Никогда не возвращайся в прежние места
Обычно в это время я рассказываю о ставших традиционными субботниках на берегу реки Дубна. В этом году субботника не будет, потому что поймы реки Дубна и того берега более нет. Не будет и традиционных летних фотографий цветущего луга, сначала желтого, потом фиолетового, потом белого и розового. Пойму раскопали под дачные участки, рощи вырубили, нарыли каких-то прудов и канав. У нас и у соседней деревни ушла вода. Вдоль берега натыкали столбов. Участки подходят к берегу на расстояние четырех метров. Будет забор, вышки и собаки, от реки мы окажемся отрезанными, поля уже нет, видов и простора вот-вот не будет. мужики с рыбалки идут с лицами, как с похорон: зеленую иву на "рыбацком месте" кусочками попилили и сложили стопочками, рядом - мангал. Я не удержалась и двинула с ноги. Одного выпившего мужика я застала в поле в процессе похорон березок (серьезно), с причитаниями: "Деревья-то за что?". В общем, мультик "Долина папоротников" самого начала девяностых во всей красе.
Не то чтобы это стало неожиданностью, но для меня это серьезный удар. Это моя малая Родина, место силы, место духа, покоя, пристанище, место счастливого детства, и его так бездарно разорили. Ирония в том, что на этом месте будет поселок с названием "Луговое" - а луга-то и нет, луг-то и свели. Я понимаю, что это место, лакомый кусок, долго продержалось в реалиях современной России, понимаю, что все люди что-то подобное проживают. Понимаю даже, что для моей личной истории это такое "назад дороги нет", окончательное "пока!" детству, обретение новых мест силы, благословение и так далее и так далее. Но это сильное потрясение. Знаете, что меня окончательно выбило из колеи? Выхожу я в поле, исхоженное и изрисованное чуть меньше чем за 30 лет вдоль и поперек, до знания, где кустик таволги, где - куртинка мышиного горошка, а где кукушкины слезки растут, не говоря уж о кустах, и перестаю там ориентироваться. Не могу определить рассторяния, дальность. Потому что привычную систему координат - деревья, группы деревьев - свели в ноль, и мне не за что ухватиться, ни одной привычной точки отсчета нет. А лес на том берегу мозг считывает, как рощу на этом, - а никакой рощи на этом берегу более нет. Вот эта потеря ориентации с открытыми глазами в месте, где я могу ходить с закрытыми, - вот это впечатление. И мужик, хоронящий березки.
В моей потусторонней сонной стране это поле почему-то всегда - поле битвы. Там во сне вечно какие-то окопы, кукурузники, воронки, о-оооо, моя оборона. И тут - картинка из снов наяву, деревья телами.
Дачные этюды, которые среди меня и так прилично котируются, в цене в разы сразу подскочили. Хоть новое место, где быть, ищи. Или вот впасть в фанатичное садоводство, развести огромный розарий и не высовываться за пределы своих шести соток, имея бумажным щитом справку о владении землей и стараясь не вспоминать о размерах прожитого королевства.
Пожалуйста, не нужно комментировать в духе "нужно бороться", "вот гады", "а как же пятьдесят метров водоохранной зоны?" и так далее. Ссылки на электронные приемные всяческих природоохранных институций и компетентные советы о том, на какую документальную базу я могу опереться в переговорах, а так же - с кем, собственно, переговариваться, если мы знаем, что есть застройщик и есть владельцы какой-то части участков, но какого-то правления еще нет, принимаются с благодарностью. Сейчас мы хотим, чтобы нам оставили проход к реке через "частную территорию", серветут. Важное дополнение: в данной ситуации в "бороться" я не верю, намерена играть в "договариваться". В данном контексте договариваться предпочитаю как тупой примат, имея в кармане что-нибудь, чем можно стукнуть, для надежности.
Но в итоге, повторюсь, я склонна считать, что для моей личной истории это хоть и радикальный, жесткий, но хороший знак и символ.
Ловлю себя на том, что хочется извиниться за картинки, как там в желтых репортажах с мест гибели людей пишут, беременным и детям не смотреть, шок. Понимаю при этом, что, как в книжке "Дом, в котором" фотографии Наружности страшны только для обитателей Дома. Это тут в это время - ладно, парой недель позже, - было море лютиков, да.
Не то чтобы это стало неожиданностью, но для меня это серьезный удар. Это моя малая Родина, место силы, место духа, покоя, пристанище, место счастливого детства, и его так бездарно разорили. Ирония в том, что на этом месте будет поселок с названием "Луговое" - а луга-то и нет, луг-то и свели. Я понимаю, что это место, лакомый кусок, долго продержалось в реалиях современной России, понимаю, что все люди что-то подобное проживают. Понимаю даже, что для моей личной истории это такое "назад дороги нет", окончательное "пока!" детству, обретение новых мест силы, благословение и так далее и так далее. Но это сильное потрясение. Знаете, что меня окончательно выбило из колеи? Выхожу я в поле, исхоженное и изрисованное чуть меньше чем за 30 лет вдоль и поперек, до знания, где кустик таволги, где - куртинка мышиного горошка, а где кукушкины слезки растут, не говоря уж о кустах, и перестаю там ориентироваться. Не могу определить рассторяния, дальность. Потому что привычную систему координат - деревья, группы деревьев - свели в ноль, и мне не за что ухватиться, ни одной привычной точки отсчета нет. А лес на том берегу мозг считывает, как рощу на этом, - а никакой рощи на этом берегу более нет. Вот эта потеря ориентации с открытыми глазами в месте, где я могу ходить с закрытыми, - вот это впечатление. И мужик, хоронящий березки.
В моей потусторонней сонной стране это поле почему-то всегда - поле битвы. Там во сне вечно какие-то окопы, кукурузники, воронки, о-оооо, моя оборона. И тут - картинка из снов наяву, деревья телами.
Дачные этюды, которые среди меня и так прилично котируются, в цене в разы сразу подскочили. Хоть новое место, где быть, ищи. Или вот впасть в фанатичное садоводство, развести огромный розарий и не высовываться за пределы своих шести соток, имея бумажным щитом справку о владении землей и стараясь не вспоминать о размерах прожитого королевства.
Пожалуйста, не нужно комментировать в духе "нужно бороться", "вот гады", "а как же пятьдесят метров водоохранной зоны?" и так далее. Ссылки на электронные приемные всяческих природоохранных институций и компетентные советы о том, на какую документальную базу я могу опереться в переговорах, а так же - с кем, собственно, переговариваться, если мы знаем, что есть застройщик и есть владельцы какой-то части участков, но какого-то правления еще нет, принимаются с благодарностью. Сейчас мы хотим, чтобы нам оставили проход к реке через "частную территорию", серветут. Важное дополнение: в данной ситуации в "бороться" я не верю, намерена играть в "договариваться". В данном контексте договариваться предпочитаю как тупой примат, имея в кармане что-нибудь, чем можно стукнуть, для надежности.
Но в итоге, повторюсь, я склонна считать, что для моей личной истории это хоть и радикальный, жесткий, но хороший знак и символ.
Ловлю себя на том, что хочется извиниться за картинки, как там в желтых репортажах с мест гибели людей пишут, беременным и детям не смотреть, шок. Понимаю при этом, что, как в книжке "Дом, в котором" фотографии Наружности страшны только для обитателей Дома. Это тут в это время - ладно, парой недель позже, - было море лютиков, да.