Тоска и безотцовщина у знакомых:)
«ЧЕХОВ. ИЗБРАННОЕ»
студенты 4 курса режиссёрского факультета ГИТИСа, мастерская Сергея Женовача
Первое отделение - рассказы «У знакомых» (режиссёр Егор Раввинский) и «Тоска» (режиссёр Олег Долин), второе - сцена из 2-го действия «Безотцовщины» (режиссёр Владимир Смирнов).
Стала искать, какой это курс, - оказалось четвёртый, выпускной, а по ощущениям от спектакля - младше и «каменьковичей» и «кудряшей». Субъективно, конечно.
«У знакомых» - замечательный чеховский рассказ, в котором уже отчётливо просматриваются мотивы будущих «Трёх сестёр» и «Вишнёвого сада». Три сестры (одна замужем) живут в подмосковном родовом имении, которое вот-вот должно пойти с молотка. Все то в отчаянии, то в бестолковой и в беспечной праздности. Мужчины слабовольны, женщины великодушны (есть, впрочем, и будущая Наташа). А особенность в том, что это рассказ, и в спектакле он ведётся от первого лица.
Имея некоторое представление о театре Женовача, думала: ну, вот как они это будут делать, с чего начнут, как будут переключать наше внимание, пытаться втянуть в свой милый, старомодный психологический театр, и т.д. и т.п.? Вышли три приличные девушки (белый верх, чёрный низ) в обществе молодого человека, уселись на авансцене. Со стороны зала, но в упор его не замечая, навстречу им вышел молодой человек (Иван Янковский), в плаще, с чемоданом. Вот оно - думаю я: эти благовоспитанные девицы с причёсками позапрошлого века; эти плащи в комнате, где +30 и дышать нечем; чемоданы, про которые из последнего ряда партера понятно, что они пустые; эта четвёртая стена, через которую ты видишь, а тебя нет. Всё это мгновенно образует какую-то дистанцию, прежде всего по отношению к зрителю, его времени. Но тут актёр, покопошившись немного возле стола с бумагами, повернулся к залу, открыл рот - и понеслось. Современный молодой человек, современный текст, современные ритмы - и вся дистанция тут же свернулась обратно в трубочку:) Единственное «но»: он так тараторил, что хотелось подкрутить что-нибудь, чтобы убавить скорость: чтобы проявились акценты, стали слышны интонации, нюансы. Вроде всё сделано, текст освоен, но манера подачи этого текста такая сухая и техничная, как будто актёр боится, что если он чуть замедлит темп и позволит себе вслушиваться и вчувствоваться в тот текст, который он произносит, то потеряет власть над рисунком роли. Между тем, когда он в одной из мизансцен в битком набитой людьми 39-й аудитории оказался на одинаковом расстоянии от своего партнёра и от стоявшей вплотную к нему зрительницы, то сумел это обыграть: не стал делать вид, что не замечает мешающей ему в кадре девушки, мгновенно попавшей в поле зрения всего зрительного зала.
Три сестры: Та, Ва и На - Таня, Варя и Надя. Таня (Наталья Ушакова) вначале была очень конкретна, понятна и убедительна, но потом начала как-то издевательски декламировать стихи - и я перестала понимать, что это за персонаж. Варя (Юлия Соломатина) вульгарна и навязчива; то и дело «включает своё обаяние», виснет на Подгорине, тоже зверски читает стихи и при этом потихоньку подталкивает Подгорина к женитьбе на младшей На. А вот Надя (Полина Пушкарук) действительно настоящая. На неё можно было смотреть непрерывно - в ней всё время угадывалась, чувствовалась, была видна какая-то цельная внутренняя жизнь; не просто манифестация какого-то содержания, а «линия жизни», с началом, концом и множественными перипетиями. Другие персонажи много двигались и бойко разговаривали, Надя всё больше молчала и стояла в сторонке, но именно она вносила ясность и осмысленность в происходящее. Движения остальных действующих лиц были факультативны - с тем же успехом они могли быть и другими; её движения были единственно возможными, точными. Даже её молчание отличалось от молчания других: оно не было вызывающим, декларативным, но выдавало девушку с головой. Её бесцветное лицо, блуждающая улыбка, медленность движений, фасон рубашки и юбки - всё становилось значительным и прекрасным в свете этой цельности.
Ребята так или иначе все существовали интересно: и Подгорин, и Сергей Сергеич Лосев (Глеб Пускепалис - сын:), и Константин Сергеич (покупатель и муж «Наташи» - Вячеслав Евлантьев). И с точки зрения прочтения Чехова это, по-моему, самая интересная работа из трёх заявленных.
* * * * * * * * * * * *
«Тоска» - щемящий рассказ об одиноком старике-извозчике, похоронившем сына и пытающемся разделить распирающее его горе то с одним пассажиром, то с другим, то с третьим, то с другими извозчиками, то - в конце концов, не найдя отклика ни в ком из людей, - со своей лошадёнкою. В этом отрывке было больше всего режиссёрских изысков и фокусов. Прежде всего, дописан рассказ(!). Придумано три переговаривающихся ворона, сыграна лошадь, несётся по кругу тень Медного всадника; зимней ночью горит свет в окне извозчицкой; Иона греется у невидимой печи. Всё это хорошо. Но Ионы (Н. Угрюмов) нет. Слова Ионы есть, а горя Ионы нет.
* * * * * * * * * * * *
«Безотцовщина» (она же «Пьеса без названия» и «Платонов»)
Первая сцена. Все томятся в ожидании. Томятся, но (памятуя о Марчелли - всё познаётся в сравнении) недолго. Недолго, но одинаково: переводишь взгляд с одного лица на другое - никакой разницы в выражении. В следующей сцене начнёт открываться, кто есть кто и у кого что за душой, но в первой сцене эти отличия актёрски никак не заданы: все персонажи на одно лицо.
Очень лёгкая (памятуя опять же о тягомотном Марчелли), игривая постановка. Заново открывать Чехова тут никто не собирался; поиграть с этим материалом, размять его, освоиться с ним - в этом, судя по всему, заключалась задача постановщика; больше ученическая, чем профессиональная, но какая нам собственно разница?
Понравилась Анна Войницева (Евгения Громова) - экзальтированная нервическая дамочка с яркой, эффектной внешностью, изнемогающая от страсти к Платонову и отбивающаяся от домогательств отца и сына Глагольевых. Каждый жест, каждый взгляд, интонация, каждая складочка её роли на виду. Эту девушку (я имею в виду актрису) невозможно не заметить:) Глеб Пускепалис в роли Глагольева-старшего шаржирует, кажется (прости, Господи), самого Женовача. Сынок Глагольев ( Владимир Шевельков студент режиссёрской группы Артём Устинов) - прямой предшественник пошляка-лакея Яши из «Вишнёвого сада», прожжённый циник, молодой и борзый; с чего он вдруг доверяется Платонову и позволяет ему в глаза называть себя идиотом, здесь непонятно. Вообще, Платонов здесь мутный. Вячеслав Евлантьев очень хорош в харАктерных ролях, в динамике - недаром он всё время в бегах, но, похоже, внешние движения даются ему лучше внутренних. Пока он убегает от одной женщины и догоняет другую, он и вовсе теряется на общем фоне. А монолог Платонова с его переломом от страсти к Софи до отказа от неё он проходит с видимым напряжением. Софи (Вера Панфилова) держит себя в руках в буквальном почти что смысле: не Софи, а зоя космодемьянская; но хорошая, хорошая. Муж Софи в исполнении Александра Суворова совсем не ничтожество, каким его изображает Платонов, и не недотёпа - просто азартный игрок в пинг-понг:) Юлия Соломатина не сразу, но в конце концов входит в роль жены Платонова Саши. И совершенно безукоризненна была, опять же, Полина Пушкарук в роли немногословной и несколько заторможенной горничной Кати. Тут всё было прекрасно: и красноречивое молчание, и говорящие жесты, и точные, выразительные интонации - молодец девочка! Недаром на капустнике по случаю юбилея режиссёрского факультета она представляла мастерскую Женовача, причём соло.
* * * * * * * * * * * * *
Поискала фотографии, нашла какие-то и не могу понять, оно или не оно: то рубашки, понимаешь, синие, то цветастые платки - а спектакль, как обычно у Женовача, был чёрно-белый (исключение - один серый плащ:) В любом случае все фотографии в контакте, там и найдёте.
студенты 4 курса режиссёрского факультета ГИТИСа, мастерская Сергея Женовача
Первое отделение - рассказы «У знакомых» (режиссёр Егор Раввинский) и «Тоска» (режиссёр Олег Долин), второе - сцена из 2-го действия «Безотцовщины» (режиссёр Владимир Смирнов).
Стала искать, какой это курс, - оказалось четвёртый, выпускной, а по ощущениям от спектакля - младше и «каменьковичей» и «кудряшей». Субъективно, конечно.
«У знакомых» - замечательный чеховский рассказ, в котором уже отчётливо просматриваются мотивы будущих «Трёх сестёр» и «Вишнёвого сада». Три сестры (одна замужем) живут в подмосковном родовом имении, которое вот-вот должно пойти с молотка. Все то в отчаянии, то в бестолковой и в беспечной праздности. Мужчины слабовольны, женщины великодушны (есть, впрочем, и будущая Наташа). А особенность в том, что это рассказ, и в спектакле он ведётся от первого лица.
Имея некоторое представление о театре Женовача, думала: ну, вот как они это будут делать, с чего начнут, как будут переключать наше внимание, пытаться втянуть в свой милый, старомодный психологический театр, и т.д. и т.п.? Вышли три приличные девушки (белый верх, чёрный низ) в обществе молодого человека, уселись на авансцене. Со стороны зала, но в упор его не замечая, навстречу им вышел молодой человек (Иван Янковский), в плаще, с чемоданом. Вот оно - думаю я: эти благовоспитанные девицы с причёсками позапрошлого века; эти плащи в комнате, где +30 и дышать нечем; чемоданы, про которые из последнего ряда партера понятно, что они пустые; эта четвёртая стена, через которую ты видишь, а тебя нет. Всё это мгновенно образует какую-то дистанцию, прежде всего по отношению к зрителю, его времени. Но тут актёр, покопошившись немного возле стола с бумагами, повернулся к залу, открыл рот - и понеслось. Современный молодой человек, современный текст, современные ритмы - и вся дистанция тут же свернулась обратно в трубочку:) Единственное «но»: он так тараторил, что хотелось подкрутить что-нибудь, чтобы убавить скорость: чтобы проявились акценты, стали слышны интонации, нюансы. Вроде всё сделано, текст освоен, но манера подачи этого текста такая сухая и техничная, как будто актёр боится, что если он чуть замедлит темп и позволит себе вслушиваться и вчувствоваться в тот текст, который он произносит, то потеряет власть над рисунком роли. Между тем, когда он в одной из мизансцен в битком набитой людьми 39-й аудитории оказался на одинаковом расстоянии от своего партнёра и от стоявшей вплотную к нему зрительницы, то сумел это обыграть: не стал делать вид, что не замечает мешающей ему в кадре девушки, мгновенно попавшей в поле зрения всего зрительного зала.
Три сестры: Та, Ва и На - Таня, Варя и Надя. Таня (Наталья Ушакова) вначале была очень конкретна, понятна и убедительна, но потом начала как-то издевательски декламировать стихи - и я перестала понимать, что это за персонаж. Варя (Юлия Соломатина) вульгарна и навязчива; то и дело «включает своё обаяние», виснет на Подгорине, тоже зверски читает стихи и при этом потихоньку подталкивает Подгорина к женитьбе на младшей На. А вот Надя (Полина Пушкарук) действительно настоящая. На неё можно было смотреть непрерывно - в ней всё время угадывалась, чувствовалась, была видна какая-то цельная внутренняя жизнь; не просто манифестация какого-то содержания, а «линия жизни», с началом, концом и множественными перипетиями. Другие персонажи много двигались и бойко разговаривали, Надя всё больше молчала и стояла в сторонке, но именно она вносила ясность и осмысленность в происходящее. Движения остальных действующих лиц были факультативны - с тем же успехом они могли быть и другими; её движения были единственно возможными, точными. Даже её молчание отличалось от молчания других: оно не было вызывающим, декларативным, но выдавало девушку с головой. Её бесцветное лицо, блуждающая улыбка, медленность движений, фасон рубашки и юбки - всё становилось значительным и прекрасным в свете этой цельности.
Ребята так или иначе все существовали интересно: и Подгорин, и Сергей Сергеич Лосев (Глеб Пускепалис - сын:), и Константин Сергеич (покупатель и муж «Наташи» - Вячеслав Евлантьев). И с точки зрения прочтения Чехова это, по-моему, самая интересная работа из трёх заявленных.
* * * * * * * * * * * *
«Тоска» - щемящий рассказ об одиноком старике-извозчике, похоронившем сына и пытающемся разделить распирающее его горе то с одним пассажиром, то с другим, то с третьим, то с другими извозчиками, то - в конце концов, не найдя отклика ни в ком из людей, - со своей лошадёнкою. В этом отрывке было больше всего режиссёрских изысков и фокусов. Прежде всего, дописан рассказ(!). Придумано три переговаривающихся ворона, сыграна лошадь, несётся по кругу тень Медного всадника; зимней ночью горит свет в окне извозчицкой; Иона греется у невидимой печи. Всё это хорошо. Но Ионы (Н. Угрюмов) нет. Слова Ионы есть, а горя Ионы нет.
* * * * * * * * * * * *
«Безотцовщина» (она же «Пьеса без названия» и «Платонов»)
Первая сцена. Все томятся в ожидании. Томятся, но (памятуя о Марчелли - всё познаётся в сравнении) недолго. Недолго, но одинаково: переводишь взгляд с одного лица на другое - никакой разницы в выражении. В следующей сцене начнёт открываться, кто есть кто и у кого что за душой, но в первой сцене эти отличия актёрски никак не заданы: все персонажи на одно лицо.
Очень лёгкая (памятуя опять же о тягомотном Марчелли), игривая постановка. Заново открывать Чехова тут никто не собирался; поиграть с этим материалом, размять его, освоиться с ним - в этом, судя по всему, заключалась задача постановщика; больше ученическая, чем профессиональная, но какая нам собственно разница?
Понравилась Анна Войницева (Евгения Громова) - экзальтированная нервическая дамочка с яркой, эффектной внешностью, изнемогающая от страсти к Платонову и отбивающаяся от домогательств отца и сына Глагольевых. Каждый жест, каждый взгляд, интонация, каждая складочка её роли на виду. Эту девушку (я имею в виду актрису) невозможно не заметить:) Глеб Пускепалис в роли Глагольева-старшего шаржирует, кажется (прости, Господи), самого Женовача. Сынок Глагольев ( Владимир Шевельков студент режиссёрской группы Артём Устинов) - прямой предшественник пошляка-лакея Яши из «Вишнёвого сада», прожжённый циник, молодой и борзый; с чего он вдруг доверяется Платонову и позволяет ему в глаза называть себя идиотом, здесь непонятно. Вообще, Платонов здесь мутный. Вячеслав Евлантьев очень хорош в харАктерных ролях, в динамике - недаром он всё время в бегах, но, похоже, внешние движения даются ему лучше внутренних. Пока он убегает от одной женщины и догоняет другую, он и вовсе теряется на общем фоне. А монолог Платонова с его переломом от страсти к Софи до отказа от неё он проходит с видимым напряжением. Софи (Вера Панфилова) держит себя в руках в буквальном почти что смысле: не Софи, а зоя космодемьянская; но хорошая, хорошая. Муж Софи в исполнении Александра Суворова совсем не ничтожество, каким его изображает Платонов, и не недотёпа - просто азартный игрок в пинг-понг:) Юлия Соломатина не сразу, но в конце концов входит в роль жены Платонова Саши. И совершенно безукоризненна была, опять же, Полина Пушкарук в роли немногословной и несколько заторможенной горничной Кати. Тут всё было прекрасно: и красноречивое молчание, и говорящие жесты, и точные, выразительные интонации - молодец девочка! Недаром на капустнике по случаю юбилея режиссёрского факультета она представляла мастерскую Женовача, причём соло.
* * * * * * * * * * * * *
Поискала фотографии, нашла какие-то и не могу понять, оно или не оно: то рубашки, понимаешь, синие, то цветастые платки - а спектакль, как обычно у Женовача, был чёрно-белый (исключение - один серый плащ:) В любом случае все фотографии в контакте, там и найдёте.