Монолог со сковородкой
Вот бывает так, что какие-то люди по судьбе даются нам в наказание. И совершенно непонятно, за что? Вроде, ничего особо дурного ты миру не сделал. И ничего особо выдающегося у мира для себя не просил. Жил, как все -- не хуже, не лучше. Мечтал, как все, -- не о сверхъестественном, о простеньких радостях. Старался даже как-то свой мирок под эти мечты выстраивать. Лишний раз не конфликтовал, терпел, прощал, не замечал, подстраивался...
И ведь все начиналось, как у людей. Даже по любви какой-то шальной. Но во что превратилось?
Ты -- никто. Тебя шпыняют, как мачеха Золушку. В твоем доме прижилось гипертрофированное "я" и съезжать не собирается.
Ты ему слово -- он в ответ десять. Ты ему про совесть -- он про силу. Ты ему про свои права -- а он только ухмыляется и просит друга растолковать тебе эти самые права поучительным матерным анекдотом. И потом ржут оба. Вот просто ржут тебе в лицо!
И если с тобой уже можно вот так, то начинаешь ощущать себя ущербным, второсортным, убогим. Думаешь: "Может, так и надо? Может, и не достоин ты ничего лучшего?.."
Но дети съезжают, жить во всем этом не могут. А как же жить, когда твои дети, твои внуки готовы бежать куда угодно, но только не оставаться в своем доме?.. Кричать хочется, рыдать хочется! Зато ему -- нормально. Он только "гы-гы-гы" с друзьями: "Скажите спасибо, что накормлены".
Родители, вроде, все понимают. Но твердят: "Тихо, успокойся, терпи. Плетью обуха не перешибешь. Да и другого нет пока никого".
И как их винить, родителей? Они сами всю жизнь молчали и терпели. Мифический коммунизм строили, свои судьбы мучали. И жалко их, и расстраивать не хочется всякими потрясениями.
В общем, на родителей обиды никакой нет. А вот кто действительно раздражает -- так это гости заезжие, которые на вас не нахвалятся. И ведь понимаешь, что стервы это прикормленные, ни одна этого "счастья" с собой не заберет и себе такого не пожелает. Крутанулись, прогулялись -- и дёру с чемоданчиком подарков. А этот как ни ходил вокруг них павлином, никуда не съезжает. Прижился.
Как его выкурить? Кому его спихнуть?..
Это давно уже не любовь и даже не отношения. Это вынужденное совместное проживание и надежда на судьбу. Что убережет, что разрулит, что не закончится эта история тихим мирным вечером большой трагедией. Когда на безобиднейшую, слышанную сотни раз фразу -- "Почему суп холодный?" -- жахнешь в ответ сковородкой по темечку. Да с пристрастием, очень надежно жахнешь. И потом все кругом будут кудахтать, суетиться и руки заламывать: "Как же так случилось? Неплохо же жили!.."
... Терпение сыграло с белорусами злую шутку. И это наказание нам дано именно за терпение. За готовность приспосабливаться, довольствоваться малым, за умение смириться и подчиниться. Но любому терпению есть предел. Еще такое "гы-гы-гы", как случилось в этом году, и что-то будет.
По последней пресс-конференции было понятно, что он это чувствует. И не знает: то ли оправдываться, то ли запугивать; то ли хамить, то ли быть ласковым; то ли каяться, то ли вещать ультиматумами. В результате почти все представители крупных госСМИ спасали утопающего вопросами "о погоде" -- о ЕврАзЭС, Союзном государстве, Евразийском союзе... И ответы на эти вопросы были самыми пространными. Хотя никому это уже не интересно -- куда он опять вступил, зачем он туда вступил, какую там создали новую комиссию, и зачем ее создали... Но когда люди уже друг друга едва терпят, то, действительно, самое безопасное -- говорить об абстракциях, о проблемах Азии, Африки и всего нашего беспокойного мира.
И ведь все начиналось, как у людей. Даже по любви какой-то шальной. Но во что превратилось?
Ты -- никто. Тебя шпыняют, как мачеха Золушку. В твоем доме прижилось гипертрофированное "я" и съезжать не собирается.
Ты ему слово -- он в ответ десять. Ты ему про совесть -- он про силу. Ты ему про свои права -- а он только ухмыляется и просит друга растолковать тебе эти самые права поучительным матерным анекдотом. И потом ржут оба. Вот просто ржут тебе в лицо!
И если с тобой уже можно вот так, то начинаешь ощущать себя ущербным, второсортным, убогим. Думаешь: "Может, так и надо? Может, и не достоин ты ничего лучшего?.."
Но дети съезжают, жить во всем этом не могут. А как же жить, когда твои дети, твои внуки готовы бежать куда угодно, но только не оставаться в своем доме?.. Кричать хочется, рыдать хочется! Зато ему -- нормально. Он только "гы-гы-гы" с друзьями: "Скажите спасибо, что накормлены".
Родители, вроде, все понимают. Но твердят: "Тихо, успокойся, терпи. Плетью обуха не перешибешь. Да и другого нет пока никого".
И как их винить, родителей? Они сами всю жизнь молчали и терпели. Мифический коммунизм строили, свои судьбы мучали. И жалко их, и расстраивать не хочется всякими потрясениями.
В общем, на родителей обиды никакой нет. А вот кто действительно раздражает -- так это гости заезжие, которые на вас не нахвалятся. И ведь понимаешь, что стервы это прикормленные, ни одна этого "счастья" с собой не заберет и себе такого не пожелает. Крутанулись, прогулялись -- и дёру с чемоданчиком подарков. А этот как ни ходил вокруг них павлином, никуда не съезжает. Прижился.
Как его выкурить? Кому его спихнуть?..
Это давно уже не любовь и даже не отношения. Это вынужденное совместное проживание и надежда на судьбу. Что убережет, что разрулит, что не закончится эта история тихим мирным вечером большой трагедией. Когда на безобиднейшую, слышанную сотни раз фразу -- "Почему суп холодный?" -- жахнешь в ответ сковородкой по темечку. Да с пристрастием, очень надежно жахнешь. И потом все кругом будут кудахтать, суетиться и руки заламывать: "Как же так случилось? Неплохо же жили!.."
... Терпение сыграло с белорусами злую шутку. И это наказание нам дано именно за терпение. За готовность приспосабливаться, довольствоваться малым, за умение смириться и подчиниться. Но любому терпению есть предел. Еще такое "гы-гы-гы", как случилось в этом году, и что-то будет.
По последней пресс-конференции было понятно, что он это чувствует. И не знает: то ли оправдываться, то ли запугивать; то ли хамить, то ли быть ласковым; то ли каяться, то ли вещать ультиматумами. В результате почти все представители крупных госСМИ спасали утопающего вопросами "о погоде" -- о ЕврАзЭС, Союзном государстве, Евразийском союзе... И ответы на эти вопросы были самыми пространными. Хотя никому это уже не интересно -- куда он опять вступил, зачем он туда вступил, какую там создали новую комиссию, и зачем ее создали... Но когда люди уже друг друга едва терпят, то, действительно, самое безопасное -- говорить об абстракциях, о проблемах Азии, Африки и всего нашего беспокойного мира.