ЗНАМЯ ПОБЕДЫ НАД РЕЙХСКАНЦЕЛЯРИЕЙ. P.S ... И СНОВА ПРО РЕЙХСТАГ. КТО БЫЛ ПЕРВЫМ?
Когда в мае 1945-го года в Берлине еще шли бои, и третий рейх, в агонии, доживал свои последние часы, среди тех, кто добивал врага была старший инструктор Политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. Судьба сберегла ее на войне, и в самом конце ее, она, возглавив штурмовую группу 3-го батальона 248-й стрелковой дивизии, в числе первых ворвалась в здание имперской рейхсканцелярии, где после ожесточенного боя в 13:00 2 Мая установила алый стяг на здании.
Майор Анна Владимирована Никулина и и полковник Александр Амирагов (погиб при переправе через Одер в феврале 1945-го)
Слово самой Героине:
"Первыми ворвались на территорию имперской канцелярии воины роты И. И. Яковлева. С ними находилась и я. Но, сделав несколько шагов от забора, мы вынуждены были залечь: на нас неслись потоки трассирующих пуль, рядом рвались мины...
- Вот это дают фрицы, последние судороги... - сказал комсорг батальона Салиджан Алимов, оказавшийся рядом со мной. Он тяжело дышал. Когда раскатилась новая пулеметная очередь, он потянул меня за рукав [137] фуфайки к обломкам стены: - Здесь, товарищ майор, будет безопаснее, а то ведь пуля - дура...
- Это так, но нам надо дойти до цели, - сказала я. - У меня ведь Знамя с собой...
- Знаю, - откликнулся комсорг. - Сейчас комбат добавит огонька, чтобы подавить эти проклятые пулеметные гнезда, что бьют по нас.
Вывеска рейхсканцелярии
И правда, через минуту снова грохнули наши пушки. Фашистские пулеметчики заметно приумолкли. Воспользовавшись моментом, мы сделали бросок вперед, но тут ударил пулемет с фланга, и нам пришлось еще раз уткнуться в землю.
Следом за бойцами 4-й роты в сад канцелярии стали просачиваться воины других рот 2-го батальона, а также батальонов майора Михайлова и капитана Давыдова.
Мы короткими перебежками приближались к сухому бассейну, расположенному в центре сада. Его стены стали для нас укрытием от огня и рубежом для накопления сил к решающей атаке.
Наша артиллерия сделала несколько проломов уже в самом здании, подавила большинство огневых точек противника. Я думала, что наступил самый благоприятный момент для решающего броска. И не ошиблась, потому что тут же услышала голос ротного:
- Товарищи! Вперед, за Родину!
Не чувствуя под собой земли, я тоже бросилась к зданию. Кажется, тогда и страха никакого не ощущалось, вроде бы над всем главенствовала, все совсем затушевывала одна главная мысль: поскорее пробиться к цели... Туда, где можно поднять алый стяг.
Рядом со мной с группой воинов-комсомольцев бежал комсорг батальона Салиджан Алимов, справа слышался голос парторга Никиты Егоренкова:
- Вперед!
В окна здания и проломы в стенах полетели гранаты. Выждав момент, подсаживая друг друга, мы бросились [138] в окна и бреши. Завязался бой внутри имперской канцелярии. Там стоял густой дым, от пороховых газов резало глаза, было трудно дышать и настолько темно, что бойцы вели огонь по вспышкам выстрелов фашистов.
Одиночные выстрелы раздавались и с верхнего этажа, но особенно интенсивный огонь гитлеровцы вели из помещений первого этажа и подвала. Но в проломы и уже выбитые двери вливались в здание все новые и новые группы наших бойцов. Они теснили фашистов, освобождая одну за другой комнаты и залы имперской канцелярии.
Воспользовавшись тем, что эсэсовцы под натиском наших воинов отошли от лестничной клетки, я стала взбираться вверх. За мной бросились комсорг батальона Салиджан Алимов, комсомольцы Иванов, Бондаренко, Хмельницкий и другие.
Еще одно усилие - и мы на третьем этаже. Теперь надо преодолеть чердак, но сил уже нет, кажется, что вот-вот замертво грохнешься - и конец. Но автоматные очереди затаившихся на чердаке фашистов заставили нас забыть об усталости. Пуля попала в голову Салиджану, и он упал, успев крикнуть:
- Товарищ майор, Знамя!
В ответ на выстрелы фашистов в угол чердака ударили очереди автоматов Бондаренко, Хмельницкого, и эсэсовцы (их было двое) затихли. Комсомольцы бросились к своему вожаку, чтобы оказать помощь.
И тут неведомо откуда взялись у меня силы. Я быстро стала пробираться по чердаку, где через развороченную снарядами кровлю виден был просвет ночного, полыхающего зарницами боя неба. Бросилась к этому просвету. У самой кромки крыши зияла большая пробоина, и из нее вверх вздыбились какие-то металлические штыри, видимо, от развороченной арматуры кровли. К одному из них кусками телефонного провода я прикрепила Красное знамя. Озаренное светом ракет, отблесками пожаров, оно колыхалось, как пламя в ночи. [139]
Укрепив Знамя, я почувствовала такую слабость во всем теле, что долго не могла сдвинуться с места и, прислонившись спиной к какой-то перекладине, стояла и смотрела на объятый пламенем Берлин, а по лицу текли горячие слезы радости...
...Бойцы подняли Салиджана Алимова, понесли вниз, там сделали комсоргу перевязку, и он остался в строю.
К 4.00 в имперскую канцелярию прибыл командир 1050-го стрелкового полка подполковник И. И. Гумеров. Вслед за ним появились командир 9-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант И. П. Рослый и командир 301-й дивизии генерал-майор В. С. Антонов. Исхак Идрисович Гумеров доложил им о выполнении полком боевой задачи, а я - о водружении Красного знамени.
Когда комкор и комдив уехали, И. И. Гумеров приказал майору Ф. К. Шаповалову взять под охрану здание имперской канцелярии, бункера и имущество, находившееся там.
По его приказанию со здания был снят и герб фашистской Германии - орел, державший в когтях круг со свастикой. Хотя он был прикреплен к фронтону могучими винтами, бойцы вместе с парторгом батальона лейтенантом Егоренковым с радостью выполнили эту задачу. Поверженное чудовище вскоре распласталось на мостовой. Потом герб был отправлен как трофей в Москву. Он и сейчас хранится в Центральном музее Вооруженных Сил СССР".
Имперский орел над входом в рейхсканцелярию
Птичка прилетела...
Источник: Никулина Анна Владимировна "Пламя в ночи"
Ветеран Анна Владимирована Никулина
p.s
Разбираюсь сейчас с документами по водружению Знамени Победы над рейхстагом. Много интересных сканкопий нашел. Кое-что выложу обязательно! Но уже сейчас, я могу сказать одно - опираться ТОЛЬКО на документы (боевые донесения и прочее), что касается вопроса о первых знаменосцах Победы, НЕЛЬЗЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ! Там полным-полно неточностей, хуже - прямых фальсификаций событий 30 апреля - 2 мая 1945 года. Даже Егоров и Кантария ничего толкового по водружению не сказали. Одна "водичка"!
... И когда Алексей Валерьевич Исаев говорит, что "документы бътся" с версией о Егорове и Кантарии, он сознательно не обращает на это внимание и замалчивает то, что ему прекрасно известно - документы, в массе своей, НЕ бъются. А посему, одни документы он берет во внимание, а другие нет. Мне, честно говоря, не этого хотелось от него. Хотелось, чтобы он разобрался. По-настоящему! Честно!
В качестве примера, к сказанному мною выше, я кое-что приведу Вам сейчас:
«Итоговое боевое донесение штаполк 756. рейхстаг. 02.5.45 г.
...Группа разведчиков полка получила задачу водрузить знамя над зданием рейхстага... группа... вырвалась из боевых порядков пехоты и в 13:45 30.4.45 г. водрузила знамя армии № 5 в окне первого этажа рейхстага на юго-западной его части с западной стороны фасада...
Командир 756 сп полковник Зинченко
Нач. штаба 756 сп майор Казаков»
[ЦАМО, ф. 1380 (150СИД), оп. 1,д. 56, л. 125].
Командир 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковник Зинченко Федор Матвеевич соврал. Топорно соврал. Знамени № 5 в 13:45 30.04.45 в рейхстаге не было И В ПОМИНЕ! Оно было в штабе полка и время для его водружения еще не наступило. Но быть первым Федору Матвеевичу очень хотелось, как и "обойти" своего коллегу - командира 674-го стрелкового полка (той же дивизии) Плеходанова Алексея Дмитриевича. "Фокус" только в том, что подчиненные Плеходанова - разведчики Сорокина смогли прорваться к рейхстагу первыми, смогла водрузить свое, самодельное знамя, а подчиненные Зинченко нет. И это не могло не вывести из себя полковника Зинченко, считавшего, что раз знамя № 5 у него в полку, то вопрос о том, кто будет первым "водружателем" уже снят. И не какому-то Семену Сорокину - командиру разведчиков из соседнего полка докладывать о водружении. В порыве гнева, Зинченко ударил по голове телефонной трубкой лейтенанта Сорокина, когда тот докладывал Плеходанову от Зинченко о водружении своего, самодельного знамени. И это факт показательный.
Ложь Зинченко зафиксировал и командир дивизии Шатилов Василий Митрофанович:
«Командиру 79 ск, 02.5.45 г.
Краткое описание хода боя 150 сд по овладению рейхстагом
...Группа смельчаков 756 сп водрузили знамя в первом этаже в юго-западной части здания рейхстага в 13:45 30.4.45 г. (флаг армии № 5). 674 сп - в 14:25 в северной части западного фасада здания (флаг полка).
Командир 150 СИД генерал-майор Шатилов
Начштаба 150 полковник Дьячков»
[ЦАМО, ф. 1380 (150 СИД)].
Мне очень хотелось бы знать, что же это за "группа смельчаков 756 сп"??? Откуда она взялась??? ... хотя чего тут вопрошать, если вранье это! Самое настоящее вранье...
Полковник Федор Матвеевич Зинченко
Когда же, на самом деле, знамя № 5 оказалось в рейхстаге? На этот вопрос ответ дал тот, кто лучше всех знал это - командир 1-го батальона 756-го стрелкового полка (подчиненный Зинченко) капитан Неустроев:
"Около двенадцати часов ночи (время берлинское) (на 1 Мая - прим*) в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Я обрадовался его приходу.
- Капитан Неустроев, доложите обстановку...
Полковника интересовало знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг первой роты Ярунов приказал выставить в окне. выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я доложил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
- Не то ты говоришь, товарищ комбат! - резко оборвал меня Зинченко.- Я спрашиваю: где знамя Военного совета армии под номером пять? Я же приказывал начальнику разведки полка капитану Кондрашову, чтобы знамя шло в атаку с первой ротой! - возмущался полковник.
Стали выяснять, расспрашивать, оказалось, что... знамя в штабе полка, в “доме Гиммлера”.
Зинченко позвонил по телефону начальнику штаба майору Казакову и приказал:
- Организуйте немедленно доставку знамени Военного совета в рейхстаг! Направьте его с проверенными, надежными солдатами из взвода разведки.
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика - сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище. Ему суждено было стать Знаменем Победы!
Командир полка перед Егоровым и Кантарией поставил задачу:
- Немедленно на крышу рейхстага! Где-то на высоком месте, чтобы было видно издалека, установите знамя! Да прикрепите его покрепче, чтоб не оторвало ветром.
Минут через двадцать Егоров и Кантария вернулись.
- В чем дело?- гневно спросил их полковник,
- Там темно, у нас нет фонарика, мы не нашли выход на крышу,- смущенно подавленным голосом ответил Егоров.
Полковник Зинченно с минуту молчал. Потом заговорил тихо, с нажимом на каждый слог:
- Верховное Главнокомандование Вооруженных Сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало вам водрузить Знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил... а вы... не нашли выход на крышу!
Полковник Зинченко резко повернулся ко мне:
- Товарищ комбат, обеспечьте водружение Знамени Победы над рейхстагом! Я приказал лейтенанту Бересту:
- Пойдешь вместе с разведчиками и на фронтоне, над парадным подъездом, привяжи знамя, чтобы его было видно с площади и из “дома Гиммлера”. Про себя же подумал: “Пусть любуются им тыловики и высокое начальство”.
Майор Степан Андреевич Неустроев. 1946 год
Мне в ту пору было только двадцать два года, и я не понимал политического значения установления знамени. Главным считал - взять рейхстаг, а кто будет привязывать на его крыше знамя, дескать, не важно.
Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи, им расчищали путь автоматчики из роты Съянова. И почти сразу же откуда-то сверху послышались стрельба и грохот разрывов гранат, но через минуту или две все стихло...
Прошло с полчаса. Берест и разведчики все не возвращались. Мы с нетерпением ожидали их внизу, в вестибюле.
Минуты тянулись медленно. Но вот наконец... На лестнице послышались шаги, ровные, спокойные и тяжелые. Так ходил только Берест.
Алексей Прокопьевич доложил:
- Знамя Победы установили на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. Привязали ремнями. Не оторвется. Простоит сотни лет".
Источник
Вот так и теряется уважение к людям, которых история сделала героями. Хотя, наверное, НЕ история, а лживые донесения и личное отношение начальства... Не берусь судить, что за человек был полковник Зинченко, но история со знаменем Победы говорит не в его пользу. Увы.
И еще кое-что. Я как-то публиковал у себя один документ. Это " Описание боя за рейхстаг" за подписью командира 674 стрелкового полка полковника Плеходанова. И все бы ничего, только, как оказалось, документ этот в самом конце слегка обрезан. А обрезка эта дорогого стоит. Публикую теперь этот документ полностью!
"Самое первое донесение о том, что над Рейхстагом развевается красное знамя, сделал командир полка Плеходанов. В нем сообщалось: "Командир взвода разведки 1 сб л-нт КОШКАРБАЕВ и разведчик взвода полковой разведки кр-ц БУЛАТОВ в 14.30 водрузили знамя над Рейхстагом. В 14.40 1 и 2 сб полностью вошли в Рейхстаг, очищая нижний этаж и подвальные помещения" (ЦАМО РФ, ф. 1390, оп. 1, д. 76, с. 174-175). В написанном по-военному кратко и строго и уместившемся на двух листках документе под заголовком "Описание боя за Рейхстаг" представлен поминутный анализ атаки. В конце стоит лихо закрученная подпись Плеходанов, исполненная химическим карандашом. Любопытно, что в документе хорошо сохранилась язвительная реплика, которую автор не забыл отпустить в адрес своего коллеги из соседнего полка: "что будет врать Зинченко проспавши в подвале".
Источник
О как! Конфликт интересов двух командиров полков! И, кстати, заочно их "полемика" продолжилась и после войны.
Командиры полков: полковник Федор Зинченко (слева) и подполковник Алексей Плеходанов (справа)
... Учитывая приведенные выше мемуары капитана Неустроева про "около двенадцати часов ночи (время берлинское)", думаю, что Федор Матвеевич Зинченко мог, действительно, и вздремнуть в подвале. Все-таки, напряжение последних дней боев за Берлин было адским, а идти в рейхстаг засветло было крайне рисковано. Погибнуть в последние дни боев никто не хотел...
Майор Анна Владимирована Никулина и и полковник Александр Амирагов (погиб при переправе через Одер в феврале 1945-го)
Слово самой Героине:
"Первыми ворвались на территорию имперской канцелярии воины роты И. И. Яковлева. С ними находилась и я. Но, сделав несколько шагов от забора, мы вынуждены были залечь: на нас неслись потоки трассирующих пуль, рядом рвались мины...
- Вот это дают фрицы, последние судороги... - сказал комсорг батальона Салиджан Алимов, оказавшийся рядом со мной. Он тяжело дышал. Когда раскатилась новая пулеметная очередь, он потянул меня за рукав [137] фуфайки к обломкам стены: - Здесь, товарищ майор, будет безопаснее, а то ведь пуля - дура...
- Это так, но нам надо дойти до цели, - сказала я. - У меня ведь Знамя с собой...
- Знаю, - откликнулся комсорг. - Сейчас комбат добавит огонька, чтобы подавить эти проклятые пулеметные гнезда, что бьют по нас.
Вывеска рейхсканцелярии
И правда, через минуту снова грохнули наши пушки. Фашистские пулеметчики заметно приумолкли. Воспользовавшись моментом, мы сделали бросок вперед, но тут ударил пулемет с фланга, и нам пришлось еще раз уткнуться в землю.
Следом за бойцами 4-й роты в сад канцелярии стали просачиваться воины других рот 2-го батальона, а также батальонов майора Михайлова и капитана Давыдова.
Мы короткими перебежками приближались к сухому бассейну, расположенному в центре сада. Его стены стали для нас укрытием от огня и рубежом для накопления сил к решающей атаке.
Наша артиллерия сделала несколько проломов уже в самом здании, подавила большинство огневых точек противника. Я думала, что наступил самый благоприятный момент для решающего броска. И не ошиблась, потому что тут же услышала голос ротного:
- Товарищи! Вперед, за Родину!
Не чувствуя под собой земли, я тоже бросилась к зданию. Кажется, тогда и страха никакого не ощущалось, вроде бы над всем главенствовала, все совсем затушевывала одна главная мысль: поскорее пробиться к цели... Туда, где можно поднять алый стяг.
Рядом со мной с группой воинов-комсомольцев бежал комсорг батальона Салиджан Алимов, справа слышался голос парторга Никиты Егоренкова:
- Вперед!
В окна здания и проломы в стенах полетели гранаты. Выждав момент, подсаживая друг друга, мы бросились [138] в окна и бреши. Завязался бой внутри имперской канцелярии. Там стоял густой дым, от пороховых газов резало глаза, было трудно дышать и настолько темно, что бойцы вели огонь по вспышкам выстрелов фашистов.
Одиночные выстрелы раздавались и с верхнего этажа, но особенно интенсивный огонь гитлеровцы вели из помещений первого этажа и подвала. Но в проломы и уже выбитые двери вливались в здание все новые и новые группы наших бойцов. Они теснили фашистов, освобождая одну за другой комнаты и залы имперской канцелярии.
Воспользовавшись тем, что эсэсовцы под натиском наших воинов отошли от лестничной клетки, я стала взбираться вверх. За мной бросились комсорг батальона Салиджан Алимов, комсомольцы Иванов, Бондаренко, Хмельницкий и другие.
Еще одно усилие - и мы на третьем этаже. Теперь надо преодолеть чердак, но сил уже нет, кажется, что вот-вот замертво грохнешься - и конец. Но автоматные очереди затаившихся на чердаке фашистов заставили нас забыть об усталости. Пуля попала в голову Салиджану, и он упал, успев крикнуть:
- Товарищ майор, Знамя!
В ответ на выстрелы фашистов в угол чердака ударили очереди автоматов Бондаренко, Хмельницкого, и эсэсовцы (их было двое) затихли. Комсомольцы бросились к своему вожаку, чтобы оказать помощь.
И тут неведомо откуда взялись у меня силы. Я быстро стала пробираться по чердаку, где через развороченную снарядами кровлю виден был просвет ночного, полыхающего зарницами боя неба. Бросилась к этому просвету. У самой кромки крыши зияла большая пробоина, и из нее вверх вздыбились какие-то металлические штыри, видимо, от развороченной арматуры кровли. К одному из них кусками телефонного провода я прикрепила Красное знамя. Озаренное светом ракет, отблесками пожаров, оно колыхалось, как пламя в ночи. [139]
Укрепив Знамя, я почувствовала такую слабость во всем теле, что долго не могла сдвинуться с места и, прислонившись спиной к какой-то перекладине, стояла и смотрела на объятый пламенем Берлин, а по лицу текли горячие слезы радости...
...Бойцы подняли Салиджана Алимова, понесли вниз, там сделали комсоргу перевязку, и он остался в строю.
К 4.00 в имперскую канцелярию прибыл командир 1050-го стрелкового полка подполковник И. И. Гумеров. Вслед за ним появились командир 9-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант И. П. Рослый и командир 301-й дивизии генерал-майор В. С. Антонов. Исхак Идрисович Гумеров доложил им о выполнении полком боевой задачи, а я - о водружении Красного знамени.
Когда комкор и комдив уехали, И. И. Гумеров приказал майору Ф. К. Шаповалову взять под охрану здание имперской канцелярии, бункера и имущество, находившееся там.
По его приказанию со здания был снят и герб фашистской Германии - орел, державший в когтях круг со свастикой. Хотя он был прикреплен к фронтону могучими винтами, бойцы вместе с парторгом батальона лейтенантом Егоренковым с радостью выполнили эту задачу. Поверженное чудовище вскоре распласталось на мостовой. Потом герб был отправлен как трофей в Москву. Он и сейчас хранится в Центральном музее Вооруженных Сил СССР".
Имперский орел над входом в рейхсканцелярию
Птичка прилетела...
Источник: Никулина Анна Владимировна "Пламя в ночи"
Ветеран Анна Владимирована Никулина
p.s
Разбираюсь сейчас с документами по водружению Знамени Победы над рейхстагом. Много интересных сканкопий нашел. Кое-что выложу обязательно! Но уже сейчас, я могу сказать одно - опираться ТОЛЬКО на документы (боевые донесения и прочее), что касается вопроса о первых знаменосцах Победы, НЕЛЬЗЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ! Там полным-полно неточностей, хуже - прямых фальсификаций событий 30 апреля - 2 мая 1945 года. Даже Егоров и Кантария ничего толкового по водружению не сказали. Одна "водичка"!
... И когда Алексей Валерьевич Исаев говорит, что "документы бътся" с версией о Егорове и Кантарии, он сознательно не обращает на это внимание и замалчивает то, что ему прекрасно известно - документы, в массе своей, НЕ бъются. А посему, одни документы он берет во внимание, а другие нет. Мне, честно говоря, не этого хотелось от него. Хотелось, чтобы он разобрался. По-настоящему! Честно!
В качестве примера, к сказанному мною выше, я кое-что приведу Вам сейчас:
«Итоговое боевое донесение штаполк 756. рейхстаг. 02.5.45 г.
...Группа разведчиков полка получила задачу водрузить знамя над зданием рейхстага... группа... вырвалась из боевых порядков пехоты и в 13:45 30.4.45 г. водрузила знамя армии № 5 в окне первого этажа рейхстага на юго-западной его части с западной стороны фасада...
Командир 756 сп полковник Зинченко
Нач. штаба 756 сп майор Казаков»
[ЦАМО, ф. 1380 (150СИД), оп. 1,д. 56, л. 125].
Командир 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковник Зинченко Федор Матвеевич соврал. Топорно соврал. Знамени № 5 в 13:45 30.04.45 в рейхстаге не было И В ПОМИНЕ! Оно было в штабе полка и время для его водружения еще не наступило. Но быть первым Федору Матвеевичу очень хотелось, как и "обойти" своего коллегу - командира 674-го стрелкового полка (той же дивизии) Плеходанова Алексея Дмитриевича. "Фокус" только в том, что подчиненные Плеходанова - разведчики Сорокина смогли прорваться к рейхстагу первыми, смогла водрузить свое, самодельное знамя, а подчиненные Зинченко нет. И это не могло не вывести из себя полковника Зинченко, считавшего, что раз знамя № 5 у него в полку, то вопрос о том, кто будет первым "водружателем" уже снят. И не какому-то Семену Сорокину - командиру разведчиков из соседнего полка докладывать о водружении. В порыве гнева, Зинченко ударил по голове телефонной трубкой лейтенанта Сорокина, когда тот докладывал Плеходанову от Зинченко о водружении своего, самодельного знамени. И это факт показательный.
Ложь Зинченко зафиксировал и командир дивизии Шатилов Василий Митрофанович:
«Командиру 79 ск, 02.5.45 г.
Краткое описание хода боя 150 сд по овладению рейхстагом
...Группа смельчаков 756 сп водрузили знамя в первом этаже в юго-западной части здания рейхстага в 13:45 30.4.45 г. (флаг армии № 5). 674 сп - в 14:25 в северной части западного фасада здания (флаг полка).
Командир 150 СИД генерал-майор Шатилов
Начштаба 150 полковник Дьячков»
[ЦАМО, ф. 1380 (150 СИД)].
Мне очень хотелось бы знать, что же это за "группа смельчаков 756 сп"??? Откуда она взялась??? ... хотя чего тут вопрошать, если вранье это! Самое настоящее вранье...
Полковник Федор Матвеевич Зинченко
Когда же, на самом деле, знамя № 5 оказалось в рейхстаге? На этот вопрос ответ дал тот, кто лучше всех знал это - командир 1-го батальона 756-го стрелкового полка (подчиненный Зинченко) капитан Неустроев:
"Около двенадцати часов ночи (время берлинское) (на 1 Мая - прим*) в рейхстаг пришел полковник Зинченко. Я обрадовался его приходу.
- Капитан Неустроев, доложите обстановку...
Полковника интересовало знамя. Я пытался ему объяснить, что знамен много... Флаг Пятницкого установил Петр Щербина на колонне парадного подъезда, флаг первой роты Ярунов приказал выставить в окне. выходящем на Королевскую площадь. Флаг третьей роты... Одним словом, я доложил, что флажки ротные, взводные и отделений установлены в расположении их позиций.
- Не то ты говоришь, товарищ комбат! - резко оборвал меня Зинченко.- Я спрашиваю: где знамя Военного совета армии под номером пять? Я же приказывал начальнику разведки полка капитану Кондрашову, чтобы знамя шло в атаку с первой ротой! - возмущался полковник.
Стали выяснять, расспрашивать, оказалось, что... знамя в штабе полка, в “доме Гиммлера”.
Зинченко позвонил по телефону начальнику штаба майору Казакову и приказал:
- Организуйте немедленно доставку знамени Военного совета в рейхстаг! Направьте его с проверенными, надежными солдатами из взвода разведки.
Вскоре в вестибюль вбежали два наших разведчика - сержант Егоров и младший сержант Кантария. Они развернули алое полотнище. Ему суждено было стать Знаменем Победы!
Командир полка перед Егоровым и Кантарией поставил задачу:
- Немедленно на крышу рейхстага! Где-то на высоком месте, чтобы было видно издалека, установите знамя! Да прикрепите его покрепче, чтоб не оторвало ветром.
Минут через двадцать Егоров и Кантария вернулись.
- В чем дело?- гневно спросил их полковник,
- Там темно, у нас нет фонарика, мы не нашли выход на крышу,- смущенно подавленным голосом ответил Егоров.
Полковник Зинченно с минуту молчал. Потом заговорил тихо, с нажимом на каждый слог:
- Верховное Главнокомандование Вооруженных Сил Советского Союза от имени Коммунистической партии, нашей социалистической Родины и всего советского народа приказало вам водрузить Знамя Победы над Берлином. Этот исторический момент наступил... а вы... не нашли выход на крышу!
Полковник Зинченко резко повернулся ко мне:
- Товарищ комбат, обеспечьте водружение Знамени Победы над рейхстагом! Я приказал лейтенанту Бересту:
- Пойдешь вместе с разведчиками и на фронтоне, над парадным подъездом, привяжи знамя, чтобы его было видно с площади и из “дома Гиммлера”. Про себя же подумал: “Пусть любуются им тыловики и высокое начальство”.
Майор Степан Андреевич Неустроев. 1946 год
Мне в ту пору было только двадцать два года, и я не понимал политического значения установления знамени. Главным считал - взять рейхстаг, а кто будет привязывать на его крыше знамя, дескать, не важно.
Берест, Егоров и Кантария направились к лестнице, ведущей на верхние этажи, им расчищали путь автоматчики из роты Съянова. И почти сразу же откуда-то сверху послышались стрельба и грохот разрывов гранат, но через минуту или две все стихло...
Прошло с полчаса. Берест и разведчики все не возвращались. Мы с нетерпением ожидали их внизу, в вестибюле.
Минуты тянулись медленно. Но вот наконец... На лестнице послышались шаги, ровные, спокойные и тяжелые. Так ходил только Берест.
Алексей Прокопьевич доложил:
- Знамя Победы установили на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда. Привязали ремнями. Не оторвется. Простоит сотни лет".
Источник
Вот так и теряется уважение к людям, которых история сделала героями. Хотя, наверное, НЕ история, а лживые донесения и личное отношение начальства... Не берусь судить, что за человек был полковник Зинченко, но история со знаменем Победы говорит не в его пользу. Увы.
И еще кое-что. Я как-то публиковал у себя один документ. Это " Описание боя за рейхстаг" за подписью командира 674 стрелкового полка полковника Плеходанова. И все бы ничего, только, как оказалось, документ этот в самом конце слегка обрезан. А обрезка эта дорогого стоит. Публикую теперь этот документ полностью!
"Самое первое донесение о том, что над Рейхстагом развевается красное знамя, сделал командир полка Плеходанов. В нем сообщалось: "Командир взвода разведки 1 сб л-нт КОШКАРБАЕВ и разведчик взвода полковой разведки кр-ц БУЛАТОВ в 14.30 водрузили знамя над Рейхстагом. В 14.40 1 и 2 сб полностью вошли в Рейхстаг, очищая нижний этаж и подвальные помещения" (ЦАМО РФ, ф. 1390, оп. 1, д. 76, с. 174-175). В написанном по-военному кратко и строго и уместившемся на двух листках документе под заголовком "Описание боя за Рейхстаг" представлен поминутный анализ атаки. В конце стоит лихо закрученная подпись Плеходанов, исполненная химическим карандашом. Любопытно, что в документе хорошо сохранилась язвительная реплика, которую автор не забыл отпустить в адрес своего коллеги из соседнего полка: "что будет врать Зинченко проспавши в подвале".
Источник
О как! Конфликт интересов двух командиров полков! И, кстати, заочно их "полемика" продолжилась и после войны.
Командиры полков: полковник Федор Зинченко (слева) и подполковник Алексей Плеходанов (справа)
... Учитывая приведенные выше мемуары капитана Неустроева про "около двенадцати часов ночи (время берлинское)", думаю, что Федор Матвеевич Зинченко мог, действительно, и вздремнуть в подвале. Все-таки, напряжение последних дней боев за Берлин было адским, а идти в рейхстаг засветло было крайне рисковано. Погибнуть в последние дни боев никто не хотел...