(no subject)
Давненько я не читала книг, которые отзывались бы каждым абзацем; культурологические очерки Лихачева, кажется, последней такой книгой были. Когда мысли через одну хочется немедленно зачитать окружающим, а потом перепечатать себе, а потом понимаешь, что тогда придется копировать всю книгу и в итоге ничего не пишешь и даже не рекомендуешь, потому что слов не находится. Эта же книга вылеживалась с ноября, когда я ее купила, не глядя, тк книги этой серии еще ни разу меня не подводили. Видимо, ждала своего часа, когда мне все написанное будет очень важно для обдумывания и, что называется, в струю насущных дел. И оказалось, что она не просто отзывается, а уже неделю как "Робинзон Крузо" у дворецкого из "Лунного камня" - там находятся ответы на все текущие мысли и вопросы, будь то обсуждение любовных дел друга или "а зачем мне вообще сдалось вот это вот хобби". Книга, между тем, на первый взгял узкопрофессионального характера: "Школа будущего, построенная вместе с детьми" Александра Тубельского, покойного ныне директора одной из московских школ.
Книгу собрали коллеги Александра Тубельского после его смерти из его статей, заметок, выступлений и тезисов.
Меня он с первых же страниц купил рассказом о работе с учителями (и далее в книге много говорится об учителях, о коллективе; нигде ничего подобного, кроме каких-то формальных пустых высокопарных фраз типа "учитель должен" я, кажется, и не читала). А ведь это крайне важно, и, при всей важности вопроса, он решается (если где-то решается) по остаточному принципу. А еще тем купил, что спокойно пишет: "а вот тут у нас вообще не получилось, попробовали - не работает", "мы до сих пор не знаем, почему так получается", "такой методики у нас пока нет". Не дает рецептов, зато задает вопросы, "а тут читателю предлагается подумать самостоятельно" или "что это значит лично для вас?".
При всём моем уважении к коллегам-учителям я понимаю, что и о своём достоинстве раздумывать им часто недосуг. У каждого очень большой опыт унижения достоинства. Не раз приходилось прятать свою совесть и достоинство в карман.
Теперь у нас этого в школе, пожалуй, нет - приучились. Но несколько лет назад я наблюдал, как родители входили в мой кабинет не прямо, а сгибаясь. Жизнь научила, что визит к начальству требует этой согбенности. Они заранее знают, что им откажут, что человек в кабинете почему-то выше них. Почему - они понятия не имеют. Потому, наверное, что у него должность, стол. И они входят согнувшись, заранее своё достоинство спрятав. И сегодня, входя в новые кабинеты или в старые кабинеты с новыми начальниками, мы так же вынуждены прятать своё достоинство. Мы не распрямили ещё плечи.
Достоинство ребёнка невозможно без достоинства учителя. Как же создать такое поле, чтобы учитель чувствовал себя человеком?
А раз так, то передо мной, директором, стоит задача поднимать, развивать чувство собственного достоинства и в учителях.
Первое, что я обещал учителям и сумел выполнить, это: кто бы ни пришёл в школу - никто без их разрешения в класс не войдёт. Нескольких инспекторов пришлось из школы просто выпроводить, потому что на посещение урока не было согласия учителя. Хотя мне говорили: «У вас есть слабая учительница начальной школы, мы пришли ей помогать». Но если нет её согласия, какая может быть помощь?
Я бываю на уроках без предупреждения, у нас в школе это принято. Никто меня не выпроваживает, но иногда просят не приходить сегодня. Хотя я прихожу теперь на уроки по-другому. Я не контролирую, выполнил ли учитель ту или иную норму, план, программу. Я очень боюсь разговоров о государственном стандарте образования, который кинутся тут же проверять. Очень большая опасность, очень большая неосмотрительность - включить в закон эти стандарты.
Поскольку у меня лично стандарта нет, а у государства, слава Богу, тоже пока нет, то мне вовсе не нужно проверять, соответствует ли то, что делает учитель, норме. Мне важно понять, что он делает, и вместе с ним обсудить, что же происходит на уроке и как можно делать лучше то, что он хочет.
Поэтому я, мои заместители прямо включаемся в ход урока - не для того, чтобы проверить знания учеников, не для того, чтобы поправить учителя, а для того, чтобы вместе попробовать, что будет, если сделать по-другому. А дальше так: хочет учитель обсуждать со мной свой урок - приходит ко мне, если нет - я сам не предлагаю.
Но это еще не воспитание достоинства - это пока лишь попытка снять барьеры, которые мешают учителю чувствовать ответственность за то, что он делает, перед собой, а не перед кем-то другим - не перед обществом, государством и тем более - директором.
Или вот:
"Самое трудное, что содействие в выращивании личности ребенка возможно только при повседневной заботе взрослого о выращивании собственной уникальности и независимости, о собственном образовании".
А еще он рассуждает о каких-то на тот момент планируемых введениях, которые сегодня уже реализованы. Он предполагает, а сейчас уже можно посмотреть, как это реализуется и что из этого вышло. Где-то предположения совпали с сегодняшними реалиями, а где-то нет. Очень грустно видеть, как извращенно-навыворот реализуются начинания, на которые ряд педагогов возлагали большие надежды (те же компетенции).
Книгу собрали коллеги Александра Тубельского после его смерти из его статей, заметок, выступлений и тезисов.
Меня он с первых же страниц купил рассказом о работе с учителями (и далее в книге много говорится об учителях, о коллективе; нигде ничего подобного, кроме каких-то формальных пустых высокопарных фраз типа "учитель должен" я, кажется, и не читала). А ведь это крайне важно, и, при всей важности вопроса, он решается (если где-то решается) по остаточному принципу. А еще тем купил, что спокойно пишет: "а вот тут у нас вообще не получилось, попробовали - не работает", "мы до сих пор не знаем, почему так получается", "такой методики у нас пока нет". Не дает рецептов, зато задает вопросы, "а тут читателю предлагается подумать самостоятельно" или "что это значит лично для вас?".
При всём моем уважении к коллегам-учителям я понимаю, что и о своём достоинстве раздумывать им часто недосуг. У каждого очень большой опыт унижения достоинства. Не раз приходилось прятать свою совесть и достоинство в карман.
Теперь у нас этого в школе, пожалуй, нет - приучились. Но несколько лет назад я наблюдал, как родители входили в мой кабинет не прямо, а сгибаясь. Жизнь научила, что визит к начальству требует этой согбенности. Они заранее знают, что им откажут, что человек в кабинете почему-то выше них. Почему - они понятия не имеют. Потому, наверное, что у него должность, стол. И они входят согнувшись, заранее своё достоинство спрятав. И сегодня, входя в новые кабинеты или в старые кабинеты с новыми начальниками, мы так же вынуждены прятать своё достоинство. Мы не распрямили ещё плечи.
Достоинство ребёнка невозможно без достоинства учителя. Как же создать такое поле, чтобы учитель чувствовал себя человеком?
А раз так, то передо мной, директором, стоит задача поднимать, развивать чувство собственного достоинства и в учителях.
Первое, что я обещал учителям и сумел выполнить, это: кто бы ни пришёл в школу - никто без их разрешения в класс не войдёт. Нескольких инспекторов пришлось из школы просто выпроводить, потому что на посещение урока не было согласия учителя. Хотя мне говорили: «У вас есть слабая учительница начальной школы, мы пришли ей помогать». Но если нет её согласия, какая может быть помощь?
Я бываю на уроках без предупреждения, у нас в школе это принято. Никто меня не выпроваживает, но иногда просят не приходить сегодня. Хотя я прихожу теперь на уроки по-другому. Я не контролирую, выполнил ли учитель ту или иную норму, план, программу. Я очень боюсь разговоров о государственном стандарте образования, который кинутся тут же проверять. Очень большая опасность, очень большая неосмотрительность - включить в закон эти стандарты.
Поскольку у меня лично стандарта нет, а у государства, слава Богу, тоже пока нет, то мне вовсе не нужно проверять, соответствует ли то, что делает учитель, норме. Мне важно понять, что он делает, и вместе с ним обсудить, что же происходит на уроке и как можно делать лучше то, что он хочет.
Поэтому я, мои заместители прямо включаемся в ход урока - не для того, чтобы проверить знания учеников, не для того, чтобы поправить учителя, а для того, чтобы вместе попробовать, что будет, если сделать по-другому. А дальше так: хочет учитель обсуждать со мной свой урок - приходит ко мне, если нет - я сам не предлагаю.
Но это еще не воспитание достоинства - это пока лишь попытка снять барьеры, которые мешают учителю чувствовать ответственность за то, что он делает, перед собой, а не перед кем-то другим - не перед обществом, государством и тем более - директором.
Или вот:
"Самое трудное, что содействие в выращивании личности ребенка возможно только при повседневной заботе взрослого о выращивании собственной уникальности и независимости, о собственном образовании".
А еще он рассуждает о каких-то на тот момент планируемых введениях, которые сегодня уже реализованы. Он предполагает, а сейчас уже можно посмотреть, как это реализуется и что из этого вышло. Где-то предположения совпали с сегодняшними реалиями, а где-то нет. Очень грустно видеть, как извращенно-навыворот реализуются начинания, на которые ряд педагогов возлагали большие надежды (те же компетенции).