Предвкушение.
Лето в городе, пыль столбом.
Надо денег бы и грозу бы.
Дни - как атомные грибы:
Сил, накопленных для борьбы,
Хватит, чтобы почистить зубы...
Лето кончается. Я чувствую это в каждом дуновении ветра, в каждой капле остывающего дождя. Еще немного побалует нас своим вниманием Август, но не долго. Он всегда не на долго.
Придет, развалится на диване, будет пить яблочный сок, читать книги, рассказывать, где бывал и что видел. Пышный, неповоротливый, вязкий как смола, терпкий как крымское вино, громкий и размашистый, что тот дальний дядюшка из Одессы, громадного роста и с широкой жестикуляцией громадных ручищ. Потом засобирается быстро, поспешно соберет свои потертые временем чемоданы, нацепит свою помятую шляпу, неловко попрощается со всеми и будет таков. И только оставит после себя вихрь пылинок суетливо мечущихся в угасающих пологих лучах заходящего солнца.
Надо денег бы и грозу бы.
Дни - как атомные грибы:
Сил, накопленных для борьбы,
Хватит, чтобы почистить зубы...
Лето кончается. Я чувствую это в каждом дуновении ветра, в каждой капле остывающего дождя. Еще немного побалует нас своим вниманием Август, но не долго. Он всегда не на долго.
Придет, развалится на диване, будет пить яблочный сок, читать книги, рассказывать, где бывал и что видел. Пышный, неповоротливый, вязкий как смола, терпкий как крымское вино, громкий и размашистый, что тот дальний дядюшка из Одессы, громадного роста и с широкой жестикуляцией громадных ручищ. Потом засобирается быстро, поспешно соберет свои потертые временем чемоданы, нацепит свою помятую шляпу, неловко попрощается со всеми и будет таков. И только оставит после себя вихрь пылинок суетливо мечущихся в угасающих пологих лучах заходящего солнца.