Радуга тяготения
Томас Пинчон "Радуга тяготения"
Грандиозный постмодернистский эпос, величайший антивоенный роман, злейшая сатира, трагедия, фарс, психоделический вояж энциклопедиста, бежавшего из бурлескной комедии в преисподнюю Европы времен Второй мировой войны, - на «Радугу тяготения» Томаса Пинчона можно навесить сколько угодно ярлыков, и ни один не прояснит, что такое этот роман на самом деле. Для второй половины XX века он стал тем же, чем первые полвека был «Улисс» Джеймса Джойса. Вот уже четыре десятилетия читатели разбирают «Радугу тяготения» на детали, по сей день открывают новые смыслы, но единственное универсальное прочтение по-прежнему остается замечательно недостижимым.
Собственно, это Пинчон. Тем, кто знает, что и как, и почему он пишет, можно просто сказать, что это монструозный шедевр от классика постмодерна. И тем, кто на него подсел, порекомендовать читать. С теми, кто не знает, сложнее. Пинчон не среди моих любимых авторов, но я могу читать такое, просто плывя в потоке слов и образов. Обратил я на него внимание в свое время, когда в какой-то статье он вместе с Уильямом "Джанки" Берроузом был назван художественной предтечей киберпанков. Кстати, этот текст, пожалуй ближе к упомянутому Берроузу, нежели к тому, что раньше читал у Пинчона. Замысловатое плетение эпитетов, образов... Вроде как ты впервые в новом мире и на тебя обрушивается бессмысленный поток картин, потом уже из повторяющихся и похожих на что-то знакомое вещей начинаешь складывать свою собственную картину, не обязательно такую же, как у тех, кто живет там в книге.
В "Радуге...", как ни странно, даже есть сюжет, а не только образы. Главный образ, правда, на мой заклепочный взгляд, кривоват - баллистическая траектория - это парабола, а радуга - это часть круга. %) История вращается вокруг Ракеты - Фау-2, А-4, как хотите. Немецкой хтонической вундервафли, которая мало повлияла на историю в военном отношении, и пожалуй наибольший ущерб нанесла германской экономике в тот момент, когда ей и без Ракеты было тошно. Но вот на мысли и чувства ее современников и будущих покорителей межпланетного пространства влияние было очень большим.
Первая часть описывает зимний Лондон, обстреливаемый немцами. Не первая книга, в которой пытаются передать этот ужас лондонца перед сверхзвуковой ракетой - сначала внезапный взрыв, в соседнем квартале, в другой части города - неважно, и только потом звук подлетающей ракеты, когда уже все произошло. У Муркока в "Лондон, любовь моя", еще у кого-то. Людей потихоньку придавливает ПТС. Несколько спецслужбистских контор союзников пасут все связанное с Ракетой, вт.ч. и с помощью парапсихологических и паранормальных исследований. Против угрозы, от которой нет защиты, все средства подойдут. Несколько компаний бьются над способом, хоть как-нибудь понять, как распределяются падения ракет. Бихевиористы, статистики, психологи, мистики и прочая. По обе стороны фронта трясут медиумов, чтобы те рассказали им хоть что-нибудь. Те рассказывают.
Бабник-американец клеит на карту Лондона звездочки своих побед, а потом кто-то накладывает поверх карту попаданий фау. Ну вот встает у него там, куда прилетит через несколько дней. Оно может и не стоило спойлерить, эпизод, правда, на десятипроцентной отметке прочитанного, но вот читаешь так историческое, фантасмагория, альтернативка, криптоистория, может сайнс фикшн, а потом опа - нет, все нормально, - фэнтези.
Автор любит играть со смыслами и коллективным сознательным и бессознательным. В каждом эпизоде можно нагрести себе намеков разной степени (не)очевидности. Причем отличить заложенное туда автором от додуманного читателем не удастся. Если, к примеру, хохма с отсылкой к Звездным войнам очевидна, то история "маленького Альберта", если он был один такой, просматривающаяся в драме главного героя, может и моя додумка.
Узоры из слов в стиле Арчимбольдо - выкладывается мозаика из слов и образов, а потом после очередной детальки - оп, и все складывается в понятную, хоть и несколько растрепанную картину, и уже с пониманием встречаешь остальные кусочки заполняющие мозаику дальше, и догадываешься, что было на тех места, которые автор пропустил. Говорящие фамилии и прозвища, не знаю, стоило ли их переводить. Пожалуй, стоило, обратный перевод не тяготит, а игра слов становится выпуклее, проявляется там, где без перевода было бы сложнее. Иногда текст превращается в своеобразный мюзикл - персонажи время от времени начинают горланить песни. В тексте, разумеется, только перевод стихов, но при должном музыкальном чутье и эрудиции можно и мелодию представить.
Фаллических ракетных ассоциаций напрямую автор, вроде бы, не допускал, но весь текст буквально состоит из эроса и танатоса, буквального влечения к источнику смерти. Главным источником там, разумеется, Фау-2, но не только, способов расстаться с жизнью в военное время намного больше. Иногда из этого вырастает "один раз живем".
В следующих частях действие становится не равномернее. Вот уже весна и союзники во Франции, а тот бабник-американец Эния Ленитроп наконец-то прочно занимает место ГГ. Психоисследователи наблюдают за персонажем, ставя опыты уже на нем. Когда ему это надоедает, он сбегает из под опеки экспериментаторов и текст забредает на территорию уже шпионского триллера - беглец мотается по Европе тайными путями тайных обществ.
Война в книге вскоре заканчивается. Ленитроп теперь один из тех кто охотится за ракетными секретами в зоне оккупации, разбираясь со своей собственной историей, пересекаясь с такими же охотниками союзников, контрабандистами, бывшими ракетчиками, немецкими киношниками (о, это немецкое кино), проститутками, просто какими-то фриками, пытающимися выжить в мире послевоенного и авторского абсурда.
История, да и сами персонажи, начинаются рассыпаться на множественные сущности и альтернативные ветви, которые, кажется, уже никогда не собрать в цельную картину. Впрочем, в последней главе автор открытым текстом говорит, чтобы и не пытались.
Грандиозный постмодернистский эпос, величайший антивоенный роман, злейшая сатира, трагедия, фарс, психоделический вояж энциклопедиста, бежавшего из бурлескной комедии в преисподнюю Европы времен Второй мировой войны, - на «Радугу тяготения» Томаса Пинчона можно навесить сколько угодно ярлыков, и ни один не прояснит, что такое этот роман на самом деле. Для второй половины XX века он стал тем же, чем первые полвека был «Улисс» Джеймса Джойса. Вот уже четыре десятилетия читатели разбирают «Радугу тяготения» на детали, по сей день открывают новые смыслы, но единственное универсальное прочтение по-прежнему остается замечательно недостижимым.
Собственно, это Пинчон. Тем, кто знает, что и как, и почему он пишет, можно просто сказать, что это монструозный шедевр от классика постмодерна. И тем, кто на него подсел, порекомендовать читать. С теми, кто не знает, сложнее. Пинчон не среди моих любимых авторов, но я могу читать такое, просто плывя в потоке слов и образов. Обратил я на него внимание в свое время, когда в какой-то статье он вместе с Уильямом "Джанки" Берроузом был назван художественной предтечей киберпанков. Кстати, этот текст, пожалуй ближе к упомянутому Берроузу, нежели к тому, что раньше читал у Пинчона. Замысловатое плетение эпитетов, образов... Вроде как ты впервые в новом мире и на тебя обрушивается бессмысленный поток картин, потом уже из повторяющихся и похожих на что-то знакомое вещей начинаешь складывать свою собственную картину, не обязательно такую же, как у тех, кто живет там в книге.
В "Радуге...", как ни странно, даже есть сюжет, а не только образы. Главный образ, правда, на мой заклепочный взгляд, кривоват - баллистическая траектория - это парабола, а радуга - это часть круга. %) История вращается вокруг Ракеты - Фау-2, А-4, как хотите. Немецкой хтонической вундервафли, которая мало повлияла на историю в военном отношении, и пожалуй наибольший ущерб нанесла германской экономике в тот момент, когда ей и без Ракеты было тошно. Но вот на мысли и чувства ее современников и будущих покорителей межпланетного пространства влияние было очень большим.
Первая часть описывает зимний Лондон, обстреливаемый немцами. Не первая книга, в которой пытаются передать этот ужас лондонца перед сверхзвуковой ракетой - сначала внезапный взрыв, в соседнем квартале, в другой части города - неважно, и только потом звук подлетающей ракеты, когда уже все произошло. У Муркока в "Лондон, любовь моя", еще у кого-то. Людей потихоньку придавливает ПТС. Несколько спецслужбистских контор союзников пасут все связанное с Ракетой, вт.ч. и с помощью парапсихологических и паранормальных исследований. Против угрозы, от которой нет защиты, все средства подойдут. Несколько компаний бьются над способом, хоть как-нибудь понять, как распределяются падения ракет. Бихевиористы, статистики, психологи, мистики и прочая. По обе стороны фронта трясут медиумов, чтобы те рассказали им хоть что-нибудь. Те рассказывают.
Бабник-американец клеит на карту Лондона звездочки своих побед, а потом кто-то накладывает поверх карту попаданий фау. Ну вот встает у него там, куда прилетит через несколько дней. Оно может и не стоило спойлерить, эпизод, правда, на десятипроцентной отметке прочитанного, но вот читаешь так историческое, фантасмагория, альтернативка, криптоистория, может сайнс фикшн, а потом опа - нет, все нормально, - фэнтези.
Автор любит играть со смыслами и коллективным сознательным и бессознательным. В каждом эпизоде можно нагрести себе намеков разной степени (не)очевидности. Причем отличить заложенное туда автором от додуманного читателем не удастся. Если, к примеру, хохма с отсылкой к Звездным войнам очевидна, то история "маленького Альберта", если он был один такой, просматривающаяся в драме главного героя, может и моя додумка.
Узоры из слов в стиле Арчимбольдо - выкладывается мозаика из слов и образов, а потом после очередной детальки - оп, и все складывается в понятную, хоть и несколько растрепанную картину, и уже с пониманием встречаешь остальные кусочки заполняющие мозаику дальше, и догадываешься, что было на тех места, которые автор пропустил. Говорящие фамилии и прозвища, не знаю, стоило ли их переводить. Пожалуй, стоило, обратный перевод не тяготит, а игра слов становится выпуклее, проявляется там, где без перевода было бы сложнее. Иногда текст превращается в своеобразный мюзикл - персонажи время от времени начинают горланить песни. В тексте, разумеется, только перевод стихов, но при должном музыкальном чутье и эрудиции можно и мелодию представить.
Фаллических ракетных ассоциаций напрямую автор, вроде бы, не допускал, но весь текст буквально состоит из эроса и танатоса, буквального влечения к источнику смерти. Главным источником там, разумеется, Фау-2, но не только, способов расстаться с жизнью в военное время намного больше. Иногда из этого вырастает "один раз живем".
В следующих частях действие становится не равномернее. Вот уже весна и союзники во Франции, а тот бабник-американец Эния Ленитроп наконец-то прочно занимает место ГГ. Психоисследователи наблюдают за персонажем, ставя опыты уже на нем. Когда ему это надоедает, он сбегает из под опеки экспериментаторов и текст забредает на территорию уже шпионского триллера - беглец мотается по Европе тайными путями тайных обществ.
Война в книге вскоре заканчивается. Ленитроп теперь один из тех кто охотится за ракетными секретами в зоне оккупации, разбираясь со своей собственной историей, пересекаясь с такими же охотниками союзников, контрабандистами, бывшими ракетчиками, немецкими киношниками (о, это немецкое кино), проститутками, просто какими-то фриками, пытающимися выжить в мире послевоенного и авторского абсурда.
История, да и сами персонажи, начинаются рассыпаться на множественные сущности и альтернативные ветви, которые, кажется, уже никогда не собрать в цельную картину. Впрочем, в последней главе автор открытым текстом говорит, чтобы и не пытались.