о людях и металле
Паер запустил руку в кучу золотого лома и выудил оттуда широкую тонкую цепь машинного плетения. Выкрутил её, растянул, проглядел на свет и небрежно бросил в тигелёк:
- Мятая.
- Дай-ка гляну, красивая, - Кусок отложил кольцо, из которого выковыривал дешёвые камушки и пинцетом вытянул цепочку:
- Эх, жаль, хорошая цепь, но не восстановишь. А замок, гляди, поменян - цвет у металла другой. И кольцо латунное, смотри, что бросаешь-то!
Откусывая щипчиками неблагородное колечко, Кусок ворчал:
- Чего-то много хлама он нынче накидал, что попало вообще. Ну, эту красавицу явно на улице с кого-то содрали. Замок поменяли, думали как новьё продать. Кинь-ка чистогана побольше, а то непонятно что в тигле лежит, боюсь, пробу не вытянем.
Разглядывая дешёвый тоненький браслетик, Паер буркнул:
- Нету чистогана.
- Ну, зубов тогда!
- Зубы на припой оставь.
- Я тебе говорю, пробу повышать надо!
Паер молча бросил браслет в тигель и выудил из кучки следующую побрякушку. Кусок в раздражении выдернул ящик из стола, долго и беспорядочно рылся в куче маленьких пакетиков, и, наконец, бросил на стол запаянный целлофан с мятыми золотыми коронками.
- 0,38 добавь, - произнес Паер, сильным движением поднялся со стула, взял наполненный жёлтыми завитками цепей и колец тигель, и пошел к паяльному столу.
Кусок двумя пальцами выудил из пакетика мятую коронку, отщипнул от неё кусачками рыжий треугольничек и бросил его на весы. Ноли на дисплее превратились в 0,40. Воровато оглянувшись, Кусок схватил пинцетом отщипок, подошел к паяльному столу, и бросил золото в уже раскаленный тигель.
Завитки тем временем скручивались и растекались, сливаясь в единое целое под напором голубого, как глаза Паера, пламени.
- Никак не пойму, откуда барыги эти зубы берут? - Кусок, прищурившись и поджав губы, уже снова выковыривал стекляшки из большого безвкусного перстня, - Лом и фирму, понятно, ворьё несет, наркоты всякие. Ну, и те, кому просто денег надо. А зубы-то с кого снимают? Может, в моргах берут?
Паер молча выжигал из металла бесцветное шипящее отчаяние. Оно сгорало зеленым пламенем.
- Мятая.
- Дай-ка гляну, красивая, - Кусок отложил кольцо, из которого выковыривал дешёвые камушки и пинцетом вытянул цепочку:
- Эх, жаль, хорошая цепь, но не восстановишь. А замок, гляди, поменян - цвет у металла другой. И кольцо латунное, смотри, что бросаешь-то!
Откусывая щипчиками неблагородное колечко, Кусок ворчал:
- Чего-то много хлама он нынче накидал, что попало вообще. Ну, эту красавицу явно на улице с кого-то содрали. Замок поменяли, думали как новьё продать. Кинь-ка чистогана побольше, а то непонятно что в тигле лежит, боюсь, пробу не вытянем.
Разглядывая дешёвый тоненький браслетик, Паер буркнул:
- Нету чистогана.
- Ну, зубов тогда!
- Зубы на припой оставь.
- Я тебе говорю, пробу повышать надо!
Паер молча бросил браслет в тигель и выудил из кучки следующую побрякушку. Кусок в раздражении выдернул ящик из стола, долго и беспорядочно рылся в куче маленьких пакетиков, и, наконец, бросил на стол запаянный целлофан с мятыми золотыми коронками.
- 0,38 добавь, - произнес Паер, сильным движением поднялся со стула, взял наполненный жёлтыми завитками цепей и колец тигель, и пошел к паяльному столу.
Кусок двумя пальцами выудил из пакетика мятую коронку, отщипнул от неё кусачками рыжий треугольничек и бросил его на весы. Ноли на дисплее превратились в 0,40. Воровато оглянувшись, Кусок схватил пинцетом отщипок, подошел к паяльному столу, и бросил золото в уже раскаленный тигель.
Завитки тем временем скручивались и растекались, сливаясь в единое целое под напором голубого, как глаза Паера, пламени.
- Никак не пойму, откуда барыги эти зубы берут? - Кусок, прищурившись и поджав губы, уже снова выковыривал стекляшки из большого безвкусного перстня, - Лом и фирму, понятно, ворьё несет, наркоты всякие. Ну, и те, кому просто денег надо. А зубы-то с кого снимают? Может, в моргах берут?
Паер молча выжигал из металла бесцветное шипящее отчаяние. Оно сгорало зеленым пламенем.