РУССКАЯ АРМИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ. ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ. ЧАСТЬ 5. СНАРЯДНЫЙ ГОЛОД
7. АРТИЛЕРИЙСКИЙ БОЕПРИПАСЫ.
КРИЗИС № 5 - СНАРЯДНЫЙ ГОЛОД или «БЕЗ СНАРЯДОВ НЕТ УСПЕХА»
Самым известным кризисом Первой Мировой войны был снарядный кризис, или как его еще называют в исторических монографиях и мемуарах - снарядный голод. Вы представляете, каково было воевать русской армии (особенно в 1914-1915 годах) имея нехватку в артиллерии да еще усугубленную нехваткой снарядов? Почитайте, для ясности, что об этом пишет генерал Головин:
«Едва начались боевые действия, как с обоих фронтов и из Ставки Верховного главнокомандующего буквально градом посыпались в Военное министерство требования, одно другого настойчивее и тревожнее, на пушечные патроны. Чтобы дать некоторое представление о быстроте, с которой разразился кризис в снабжении нашей артиллерии огнестрельными припасами, мы приведем только некоторые из телеграмм, которые сотнями посыпались в Петроград в первые же два месяца войны.
Первый бой на Северо-Западном фронте разыгрался 7/20 августа 1914 г. (21-й день мобилизации) у Гумбинена. Здесь 6,5 пех. дивизий генерала Ренненкампфа столкнулись с 8,5 немецкими пех. дивизиями генерала Притвица. Уже через три дня (10/23 августа) начальник снабжения Северо-Западного фронта шлет военному министру следующую телеграмму (№ 409):
«Крайне упорные бои 1-й армии потребовали огромного расхода трехдюймовых патронов. Генерал Ренненкампф требует подачи ста восьми тысяч шрапнелей и семнадцати тысяч ста гранат, равно пятидесяти шести миллионов винтовочных патронов. Могу дать ему и даю последний запас: две тысячи гранат, девять тысяч шрапнелей и семь миллионов винтовочных патронов. Главнокомандующий приказал просить Вашего содействия скорейшей высылке на пополнение израсходованных».
28 августа/11 сентября 1914 г. (42-й день мобилизации) начальник снабжения Юго-Западного фронта шлет военному министру телеграмму № 272, в которой указывается на крайнюю нужду в артиллерийских патронах армий, завязавших в Галиции сражение с австро-венгерскими армиями:
«В дополнение к №№ 262 и 270. Бой напряженный идет по всему фронту - расход патронов чрезвычайный, резерв совершенно истощается. Безотлагательное пополнение необходимо, положение критическое. Прошу экстренной высылки пушечных шрапнелей, хотя бы и не целыми парками, а отдельными вагонами, направляя их в Брест - Здолбуново. Необходимо отправление их экстренными поездами».
В тот же день (28 августа/11 сентября) начальник Штаба Верховного главнокомандующего телеграфирует военному министру (телеграмма № 577):
«Расход патронов, особенно пушечных, чрезвычайно громадный, необходима экстренная подача Юго-Западному фронту местных легких, винтовочных, мортирных, горных парков, не стесняясь их номерами. Во избежание роковых последствий прошу решительного содействия. На места мною командированы генералы Ронжин и Кондзеровский».
На следующий день, 29 августа/12 сентября 1914 г. (43-й день мобилизации) Главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал Иванов посылает непосредственно военному министру крайне тревожную телеграмму (№ 1014):
«Отпуская последние легкие и полевые патроны местных парков, убедительно прошу выслать экстренно хотя бы сто пятьдесят тысяч легких пушечных и двадцать пять тысяч полевых гаубичных патронов, в противном случае придется остановить операции по недостатку боевых припасов артиллерии. На днях представляю соображения ближайшей местной потребности».
В тот же день (29 августа/12 сентября) начальник Штаба Верховного главнокомандующего подтверждает военному министру телеграммой № 652 критическое положение армий Юго-Западного фронта:
«Положение снабжения пушечными патронами положительно критическое. Вся тяжесть современных боев - на артиллерии. Она одна сметает смертоносные пулеметы противника и уничтожает его артиллерию. Пехота не нахвалится артиллерией, однако последняя достигает этого чрезмерным расходом патронов. Непрерывные шестнадцатидневные и более бои нарушают теоретические расчеты. Питание Юго-Западного фронта уже идет за счет Северного и Одесского округов. Безотлагательная помощь необходима. Без патронов нет успеха. Для выяснения положения этого вопроса и громадных требований войск были командированы лично на фронт генералы Кондзеровский и Ронжин. Оба, имея все цифровые материалы, личными переговорами с начальством тыла убедились в справедливости тревожных симптомов, грозящих катастрофой, быть может, в последнюю минуту поражения противника. Наискорейшая помощь в этом деле безусловно и неотложно необходима. Убежден лично, что в этом залог окончательного успеха над австрийцами».
8/21 сентября 1914 г. (53-й день мобилизации) Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич счел нужным обратиться непосредственно к Государю (телеграмма №4141):
«Уже около двух недель ощущается недостаток артиллерийских патронов, что мною заявлено было с просьбой ускорить доставку. Сейчас генерал-адъютант Иванов доносит, что должен приостановить операции на Перемышле и на всем фронте, пока патроны не будут доведены в местных парках хотя бы до ста на орудие. Теперь имеется только по двадцать пять. Это вынуждает меня просить Ваше Величество повелеть ускорить доставку патронов».
Так началась война».
Красноречивая цитата, не правда ли? Чем же было вызвано такое вопиющее (!) положение с артиллерийскими боеприпасами в русской армии в 1914 году?
В данной ситуации, винить во всем мобилизационный отдел Генерального штаба, нельзя. Их просчет в потребностях армии на начало войны в артиллерийских боеприпасах скажется позже - в 1915 году, когда мобилизационный резерв снарядов будет исчерпан, а поступления от русских артиллерийских заводов будут существенно ниже от реальных потребностей армии в снарядах на тот момент. Ситуация станет более-менее терпимой лишь в 1916 году, когда по основному виду артиллерийских боеприпасов - снарядам к 3-х дюймовым пушкам, русские заводы смогут достичь пиковой производительности за всю войну в 19 млн. 420 тыс. снарядов в год. Но дело в том, что если такое количество снарядов в 1914 году могло бы существенно повлиять на наступательные действия русской армии на фронтах Первой мировой, то к 1916 году даже этот рекорд русских заводов был недостаточен для компенсации потребностей армии в 3-х дюймовых артиллерийских снарядах (4 млн. 400 тыс. снарядов в месяц).
Главной же причиной снарядного голода в начале войны (на 1914 год) были проблемы со своевременным подвозом снарядов на передовую. Насколько было возможно, эту проблему к концу 1914 года решили, но вот здесь-то как раз и наступил провал, когда мобилизационный запас снарядов был почти исчерпан, а поступления снарядов от предприятий были крайне недостаточны для компенсации израсходованных армией и создания резервов на 1915 год.
Давайте посчитаем вместе. В ноябре 1914 года Ставка Главнокомандования русской армии исчисляла потребность в артиллерийских снарядах приблизительно в 1 млн. 500 тыс. снарядов в месяц. Согласно Головину, к началу войны русская армия имела запас артиллерийских снарядов всех калибров в 7 млн. 5 тыс. штук, а за весь 1914 год артиллерийские заводы России выпустили 656 тыс. снарядов (т.е. всего-то менее месячной потребности (!) Если учитывать, что в 1914 году русская армия вела боевые действия всего 5 месяцев (с августа по декабрь), то при расходе в 1,5 млн. снарядов в месяц, армии до конца года было нужно иметь 7,5 млн. снарядов. Мобилизационного резерва и количества снарядов, выпущенных за 1914 год, едва хватает для компенсации этой потребности. При этом учтите, что в 1914 году русская армия вела упорные наступательно-оборонительные бои в Восточной Пруссии, и Польше, а не отсиживалась в окопах. Да, благодаря тому, что в начале войны были проблемы со своевременным подвозом снарядов и недостаточным их выделением, к концу 1914 года еще оставались какие-то неизрасходованные резервы снарядов, но они быстро растаяли к весне 1915 года, о чем свидетельствует цитата Антона Деникина, которую я привел в прошлом разделе.
Итак, как и в прошлых разделах, мы опять вынуждены констатировать - и в вопросе производства артиллерийских снарядов, военная промышленность Российской империи оказалась хронически не готовой к Первой мировой войне. По этому поводу генерал Головин пишет:
«Развитие этой промышленности требовало продолжительного времени, в течение которого наши запасы пушечных патронов (имеется ввиду снарядов - прим.) обречены были на катастрофическое падение. Достаточно сказать, что в течение декабря 1914 г. и первых месяцев 1915 г. мы могли ожидать к поступлению на пополнение расхода в пушечных патронах к легким пушкам ежемесячно не свыше 12 парков (360 тыс. штук - прим.), что составляло менее 25% потребности в них. В еще худшем положении находился вопрос о пополнении огнестрельными припасами тяжелой артиллерии. И если этот вопрос не приобрел столь же острой формы, как вопрос об обеспечении боевыми припасами легкой артиллерии, то лишь потому, что количество полевых тяжелых батарей в нашей армии было совершенно ничтожное и пользование ими составляло для наших войск как бы исключение. Тяжелой же артиллерии и совсем не было. Таким образом, со стороны нашего Военного министерства требовалось проявление сверхэнергии. Как раз этого и не было.
Руководители нашего Военного министерства во главе с Сухомлиновым не желали считаться с требованиями жизни. Первым делом они стали искать виновных, и таковыми оказались опять войска. В этом отношении крайне характерны различные доклады лиц, причастных к работе в Военном министерстве и посылаемых в войска для расследования патронного голода. Вывод, который можно было сделать из этих докладов, тот, что войска слишком много стреляют (!). Теперь, когда мы знаем данные опыта наших врагов и союзников, это заключение поражает своим полным непониманием современного боя».
Генерал Головин критикует не только военного министра Сухомлинова, но и тех его подчиненных, которые в угоду своему начальнику занижали реальные потребности армии в снарядах и писали ему успокаивающие доклады. К примеру, одним из таких «писателей» был начальник Штаба 3-ей армии генерал Добророльский, который пользовался большим благоволением военного министра. По поводу одного его доклада, начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич написал все тому же Сухомлинову:
«...Сейчас - самая тревога - патроны. Их нет. Добророльский дал Вам легкомысленную справку и теперь кается в опрометчивости. По 2-3 раза в день фронт просит патронов, а их нет. Жутко на душе» (в цитате речь идет о снарядах, которые автор нередко называет «артиллерийскими патронами» - прим.).
Головин констатирует, что «в результате генерал Сухомлинов очень долго пребывает в самодовольном упоении замечательно выполненной им подготовкой к войне, и в то время, когда из армии несутся буквально вопли отчаяния, он продолжает везде уверять, что снарядов у нас достаточно».
Как можно назвать такого военного министра, и как можно назвать такую его политику? Cаботаж и преступное головотяпство! И в условиях военного времени это очевидно. Но что делать, такова была царская Россия и ее реалии. А я лишь напомню слова, которые уже раньше приводил:
«Деятели типа Сухомлинова вели … своего рода демагогическую игру, которая была люба всем, в ком были сильны рутина мысли, невежество и попросту лень.
… Потребовалось удаление из Ставки начальника Штаба генерала Янушкевича и генерал-квартирмейстера генерала Данилова, удаление с должности военного министра генерала Сухомлинова для того, чтобы, наконец, родилось в наших военных верхах правильное понимание снабжения нашей армии артиллерийскими средствами».
О реальном положении вещей в обеспечении русской армии снарядами, упомянутый ранее британский военный агент в Петрограде подполковник Нокс (впоследствии ставший генералом) в начале 1915 г. писал:
«Секретничанье русских официальных кругов и в то же время упорное желание представить создавшееся положение вещей вполне благополучным до крайности затрудняют представителям союзников своевременно и верно сообщать своим правительствам о потребностях России. Вот пример: 25 сентября генерал Жоффр запросил телеграммой британское и российское правительства - позволяют ли существующие огнестрельные запасы продолжать долго войну с тем же напряжением, как до сих пор, а если нет, то как предполагается организовать снабжение. Французский посол изложил этот вопрос российскому правительству в официальном письме. 28 сентября русский военный министр ответил, что боевое снабжение не внушает опасений и министерство приняло все меры для получения всего, что нужно. В то же время французский военный агент из неофициальных источников узнал, что ежемесячное производство артиллерийских снарядов равняется всего 35 000. К глубокому сожалению, он не имел возможности доказать, что к тому времени потребности фронта достигали размеров 45 000 снарядов в день...
………………….
Спустя год я узнал из достоверного источника, что в середине октября генерал Кузьмин-Караваев, старый и уважаемый человек, подавленный ответственностью, которую он нес как начальник Главного артиллерийского управления, на докладе у генерала Сухомлинова заплакал, заявив, что Россия вынуждена будет окончить войну из-за недостатка в снарядах. Военный министр ответил ему: «Убирайтесь вон! Успокойтесь!» И заказы за границей не были сделаны».
Итак, как мы видим, после кризиса в 1914 году в обеспечении русской армии снарядами, связанным с не своевременным подвозом снарядов на передовую, к весне 1915 года наступил кризис, который был связан с израсходованием армией мобилизационного резерва снарядов и крайне недостаточным поступлением их от предприятий военной промышленности.
В этой связи генерал Головин пишет:
«С весны 1915 г. для Русской армии наступила, в полном смысле слова, трагедия. Как раз эта кампания ознаменовалась перенесением со стороны Германии ее главного удара с французского театра на русский».
Вот несколько цитат в этой связи:
«Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии - отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость - физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть... Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-ой стрелковой дивизии...
Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали - нечем. Полки, измотанные до последней степени, отбивали одну атаку за другой - штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы... Два полка почти уничтожены - одним огнем...
Господа французы и англичане! Вы, достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности: Когда, после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи, ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением...» (Антон Деникин).
«21 марта/3 апреля начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич, сообщая в письме генералу Сухомлинову о нашем дальнейшем отступлении, пишет:
«Свершился факт очищения Перемышля. Брусилов ссылается на недостаток патронов - эту bête noire Вашу и мою... Из всех армий вопль - дайте патронов...» (в цитате речь идет о снарядах, которые автор называет «артиллерийскими патронами» - прим.)
А вот уже о ситуации со снарядным обеспечением летом 1915 года:
«То, что пережила Русская армия в летние месяцы 1915 г., не поддается описанию.
На массовый, «барабанный» огонь мощной артиллерии противника она могла отвечать лишь редкими выстрелами своей и без того во много раз менее численной артиллерии. Были периоды, в которые в некоторых армиях разрешалось выпускать в день не более десятка снарядов на орудие».
И вывод, который делает генерал Головин:
«Несомненно, что катастрофический характер, который приняла для России кампания 1915 года, в значительной мере обусловливался снарядным голодом».
А теперь давайте опять посчитаем, как мы это уже делали для 1914 года, в каких же цифрах исчислялся этот самый снарядный голод.
Итак, в июне 1915 года на должность военного министра вступает генерал Поливанов, который определил потребность армии в артиллерийских снарядах в 3 млн. единиц в месяц (против 1,5 млн. в 1914 году). За 1915 год русская армия получила всех видов снарядов в количестве 12 млн. 555 тыс. единиц (из них от отечественных предприятий - 89,5%, остальные были закуплены на заграничных заводах). При такой потребности снарядов в месяц, полученного за год количества снарядов хватило бы лишь на 4,2 месяца! А если учесть ситуацию на русских фронтах весной и летом 1915 года (потерю Польши, частично Западной Украины, Белоруссии, Прибалтики, и стабилизацию фронта на Украине лишь к сентябрю 1915 года у Тернополя), то понимаешь, что только во втором полугодии 1915 года ситуация с обеспечением армии снарядами начала как-то улучшаться. В этой связи, генерал Головин пишет:
«Зимою 1915-1916 гг. снарядный кризис начал проходить. И к летней кампании 1916 г. наша легкая артиллерия оказалась уже в удовлетворительной мере обеспечена огнестрельными припасами. Труднее было со снарядами для легких гаубиц и для тяжелой артиллерии, но вопрос этот не обострялся, так как количество этого рода орудий было все время значительно меньше нужной для армии нормы».
Снарядный кризис к началу 1916 года, действительно, начал проходить, это правда. Наконец-то, промышленность царской России вышла на пик своих возможностей (в 1917 г., с началом революции, производительность военных заводов империи упала). И что же в результате получила русская армия?
1. Снарядов 3-х дюймового калибра - 19 млн. 420 тыс. штук отечественного производства (в 1,93 раза больше чем за 1915 год) и 8 млн. 104 тыс. штук закупленных за рубежом (в 6,82 раза больше чем за 1915 год).
2. Снарядов средних калибров (от 4 до 6-и дюймовых) - 3 млн. 797 тыс. штук отечественного производства (в 3,23 раза больше чем за 1915 год) и 1 млн. 692 тыс. штук закупленных за рубежом (в 13,1 (!) раза больше чем за 1915 год).
3. Снарядов крупных калибров (свыше 6-и дюймов) - 10 тыс. 403 штуки отечественного производства (в 1914 и 1915 годах армия вообще не получила ни одного снаряда такого калибра) и 45 тыс. 450 штук закупленных за рубежом (до этого закупок за рубежом снарядов этого калибра не было вообще (!)).
ИТОГО: 33 млн. 69 тыс. штук, что в 2,63 раза больше, чем количество снарядов, полученных армией в 1915 году. Из этого количества 29,76% снарядов было закуплено за рубежом, что в 7,42 раза (!) больше, чем было закуплено снарядов за рубежом в 1915 году.
Казалось бы, ну вот теперь, наконец-то, у армии есть чем достойно отвечать врагу на его артиллерийскую канонаду. Ан, нет! Поскольку нужно учитывать, что ситуация на фронте вносила свои коррективы в потребности армии в артиллерийских снарядах и по сравнению с голодным 1915 году, в 1916 году потребность эта еще больше выросла.
Головин пишет:
«Осенью 1916 г. Ставка исчисляет месячную потребность для легких пушек в 4 млн. 400 тыс., а для легких гаубиц и тяжелых орудий - в 800 тыс., т.е. в итоге 5 млн. 200 тыс. выстрелов в месяц. Генерал Маниковский, рассматривая в своем труде эти требования Ставки, считает их преувеличенными. Для доказательства своего утверждения он приводит расход снарядов в летнюю кампанию 1916 г. Действительно, этот расход не превосходит 2 000 000 в месяц. Весьма вероятно, что некоторое преувеличение в расчетах Ставки для легкой артиллерии и есть. Оно являлось естественным психологическим последствием пережитой в 1915 г. катастрофы. Нo, с другой стороны, генерал Маниковский упускает из виду то обстоятельство, что в 1916 г., хотя Русская армия и вышла из катастрофы в снабжении снарядами, она все-таки не была удовлетворена в требуемой степени. Из личного опыта участия в четырехмесячном сражении в Галиции в качестве начальника Штаба VII армии могу засвидетельствовать, что мы никогда не получали просимого нами количества снарядов. Каждое наше требование, хотя и основанное на тщательном расчете, сильно сокращалось. Таким образом, расход в летнюю кампанию 1916 г. является не нормальным расходом, а урезанным».
Эта заключительная фраза генерала Головина открывает глаза на истинную картину снарядного «благополучия», в котором пребывала русская армия в 1916 году. Урезанный расход снарядов был последствием снарядного голода 1915 года. А каково было при такой ситуации со снарядами наступать? Думаю, что не очень весело. А наступать приходилось!
Когда в начале февраля 1916 года немцы обрушились на Верден, русские приходя на помощь союзникам, начали в начале марта Нарочскою операцию, которая заставила немцев прекратить в марте атаки под Верденом. Эта операция для русских превратилась в бойню - корпуса шли на колючую проволоку и гибли под огнем немецкой тяжелой артиллерии и пулеметов, подавить которые ввиду урезанных лимитов по снарядам они не смогли. Только 15 марта начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев приказал отходить. «Выручка союзников» обошлась в 20 000 погибших русских солдат. Позже были и другие попытки наступательных операций. Правда цена у этих наступлений была уже посерьезнее. Так освобождение Буковины и на бои на реке Стоход стоили русской армии 750 тыс. солдат и офицеров, заменить которых было уже абсолютно некем.
Одно лишь светлое пятно за весь 1916 год - это знаменитый Брусиловский прорыв. И то, плодами этой славной победы бездарный русский царизм не смог воспользоваться. Соседи Брусилова - командующие Северным и Западным фронтами его практически не поддержали (слабое и запоздалое наступление на Барановичи закончилось очередной неудачей). Более того, Николай II отдал командующему Юго-Западным фронтом Брусилову прямой приказ о приостановке наступления! А ведь можно было вывести из войны Австро-Венгрию (!), а так…
Однако, я слегка увлекся и отошел от темы повествования. Как уже было сказано ранее, «расход снарядов в летнюю кампанию 1916 г. является не нормальным расходом, а урезанным». И при таком положении вещей русская армия, все-таки, наступала. Честь ей за это и хвала!
Далее, в конце декабря 1916 г. Ставка верховного главнокомандующего составила расчет потребности в артиллерийских снарядах на период 12 месяцев 1917 г. для представления на Междусоюзническую конференцию. В этом расчете потребность в легких снарядах была уменьшена, но потребность в выстрелах для гаубичной и тяжелой артиллерии увеличена; первая исчислялась равной 3 млн. 500 тысяч, вторая - в 915 тысяч; итого - 4 млн. 415 тысяч выстрелов в месяц.
В конце 1916 года начался серьезный спад в производстве и закупке снарядов, который в 1917 году вылился в такие цифры произведенного и закупленного за рубежом:
1. Снарядов 3-х дюймового калибра - 11 млн. 739 тыс. штук отечественного производства (в 1,65 раза меньше чем было произведено в 1916 году) и 2 млн. 668 тыс. штук закупленных за рубежом (в 3 раза меньше чем за 1916 год).
2. Снарядов средних калибров (от 4 до 6-и дюймовых) - 3 млн. 329 тыс. штук отечественного производства (в 1,1 раза меньше чем было произведено в 1916 году) и 868 тыс. штук закупленных за рубежом (в 1,94 раза меньше чем за 1916 год).
3. Снарядов крупных калибров (свыше 6-и дюймов) - 14 тыс. 773 штуки отечественного производства (в 1,4 больше чем было произведено в 1916 году и это единственный положительный момент производства) и 38 тыс. 120 штук закупленных за рубежом (в 1,2 раза меньше чем за 1916 год).
ИТОГО: 18 млн. 657 тыс. штук, что в 1,77 раза меньше, чем количество снарядов, произведенных и закупленных в 1916 году. Из этого количества 23,7% снарядов было закуплено за рубежом.
А теперь вы можете сами оценить, на сколько месяцев (при потребности в 4 млн. 415 тыс. снарядов в месяц) хватило 18 млн. 657 тыс. снарядов, произведенных и закупленных в 1917 году. Не парьтесь прикидывая. Результат - 4,2 месяца! Точно такой же результат был и в памятном, голодном снарядами 1915 году. Напоминаю, там при норме в 3 млн. снарядов в месяц русская армия получила всех снарядов за весь 1915 год 12 млн. 555 тыс. снарядов. Ситуация повторялась опять!
Ну и чтобы закончить рассмотрение «снарядного вопроса» подведем основные итоги написанного:
1. Русская артиллерия в течении всей Первой мировой войны не обеспечивалась в полной мере (согласно норм расходования) снарядами. Это привело к тому, что из-за хронического недообеспечения снарядами, армия была вынуждена отказываться от ведения успешных наступательных операций и переходить к преждевременной обороне, обороняться с большими потерями для себя в пехоте, а также терпеть поражения там, где у противника был перевес в артиллерии.
2. Мобилизационные запасы по снарядам на начало войны оказались крайне недостаточными. Они были быстро израсходованы, при этом промышленность не смогла вовремя компенсировать стремительно уменьшающийся размер этих запасов, что привело к снарядному голоду.
3. На начало войны русская армия практически не имела тяжелой артиллерии и только к 1916 году ситуация стала исправляться. При этом, 3/4 крупных калибров снарядов приходило от союзников. Это объясняется тем, что и большинство орудий крупного калибра приходилось покупать за границей.
4. Производственные возможности русских артиллерийских заводов (особенно в начале войны) были крайне неудовлетворительны. К примеру, в результате непродуманной мобилизации к началу войны к поставкам 3-х дюймовых снарядов были готовы только два завода (Златоустовский и Ижевский) с месячной производительностью в 25 тыс. снарядов каждый, а всего 50 тыс. снарядов в месяц. И хотя, в итоге, эти заводы смогли существенно поднять свою производительность (в несколько десятков раз), их титанические усилия не смогли восполнить армии ее запросы по снарядах.
(Продолжение следует...)