Как я бросил курить. Навсегда. Обаме не понять.
Курить я начал еще до школы. Мой отец курил и моя бабушка по отцу тоже курила.
Она пристрастилась курить в лагере, куда их с моим дедом посадили за то, что зарезали и съели свою овечку вместо того, чтобы сдать ее государству. По крайне мере нам так рассказывали. И что, когда бабушка вступила в комсомол, их отпустили. Так это было или нет сейчас уже у неё не спросишь.
Курила она не "Беломор-Канал", которые считались мужскими папиросами, а "Прибой", которые были меньшего диаметра и менее крепкие.
Обычно она открывала дверцу печки и дымила туда. Папиросы тут же на печке и лежали.
Уж и не знаю, были ли тогда сигареты. Наверное были - "Прима" или что-то подобное.
Но они были без фильтра и курить их надо было с мундштуком.
[Spoiler (click to open)]
Мы со старшими товарищами иногда тырили папироски и курили их где-нибудь в кустах. А чтобы не пахло, зажевывали листьями карагача. Вкус у них был тёрпкий, как сейчас помню, но не горький, как у клена.
А других подходящих листьев поблизости не было, разве что ивы, но это надо было к речке идти, или яблони - но они были шершавыми.
Однажды в первом классе мы с моим другом накурились на перемене так, что наша учительница Наталья Максимовна, проходя мимо, учуяла запах. Разумеется папиросы и спички пришлось ей отдать.
Вечером в сопровождении учительницы я прибыл домой. Отец, увидев улики, понял все сразу, снял ремень, ну остальное сами понимаете. Это был единственный раз в моей жизни, когда мой отец меня выпорол.
Урок был настолько хорошо усвоен, что до старших классов я не курил.
Это был первый раз, когда я бросил курить.
Но время шло, я взрослел, и постепенно опять стал курить, так как тогда курили уже 80% моих товарищей.
Разумеется, прячась от родителей.
Однажды это выяснилось, уже и не помню сейчас как.
Помню только, что отец мне тогда сказал, что я уже парень большой и поэтому сам должен отвечать за свои поступки. А раз я решил курить, ну что же, если это выбор осознанный, то кури не прячась, а то еще сено спалишь.
Но пока я учился в школе, я все равно дома не курил.
Второй раз я бросил курить, когда моя жена была беременной. Однажды она мне сказала, что я отравляю её и нашего будущего ребенка.
Честно говоря, мне это даже в голову не приходило.
Более того, эгоизм курильщика таков, что он в принципе не понимает, как дым может кому-то доставлять проблемы, ведь ему самому он не мешает.
Я задумался. И бросил курить. Просто перестал и все.
До этого я никогда даже не пытался бросать, так как сам я проблем от курения не испытывал и, как и все курильщики, думал, что смогу сделать это в любое время.
И у меня получилось.
Первые две недели я еще страдал и ловил дымок от проходящих курильщик. Иногда мне ночью снилось, что я курю.
Я помню необыкновенную легкость, ощущение, что если бы были крылья, то можно взмахнуть ими и полететь.
Так я бросил курить второй раз.
Третий раз я начал курить лет через шесть-семь, когда начались знаменитые девяностые.
Начались проблемы с работой и конфликты в семье, так как семью нужно было содержать, но плохо получалось, так как коммерческой жилки у меня не было и нет до сих пор, а то, что я хорошо умел делать, увы, не кормило.
Это я сейчас понимаю, что всё было сделано намеренно, чтобы нельзя было честно прожить.
Но, Бог дал силы и терпение и мы прожили не кривя душою.
Правда, заплатить пришлось дорогую цену - здоровьем.
Как-то незаметно, горячо обсуждая присходящее в стране в кругу курильщиков, раз курнул чужие, два курнул.
А потом уже и свои закурил.
И вот уже серьезно втянувшись, я понял какое это зло курение.
Появился кашель курильщика. Стали неметь конечности. Слабость и одышка при подъеме на этаж.
А тут еще и случился дефицит на сигареты, а курил я хорошие сигареты. Купить их теперь можно было только у цыган втридорого. На самом деле не в три, а гораздо дороже. Пачка болгарских сигарет, стоявшая 35 копеек, у цыган стоила от 3 до 5 рублей.
Пришлось перейти на Приму. А потом и вовсе на табак или что найдешь.
Короче, года через три я понял, что надо бросать.
Но вот тут и проявилось коварство никотина.
Самое большее я мог продержаться без курения три дня.
После этого начинались такие жуткие головные боли, что впору на стену лезть. Но стоило выкурить одну сигарету и все, боль как рукой снимало.
Однажды в командировке в Москве мне попалась жевательная резинка с гамибазином. Это был дефицит и я купил их две упаковки по тридцать штук в каждой. Их надо было жевать практически постоянно.
Но это сейчас жвачки мягкие. А тогда это была действительно резина.
У меня желваки стали каменными от постоянного жевания и, наверное, смог бы перекусить лом.
Фишка в том, что курить не хотелось, пока ты жуешь её. Стоило перестать и через час начинала болеть голова и страшно хотелось курить.
Но продержаться нужно было всего месяц.
И я продержался.
И бросил курить третий раз. И последний.
С тех пор я никогда не курю, даже если выпью, даже если все вокруг курят и предлагают закурить.
Просто я теперь знаю закон жизни, что если мужчина, бросивший курить, однажды закурит, то будет курить так, как если бы и не бросал.
А четвертый раз я уже не брошу.
А Обама, постоянно жующий жвачку, просто не понял еще этот нехитрый закон.
И некому выпороть его или нет около него любимой женщины, здоровье которой важнее дурной привычки.
Она пристрастилась курить в лагере, куда их с моим дедом посадили за то, что зарезали и съели свою овечку вместо того, чтобы сдать ее государству. По крайне мере нам так рассказывали. И что, когда бабушка вступила в комсомол, их отпустили. Так это было или нет сейчас уже у неё не спросишь.
Курила она не "Беломор-Канал", которые считались мужскими папиросами, а "Прибой", которые были меньшего диаметра и менее крепкие.
Обычно она открывала дверцу печки и дымила туда. Папиросы тут же на печке и лежали.
Уж и не знаю, были ли тогда сигареты. Наверное были - "Прима" или что-то подобное.
Но они были без фильтра и курить их надо было с мундштуком.
[Spoiler (click to open)]
Мы со старшими товарищами иногда тырили папироски и курили их где-нибудь в кустах. А чтобы не пахло, зажевывали листьями карагача. Вкус у них был тёрпкий, как сейчас помню, но не горький, как у клена.
А других подходящих листьев поблизости не было, разве что ивы, но это надо было к речке идти, или яблони - но они были шершавыми.
Однажды в первом классе мы с моим другом накурились на перемене так, что наша учительница Наталья Максимовна, проходя мимо, учуяла запах. Разумеется папиросы и спички пришлось ей отдать.
Вечером в сопровождении учительницы я прибыл домой. Отец, увидев улики, понял все сразу, снял ремень, ну остальное сами понимаете. Это был единственный раз в моей жизни, когда мой отец меня выпорол.
Урок был настолько хорошо усвоен, что до старших классов я не курил.
Это был первый раз, когда я бросил курить.
Но время шло, я взрослел, и постепенно опять стал курить, так как тогда курили уже 80% моих товарищей.
Разумеется, прячась от родителей.
Однажды это выяснилось, уже и не помню сейчас как.
Помню только, что отец мне тогда сказал, что я уже парень большой и поэтому сам должен отвечать за свои поступки. А раз я решил курить, ну что же, если это выбор осознанный, то кури не прячась, а то еще сено спалишь.
Но пока я учился в школе, я все равно дома не курил.
Второй раз я бросил курить, когда моя жена была беременной. Однажды она мне сказала, что я отравляю её и нашего будущего ребенка.
Честно говоря, мне это даже в голову не приходило.
Более того, эгоизм курильщика таков, что он в принципе не понимает, как дым может кому-то доставлять проблемы, ведь ему самому он не мешает.
Я задумался. И бросил курить. Просто перестал и все.
До этого я никогда даже не пытался бросать, так как сам я проблем от курения не испытывал и, как и все курильщики, думал, что смогу сделать это в любое время.
И у меня получилось.
Первые две недели я еще страдал и ловил дымок от проходящих курильщик. Иногда мне ночью снилось, что я курю.
Я помню необыкновенную легкость, ощущение, что если бы были крылья, то можно взмахнуть ими и полететь.
Так я бросил курить второй раз.
Третий раз я начал курить лет через шесть-семь, когда начались знаменитые девяностые.
Начались проблемы с работой и конфликты в семье, так как семью нужно было содержать, но плохо получалось, так как коммерческой жилки у меня не было и нет до сих пор, а то, что я хорошо умел делать, увы, не кормило.
Это я сейчас понимаю, что всё было сделано намеренно, чтобы нельзя было честно прожить.
Но, Бог дал силы и терпение и мы прожили не кривя душою.
Правда, заплатить пришлось дорогую цену - здоровьем.
Как-то незаметно, горячо обсуждая присходящее в стране в кругу курильщиков, раз курнул чужие, два курнул.
А потом уже и свои закурил.
И вот уже серьезно втянувшись, я понял какое это зло курение.
Появился кашель курильщика. Стали неметь конечности. Слабость и одышка при подъеме на этаж.
А тут еще и случился дефицит на сигареты, а курил я хорошие сигареты. Купить их теперь можно было только у цыган втридорого. На самом деле не в три, а гораздо дороже. Пачка болгарских сигарет, стоявшая 35 копеек, у цыган стоила от 3 до 5 рублей.
Пришлось перейти на Приму. А потом и вовсе на табак или что найдешь.
Короче, года через три я понял, что надо бросать.
Но вот тут и проявилось коварство никотина.
Самое большее я мог продержаться без курения три дня.
После этого начинались такие жуткие головные боли, что впору на стену лезть. Но стоило выкурить одну сигарету и все, боль как рукой снимало.
Однажды в командировке в Москве мне попалась жевательная резинка с гамибазином. Это был дефицит и я купил их две упаковки по тридцать штук в каждой. Их надо было жевать практически постоянно.
Но это сейчас жвачки мягкие. А тогда это была действительно резина.
У меня желваки стали каменными от постоянного жевания и, наверное, смог бы перекусить лом.
Фишка в том, что курить не хотелось, пока ты жуешь её. Стоило перестать и через час начинала болеть голова и страшно хотелось курить.
Но продержаться нужно было всего месяц.
И я продержался.
И бросил курить третий раз. И последний.
С тех пор я никогда не курю, даже если выпью, даже если все вокруг курят и предлагают закурить.
Просто я теперь знаю закон жизни, что если мужчина, бросивший курить, однажды закурит, то будет курить так, как если бы и не бросал.
А четвертый раз я уже не брошу.
А Обама, постоянно жующий жвачку, просто не понял еще этот нехитрый закон.
И некому выпороть его или нет около него любимой женщины, здоровье которой важнее дурной привычки.