделаны в то время, когда в стране происходила революция!
Александра Викторовна Богданович, жена генерала от инфантерии, старосты Исаакиевского собора и хозяина одного из наиболее престижных и влиятельных салонов высшей петербургской знати Е.В. Богдановича, писала в дневнике 6 ноября 1889 г.: наследник «развивается физически, но не умственно» [2] И даже отец Николая император Александр III отметил в 1892 г., когда наследнику было уже 24 года: «Он совсем мальчик, у него совсем детские суждения» [3].
Цесаревич получил домашнее образование: к нему приходили специально подобранные преподаватели, в частности историк В.О. Ключевский, экономист, министр финансов, а позже председатель Комитета министров Н.Х. Бунге; основы фортификации преподавал генерал Ц.А. Кюи - композитор и музыкальный критик, который сумел, видимо, привить наследнику любовь к музыке; ряд генералов из Академии генерального штаба; министр иностранных дел Н.К. Гире и др. Все они только читали лекции, а спрашивать, чтобы выяснить, как усвоен материал, не имели права.
Среди воспитателей и преподавателей был и обер-прокурор Святейшего синода, человек крайне реакционных взглядов К.П. Победоносцев. Он внушал наследнику, что самодержавие дано от Бога, что это единственная возможная для России форма правления, что все должны беспрекословно повиноваться царю, что парламентаризм - великая ложь. Эти уроки молодой цесаревич усвоил твердо.
Николай, однако, явно тяготился даже такими занятиями и 28 апреля 1890 г. записал в дневнике: «Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия». Завершилось образование наследника его участием в военных учениях летом 1890 г. в качестве командира эскадрона Преображенского полка. Военная служба пришлась ему по сердцу. Почти каждый день заканчивался попойкой офицеров полка. 31 июля 1890 г. записано в дневнике: «Вчера выпили 125 бутылок шампанского». Порой доходило до того, что Николай опаздывал на следующей день к выходу полка на очередные рубежи. С этого времени он старался не пропускать встреч в офицерских собраниях, но пьяницей не стал.
А немного позже, чтобы мир посмотреть и себя показать, наследник с большой свитой «золотой» молодежи - конногвардейский офицер князь Н.Д. Оболенский, кавалергардский офицер B.C. Кочубей, князь Э.Э. Ухтомский, позже к ним присоединился наследник греческого престола Георг по прозвищу «Атлет»; «дядькой» у них был генерал князь В.А. Барятинский - отправился 23 октября 1890 г. в длительное морское путешествие в Египет, Индию, Японию. Путешествие должно было завершиться ознакомлением с Дальним Востоком России и Сибирью. Но 29 апреля 1891 г. в Японии произошел «инцидент в Оцу» - это местечко на берегу озера Бива, рядом с г. Киото, - когда японец Ва-цу ранил саблей Николая в голову. После этого наследник прервал свое путешествие, а ненависть к японцам стала у него в прямом смысле в крови.
Наследник, а затем и император Николай II не проявлял интереса к государственным делам. Когда Победоносцев пытался, по его словам, объяснить наследнику, как функционирует государство, «тот с великим тщанием начинал ковырять в носу» [4]. «Государь, - отмечал Витте, - никогда не открыл ни одной страницы русских законов и их кассационных толкований» [5]. Такое отношение Николая II к государственным делам объясняется, по словам бывшего председателя Совета министров В.Н. Коковцева, тем, что «его образование недостаточно, и великие задачи, решение которых составляет его миссию, слишком часто выходят из пределов досягаемости его понимания. Он не знает ни людей, ни жизни» [6].
Государственным делам царь предпочитал охоту, которой увлекался до самозабвения, или прогулки. На охоту он уезжал иногда каждый день. Богданович отмечала 20 декабря 1901 г.: «Сегодня тоже поехал в 10 часов утра, а вернулся к вечеру. Поэтому очередные доклады министров отложены». Чуть позже, 24 декабря, она записала: «Министра Сипягина (министр внутренних дел. - Е.Р.) царь взял на охоту в день его доклада, так что доклада не было. Самое печальное, что царю... неведомо, что под Россией теперь образовался вулкан, извержение может произойти с минуты на минуту» [7]. И даже во время мировой войны, будучи верховным главнокомандующим и находясь в Ставке, царь немало времени предпочитал уделять прогулкам и игре в домино.
Николай II был не безгрешен в отношении с женщинами. Один из примеров тому - «инцидент Оцу». Во время пребывания в Японии наследник и его свита проводили ночи в местах, куда обычно приходили проводить время матросы с заходивших в порты Японии кораблей - так писали в то время японские газеты. Царевич и его свита много пили. По словам посла Японии в Петербурге Нисси, наследник посетил 29 апреля 1891 г. в Оцу культовое учреждение с баядерками, имевшими охрану. Поведение Николая дало повод японцу пустить в ход саблю. Так что нельзя говорить о «покушении» на Николая со стороны якобы какого-то экзальтированного фанатика-националиста. А именно эта версия упорно распространялась царским двором, и даже до сих пор имеет хождение. «Ранение сопровождалось с внешней стороны не особенно картинными действиями, т.е. такими, которые не могли увлечь зрителей симпатиями в ту или иную сторону», - дипломатично отметил Витте, ссылаясь на беседы с очевидцами [8]
Широко известно увлечение Николая балериной Кшесинской, связь с которой продолжалась около трех лет. Формально их отношения прекратились после помолвки наследника с принцессой Алисой Гессенской. С тех пор Николая представляют образцовым семьянином. А вот что записала Богданович 2 ноября 1896 г.: «Молодой царице после рождения дочери запрещено было быть женой царя... Дядюшки (великие князья. - Е.Р.) устроили ему снова сожительство с Кшесинской» [9].
По определению советского историка академика М.Н. Покровского, в вопросах внешней политики Николай II отличался «драчливостью» [10]. Уже в ноябре 1896 г. он чуть не втянул Россию в войну за «турецкое наследство». Посол России в Константинополе А.И. Нелидов представил царю записку о том, что внутреннее положение Оттоманской империи крайне неустойчивое и можно ожидать ее распада. Поэтому, советовал посол, желательно заранее принять меры, которые позволили бы России приблизиться к достижению ее заветной цели - овладению Константинополем. 23 ноября Николай II провел специальное совещание для обсуждения записки Нелидова и для выработки позиции России в этом вопросе. На совещании присутствовали все военные руководители - военный министр генерал П.С. Ванновский, начальник Главного штаба генерал Н.Н. Обручев, управляющий морским министерством вице-адмирал П.П. Тыртов, управляющий делами министерства иностранных дел К.П. Шишкин, министр финансов С.Ю. Витте и А.И. Нелидов.
Совещание приняло предложение, утвержденное царем, спровоцировать в Турции такие инциденты, которые дали бы России право и возможность высадить войска и завладеть верхним Босфором. На совещании было решено начать готовить в Севастополе и Одессе войска для возможной высадки десантов. Против этого решения выступил только Витте. Позже выяснилось, что Черноморский флот не мог обеспечить столь крупную десантную операцию. Кроме того, претворение в жизнь этого решения вызвало бы резкую реакцию со стороны ведущих европейских держав, что могло быть чревато войной. Французское правительство, узнав о планах Николая II, пришло в крайнее возмущение и пригрозило сообщить об этих планах Англии. Царю пришлось отказаться от своих намерений.
Но воинственный зуд у царя после этого не прошел. Ему постоянно не давала покоя мысль о дальнейшем расширении территории Российской империи. Понимая, что сделать это в сторону Малой или Средней Азии, а тем более Европы было нереально, он обратил свои взоры на Дальний Восток, в сторону Китая и Японии. По свидетельству одного из биографов Николая II С.С. Ольденберга, «ключом к внешней... политике первого периода царствования императора Николая II следует считать вопросы Дальнего Востока, «большую азиатскую программу»». Он рассматривал «укрепление и расширение русского влияния в этих областях, как задачу именно своего управления» [11]. Это подтверждает и Витте, который отмечал, что «в душе молодого царя неоднократно рождалась мысль... о подчинении китайского богдыхана, подобно бухарскому амиру, и чуть ли не о приобщении к титулу русского императора дальнейших титулов, например, богдыхан китайский, микадо японский и проч. и проч.» [12]
Агрессивные намерения Николая II на Дальнем Востоке поддерживал его кузен германский император Вильгельм II, который даже начал величать его «адмиралом Тихого океана». Для Вильгельма II было важно отвлечь внимание Николая II от европейских дел, обострить отношения России с Англией, столкнуть ее с Японией, а самому получить свободу рук в отношении Франции. И в этом он в определенной мере преуспел. Россия к войне с Японией оказалась неподготовленной, командование поручалось бездарным генералам и адмиралам. «И не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки, или, правильней, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением», - писал Витте [13].
Свой воинственный пыл Николай II пытался, однако, замаскировать под пацифистские действия. Это проявилось не только в его изъяснениях в любви к миру в письмах, например, к английской королеве Виктории, но и в инициативе, с которой Россия выступила 12 августа 1898 г. о проведении международной конференции в Гааге с целью ограничить гонку вооружений и решать все спорные межгосударственные вопросы путем мирных переговоров.
Автором такой инициативы был военный министр генерал А.И. Куропаткин, которого активно поддерживал министр иностранных дел М.Н. Муравьев. Куропаткин, назначенный на пост министра в начале 1898 г., обнаружил, что по уровню своего военно-технического оснащения российская армия отстает от армий ряда европейских государств, особенно Германии и Франции, а денег, необходимых для ее перевооружения, в казне нет. Это и подтолкнуло его внести предложение о проведении международной конференции по разоружению, которая могла бы, как он считал, затормозить процесс дальнейшего отставания России от ведущих европейских держав. Мнение же Муравьева сводилось к тому, что такая инициатива могла бы стать доказательством миролюбивых устремлений России особенно в период усиления ее экспансии на Дальнем Востоке. Предложение Куропаткина-Муравьева было поддержано Николаем II.
После длительных предварительных переговоров такая конференция состоялась 6-18 мая 1899 г. в Гааге. В ней приняли участие 27 государств [14]. И хотя на ней были приняты три конвенции о законах и обычаях войны, каких-либо результатов в главных вопросах - разоружения, сокращения военных расходов - достигнуто не было. Даже Россия не пыталась следовать провозглашенным ею принципам. «К величайшему сожалению надо признаться, - констатировал Витте, - что на практике... Россия сама дает пример совершенно обратный тому, что было предложено ее монархом, ибо несомненно, что вся японская война и кровавые последствия, от этого происшедшие, не имели бы места, если бы мы не на словах, а на деле руководствовались мирными великими идеями» [15].
То же самое повторилось и в 1914 г., но в еще больших, еще более трагических размерах, когда началась первая мировая война.
Николай II был человеком слабохарактерным, слабовольным, но упрямым. «Безвольный, малодушный царь», - констатировала Богданович [16]. «Хитрый, двуличный, трусливый государь», - так охарактеризовал Николая II председатель второй Государственной думы кадет Ф.А. Головин [17]. «У Николая нет ни одного порока, - записал 27 ноября 1916 г. Палеолог, - но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется» [18]. Витте дал с долей сарказма следующую характеристику царю: «Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины» [19].
Эти качества Николая II неоднократно признавала и его жена, Александра Федоровна. В частности, 13 декабря 1916 г. она писала ему:
«Как легко ты можешь поколебаться и менять решения, и чего стоит заставить тебя держаться своего мнения... Как бы я желала влить свою волю в твои жилы... Я страдаю за тебя, как за нежного, мягкосердечного ребенка, которому нужно руководство» (письмо № 639 - все свои письма к мужу она нумеровала).
В письмах к мужу царица постоянно просила и требовала, чтобы он был твердым, жестким, волевым:
«Будь тверд... помни, что ты император» (№ 305 от 4 мая 1915 г.);
«они (министры. - Е.Р.) должны научиться дрожать перед тобой» (№ 313 от 10 июня 1915 г.);
«покажи им (депутатам думы. - Е.Р.) кулак... яви себя государем! Ты самодержец, и они не смеют этого забывать» (№ 351 от 11 сентября 1915 г.);
«ты помазанник Божий» (№ 623 от 5 ноября 1916 г.);
«покажи всем, что ты властелин... Миновало время... снисходительности и мягкости» (№ 631 от 4 декабря 1916 г.);
«Россия любит кнут!» (№ 639 от 13 декабря 1916 г.);
«будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом - сокруши их всех!» (№ 640 от 14 декабря 1916 г.).
Так наставляла Александра Федоровна мужа во время мировой войны, и таких высказываний можно привести много [20].
Как отмечал в воспоминаниях наставник цесаревича Алексея француз Пьер Жильяр, неотлучно находившийся при семье Романовых с конца 1905 по май 1918 г.: «Задача, которая выпала на его (Николая. - Е.Р.) долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он в конце концов стал все более подчиняться ее влиянию» [21].
Несколько слов о супруге царя, Александре Федоровне, которая оказывала существенное влияние на мужа и проводимую им политику. Это была властолюбивая, волевая и злопамятная женщина, часто страдавшая мигренями. Как отмечали многие знавшие ее люди, царица была неуравновешенным человеком.
Посол Франции в России Морис Палеолог, присутствовавший на обеде, данном Николаем II в честь президента Франции Пуанкаре, записал в дневнике 20 июля 1914 г.: «В течение обеда я наблюдал за Александрой Федоровной, против которой я сидел... Несмотря на свои сорок два года она еще приятна лицом и очертаниями... Но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы... До конца обеда, который продолжался долго, бедная женщина видимо борется с истерическим припадком» [22].
В декабре 1914 г., когда Палеолог освоился в придворном мире Петрограда и хорошо изучил его - послом его назначили в январе 1914 г., - он уже писал о «всегда больной» царице, «подавленной своим могуществом, осаждаемой страхом, чувствующей, что над ней тяготеет ужасный рок» [23]. А в январе 1915 г. в его дневнике появляется такая запись: «Болезненные наклонности Александра Федоровна получила по наследству от матери... Душевное беспокойство, постоянная грусть, неясная тоска, смены возбуждения и уныния, навязчивая мысль о невидимом и потустороннем, суеверное легковерие - все эти симптомы, которые кладут такой поразительный отпечаток на личность императрицы... Покорность, [] которой Александра Федоровна подчиняется влиянию Распутина, не менее замечательна» [24].
Эту характеристику царицы подтверждают и член Государственной думы монархист В.В. Шульгин, и бывший председатель совета министров В.Н. Коковцев.
Александра Федоровна сумела полностью подчинить себе мужа, который советовался с ней по всем вопросам, прежде чем принимать по ним решение [25]. А в сентябре 1916 г. он практически перепоручил ей внутреннюю политику государства, написав из Ставки: «Тебе надо быть моими глазами и ушами там, в столице. На твоей обязанности лежит поддерживать согласие и единение среди министров. Этим ты приносишь огромную пользу мне и нашей стране... Ты наконец нашла себе подходящее дело» [26]. После этого пагубная роль царицы в управлении страной еще больше возросла.
Литература
1. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. I-III. Царствование Николая II. М. - Пг., 1923, т. 1, с. 3.
2. Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990, с. 120.
3. Витте С.Ю. Указ. соч., т. III, с. 357.
4. Цит. по: Ферро М. Николай II. М., 1991, с. 32.
5. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М., 1991, с. 558.
6. Цит. по: Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991, с. 126.
7. Богданович А.В. Указ. соч, с. 273-274.
8. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 360.
9. Богданович А.В. Указ. соч., с. 215.
10. Покровский М.Н. Предисловие. - В кн. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. XIII.
11. Ольденберг С.С. Царствование императора Николая II, т. 1. Феникс, 1992, с. 214.
12. Витте С.Ю. Воспоминания, т. Ill, с. 361.
13. Там же, т. 1, с. 337.
14. Подробнее см. Рыбаченок И.С. Россия и Гаагская конференция по разоружению 1899 г. - Новая и новейшая история, 1996, № 4.
15. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 132.
16. Богданович А.В. Указ. соч., с. 371.
17. Центральный государственный исторический архив,ф. 1625, оп. 1, д. 12, л..57.
18. Палеолог М. Указ. соч., с. 169.
19. Витте С.Ю. Избранные воспоминания, с. 577.
20. Переписка Николая и Александры Романовых, т. III-V. М.-Л., 1926-1927.
21. Жильяр П. Император Николай II и его семья, М., 1991, с. 135.
22. Палеолог М. Указ. соч., с. 27.
23. Там же, с. 142.
24. Там же, с. 145-146.
25. См. Витте С.Ю. Воспоминания, т. II, с. 251.
26. Переписка..., т. V, с. 60.