ПЕРЕЯСЛАВСКИЙ МИФ: ПОЧЕМУ РОССИЯ НЕ ВСТУПИЛА СРАЗУ В ВОЙНУ ПРОТИВ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ?

[skeptimist]

Переяславский миф, о котором речь пойдёт ниже, имеет свою структуру, которая базируется на нескольких теоретических установках, скрепляющих его воедино. Первая установка Переяславского мифа выстраивается вокруг следующего тезиса.

С самого начала русский царь поддерживал союзнические отношения с Польшей и тянул время, чтобы истощить силы войска Запорожского и Речи Посполитой, ослабив их и тем самым усилив Московское царство. И потому решение о союзе с Украиной было принято в Москве лишь спустя 6 лет после начала народно-освободительной войны.

В качестве доказательства этого напоминается, что до 1653 г. оставался в силе военный союз между Речью Посполитой и «Московщиной» [См.: 1]. Однако является ли сей довод доказательством враждебных отношений между т. н. «москвинами» и «украинцами»? Сомнительно, потому что этот союз был направлен лишь против татар, а не православных. Однако в подтверждение «украинской» версии один из наиболее авторитетных украинских «исследователей» данной эпохи Р. Бжеский, чья работа рекомендуется среди наиболее значительных трудов по Переяславской раде, утверждал, что «москвины, считая украинцев полностью чужим народом», готовили в 1648 году совместное с поляками нападение на запорожцев.

«Хмельницкий тогда перехватил лист от хотмыжского воеводы Болховского, который уведомлял, что он готов к выступлению «в помощь полякам», - писал Р. Бжеский [2, С. 251]. Однако помимо опровергающего его умозаключения письма воеводы С. Болховского [См.: 3], существует ещё послание польского воеводы и сенатора А. Киселя к гнезненскому архиепископу М. Лубенскому, в котором он в частности писал: «Теперь, когда мы не знаем, что еще замышляют турецкий царь и Москва, которые вчера дали мне знать, что вследствие моих писем, написанных по приказанию е. к. м. в исполнение братского союза, заключенного при моем посредстве, отправлено 40 000 вспомогательного войска против татар. Эти войска уже стояли в 6 милях от Путивля, но когда битва опередила их намерения, и такие успехи изменника уже сделались им известны, а когда еще сделается известным, что опора всего христианства рухну­ла, что мы не имеем государя, кто сможет поручиться за них? Единая кровь, единая религия» [4].

Как видим, в письме речь идёт не о совместных действиях русских и поляков против запорожского казачества, а о совместных действиях против татар, что по тем временам было вполне обыденным. Христианские государи Европы нередко объединяли свои силы против опустошавших их земли кочевников. При этом по письму видно и то, что для польского воеводы не являлась тайной «единая кровь» и «единая религия» между населением Малороссии и России, о которой как-то «забыл» Р. Бжеский.



К тому же в данном случае в первую очередь следует учесть, что Московское царство не выигрывало у Речи Посполитой около 100 лет, а в период Смуты чуть не потеряло независимость. И даже кризис польской власти после смерти короля Сигизмунда III в 1632 году не создал благоприятных условий для возвращения Смоленска России. Московское царство вновь проиграло. И стоило ли после этого безоглядно бросаться в новую войну из-за страдавших в Речи Посполитой единоверцев? Стоило ли обрекать Россию на новые лишения, не имея шансов на успех? Ответ на эти вопросы как минимум требовал неспешного решения, потому что в случае неудачи за попытку помочь русским польской Малороссии можно было заплатить разорением, а может даже и гибелью собственной страны. Естественно, сомнения в будущей победе не означали, что восставших бросили. В первые же месяцы после начала освободительной войны в Малороссии под командованием Б. Хмельницкого руководство Московского государства принимает решение о всемерной помощи восставшим оружием, боеприпасами, продовольствием, включая помощь в переселении, а также дипломатической поддержкой, которая выражалась в постоянных требованиях к польским властям облегчить судьбу русских Малороссии [См.: 5]. Она хоть и не вела к улучшению положения православных в католическом государстве, но ясно и чётко демонстрировала отношение России к их трагедии [См.: 6]. Последний факт в дальнейшем будет служить обоснованием вступления России в войну, к которой она готовилась с самого начала.

Литература

1. Договор, заключенный 15 сентября 1647 г., предусматривал совместную борьбу Речи Посполитой и Московского государства с набегами крымских татар.

2. Бжеський Р. Переяславська умова в планах Б. Хмельницького та “Переяславська легенда” // Переяславська рада 1654 року. Історіографія та дослідження. (Під ред. Соханя П., Шашкевича Я.). - К.: Смолоскiп, 2003. - С. 248-268

3. Письмо хотмыжского воеводы С. Болховского Б. Хмельницкому (11 июля 1648 г.) // Воссоединение Украины с Россией. Т. II. - С. 56-57

4. Письмо брацлавского воеводы А. Киселя архиепископу гнезенскому М. Лубенскому (31 мая 1648 г.) // Воссоединение Украины с Россией. Т. II. - С. 29.

5. Из Наказа русским послам в Польшу Б. Репнину, Б. Хитрово и А. Иванову о протесте против преследований и притеснений польским правительством украинского населения и о посредничестве русского правительства между Украиной и Польшей (24.04.1653 г.) // «Воссоединение Украины с Россией»

(сборник документов и материалов). - М.: Изд-во АН СССР, 1954. - Т. III. - С. 267-275.

6. Из статейного списка Г. и С. Пушкиных, русских послов в Польшу, и из дел Посольского приказа о переговорах с польскими уполномоченными по украинским делам (март-ноябрь 1650 г.) // ВУР. - М.: Изд.-во АН СССР, 1953. - Т. II. - С. 337-351.

Источник