Бродский: одэтамо
У него, судя по всему, довольно скверный был характер. Но любим его не только за это.
Ниже следующая история - правда. За небольшими исключениями, а именно: главный герой (не я) -
никуда ни с чем не шел, он был за рулем какой-то таратайки, которую я поздней ночью уральской зимы поймал где-то в пампасах Екатеринбурга в конце 90-х. Когда мой внезапный товарищ говорил о Бродене, то мат почти полностью исчезал из его речи. А о Мандельштаме он и не собирался знать, пф! Имени и фамилии Бродского он, как ни странно, не знал. О фамилии все же догадывался.
Помнится, я спрашиваю его недоуменно: "Э, Вы, кажется, Бродского цитируете?" Он не вполне уверенно отвечает: "Да. Вроде..."
Я вышел на снег, он сердечно со мной попрощался нецензурными словами и укатил. С тех пор яникак не могу запомнить наизусть "Я был только тем, чего ты касалась ладонью..."
Броден
Прижимая полбутылки
Пива к хилыя груди,
Некрасиво, без улыбки
Шел он к шобле впереди.
Оглянувшись и прищурясь
Я следил его шаги:
Много есть на свете улиц,
Где встречают нас враги.
Допил он все, что осталось,
И поставил на асфальт
Пустоту… Хотя на палец
Оставалось, но не факт.
Оглянувшись и прищурясь,
(я следил его шаги)
Он спросил: «брателла, куришь?
…Ну и верно, береги…
Извини, конечно, парень,
Чисто можешь мне сказать,
Как тебе, к примеру, Броден?
…Это ж Бродский, твою мать!..»
…И когда он мне, мешая
Мат с обрывками стихов,
проповедал Мандельштама,
я поверил в силу слов.
Ниже следующая история - правда. За небольшими исключениями, а именно: главный герой (не я) -
никуда ни с чем не шел, он был за рулем какой-то таратайки, которую я поздней ночью уральской зимы поймал где-то в пампасах Екатеринбурга в конце 90-х. Когда мой внезапный товарищ говорил о Бродене, то мат почти полностью исчезал из его речи. А о Мандельштаме он и не собирался знать, пф! Имени и фамилии Бродского он, как ни странно, не знал. О фамилии все же догадывался.
Помнится, я спрашиваю его недоуменно: "Э, Вы, кажется, Бродского цитируете?" Он не вполне уверенно отвечает: "Да. Вроде..."
Я вышел на снег, он сердечно со мной попрощался нецензурными словами и укатил. С тех пор яникак не могу запомнить наизусть "Я был только тем, чего ты касалась ладонью..."
Броден
Прижимая полбутылки
Пива к хилыя груди,
Некрасиво, без улыбки
Шел он к шобле впереди.
Оглянувшись и прищурясь
Я следил его шаги:
Много есть на свете улиц,
Где встречают нас враги.
Допил он все, что осталось,
И поставил на асфальт
Пустоту… Хотя на палец
Оставалось, но не факт.
Оглянувшись и прищурясь,
(я следил его шаги)
Он спросил: «брателла, куришь?
…Ну и верно, береги…
Извини, конечно, парень,
Чисто можешь мне сказать,
Как тебе, к примеру, Броден?
…Это ж Бродский, твою мать!..»
…И когда он мне, мешая
Мат с обрывками стихов,
проповедал Мандельштама,
я поверил в силу слов.