1997-2
Мой переезд в общагу был скоропостижным и несколько неожиданным, хотя конфликт назревал давно. Зину не устраивали мои приходы домой позже одиннадцати, которые ничем, кроме занятий проституцией в свободное от учебы время, она для себя объяснить не могла. На деле все было куда прозаичнее - за пару месяцев высшей математики стало понятно, что учебной программе десятого и одиннадцатого класса школы стоило уделять больше внимания. Теперь после института я уже не каталась по городу, а ехала в ебеня в общагу ради экскурса в интегралы и гипотетической возможности с третьего раза сдать "летучку" по матанализу. И мозгоебство после восьми часов в институте и вечернего "факультатива" - это было чересчур, не говоря уже о других "выступлениях на бис".
Сейчас я думаю, что конфликта, как такового, не было. Просто человек слишком долго жил один и слишком много смотрел телевизор. Особенно любимы были сюжеты про убийства пенсионеров, которые регулярно и в деталях мне пересказывались. В результате одежка от бумажной куклы, картонка с надписью "На вынос" и томик с громким названием "Энциклопедия колдовства и демонологии", нарисовали Зинаиде Ивановне довольно красочную картину ее грядущей смерти от рук квартирантки, и гром грянул.
Одежку от бумажной куклы эрудированная пенсионерка идентифицировала как "куклу без головы" - орудие вуду. Демонстрация самой куклы и всей одежды к ней на фоне этой версии выглядела неубедительно. Книжка была про инквизицию и распространенные средневековые суеверия, я по ней реферат в институте писала, но кому это было интересно? Картонку нарисовали мы с подружкой - я рассказала о своих намерениях переехать и мы дурачились, фотографируя меня в огромном пакете с надписью "На вынос". Зинаида Ивановна решила, что пакет приготовлен для ее останков. К счастью, к моменту приступа параноидального бреда старушки я успела получить койко-место. Пары ладана и нецензурное шипение сопровождали мой отъезд из квартиры на Дачном. Подозреваю, что по роже тогда я не получила лишь благодаря крепышам сокурсникам, помогавшим мне перевезти вещи.
Формально моей соседкой в общежитии стала девочка Надя с красноречивым прозвищем "Радиация". Надя почти равномерно была покрыта сухой красной корочкой, не переставая почесывалась и благоухала вазелином. К этому внешнему великолепию прилагались хуевая дикция, плохое зрение (вкупе с постоянным прищуром) и наглость, граничащая со слабоумием. Были и другие особенности, по мелочи - например, привычка разговаривать, подойдя к тебе вплотную и теребя пуговицу, застежку молнии, или просто ткань твоей одежды, даже если вы впервые в жизни видитесь. Рассказывали, что в младенчестве Надя тяжело переболела какой-то инфекцией, последствиями которой стали все перечисленные прелести и особенности характера. Я была склонна думать, что Надя просто наглая дура с кожным заболеванием, пока не наткнулась на гипсовую ногу в шкафу - после пережитого перелома свой гипс от бедра до щиколотки Надя сохранила на память. В общем, фактически жила я в другой комнате, куда в конце концов меня переселили уже официально.
Общежитие было пятнадцатиэтажным, на каждом этаже четыре блока, по пять комнат в каждом, по два человека в комнате, с общими на два блока туалетом и кухней. На первом этаже был общий душ, "качалка" и вахтерша.
Принимать водные процедуры мальчикам и девочкам предлагалось совместно, не заморачиваясь. В душевой была невысокая перегородка и открытые кабины с обеих сторон. Исторически сложилось так, что с одной стороны перегородки была "женская" половина, а с другой "мужская". Счастливым обладателям роста от 180 и выше открывался отличный вид на всех присутствующих. Водосток или не был рассчитан на массовую помывку, или просто постоянно засорялся, вода стояла выше щиколотки. В большинстве своем общий душ посещали любители острых ощущений и искатели приключений на свою голую жопу. Все остальные закомплексованные ботаны мылись на этажах в туалете. Для этих целей приобретался душевой шланг, прикручивался на раковину в туалете вместо смесителя и - вуаля! Душ готов. Благо проектировщики здания позаботились о водостоке в туалетах.
Инженерная находчивость строго каралась комендантами. Пойманный на мытье в туалете лишался как минимум душа, как максимум - места в общаге (как правило, крайние меры применялись лишь по отношению к "особо любимым" комендантами жильцам).
Общими кухнями тоже далеко не все пользовались. Где-то не было плиты, где-то она не работала, к тому же, процесс приготовления пищи в общей кухне требовал бдительности. Отлучившись на полминуты в комнату за солонкой, по возвращению можно было не обнаружить оставленных котлет или сосисок. Хорошо, если с посудой не уносили.
Моя двух-комфорочная "Мечта-3" зимой совмещала функции плиты и обогревателя и ебашила сутками. Нагрузка на электросеть была колоссальной, из-за чего постоянно выбивало пробки в коридоре, которые всем было впадлу идти включать. Наименее терпеливые не скупились на нецензурные эпитеты для соседей, стараясь как можно громче проорать их по дороге к электрощитку.
Техническое образование давало о себе знать, отдельные умельцы врезались в сеть аварийного освещения и жили припеваючи до очередного прихода электрика. Электрика по-моему вызывали исключительно для того, чтобы обрубить несанкционированные подключения, на остальные проблемы с электричеством комендантам было искренне похер.
Обстановка в комнатах преимущественно была спартанской. Две кровати, стол, стул, встроенный шкаф. Где-то были только кровати и встроенный шкаф. Везло тем, кто заселялся на места выехавших старшекурсников. За шесть лет жизни комната приобретала жилой вид и необходимую мебель.
Несомненным плюсом был балкон. Зимой конечно сквозняком от балконной двери сбивало с ног, зато минимум на три месяца ты становился счастливым обладателем "эко-холодильника". Ну а летом вся жизнь была на балконе. И по утрам я пила кофе, сидя на перилах, свесив ноги вниз, глядя на Финский залив с высоты своего десятого этажа, мечтая о том, как все будет дальше.