О языках
Часть моей работы, как кому-то наверняка известно, связана с переводами, редактированием и проверкой текста на русском (мои учителя русского, обмотанные медной проволокой, вращаются в гробах и снабжают экологически чистым электричеством несколько небольших посёлков). Мы занимаемся этим командой из четырёх человек, все из Прибалтики. Коллектив, в целом, довольно интернациональный, но англичан всё-таки больше всего.
Когда приходится часто работать с иностранцами, волей не волей, но подхватываешь некоторые слова. И несомненно хочется знать, что они значат. Итальянцев, например, долгое время интересовал вопрос, почему русский язык очень часто звучит как "Бла! Бла бла! Бла бла бла, бла!". Особенно когда мы начинаем говорим громко. Но сейчас не об этом.
Так вот, у нас в кабинете работает парень по имени Эшли (суровые родители, по ходу). У него педагогическое образование и он часто интересуется, как произнести что-то по русски. А потом, долго и с большим наслаждением, повторяет. Вот так просто встанет, подойдёт и спросит что-то вроде: "So, how do you say "I've got a lobster in my trunk" in Russian? Мы конечно переспросим, зачем ему понадобилось знать именно это, но в способности придумать гипотетическую ситуацию, в которой пригодится именно эта фраза, ему не отказать.
А вообще, большинство разговоров о языках с нами кончается тем, что мы пытаемся убедить англичан в том, что у них потрясающе удобный язык, выучить который в десятки раз проще, чем русский. Вот только сегодня нам удалось предъявить действительно весомый аргумент. Мы поймали Эшли на том, что у него с трудом получается произносить буквы "Р". С этого момента разговор пошёл о том, что на самом деле это не так уж и просто, и даже у многих русских детей это тоже не получается, поэтому их отсылают к логопеду, который различными методами помогает ребёнку достичь правильного произношения. После этого я добавил, что не редко приходится перерезать уздечку языка, чтобы дать ему возможность свободней двигаться.
По сути, теперь у наших коллег сложилось впечатление того, что наш язык не просто сложный, и даже не просто трудный; он такой суровый, что без предварительной хирургия не стоит даже и пытаться.
Когда приходится часто работать с иностранцами, волей не волей, но подхватываешь некоторые слова. И несомненно хочется знать, что они значат. Итальянцев, например, долгое время интересовал вопрос, почему русский язык очень часто звучит как "Бла! Бла бла! Бла бла бла, бла!". Особенно когда мы начинаем говорим громко. Но сейчас не об этом.
Так вот, у нас в кабинете работает парень по имени Эшли (суровые родители, по ходу). У него педагогическое образование и он часто интересуется, как произнести что-то по русски. А потом, долго и с большим наслаждением, повторяет. Вот так просто встанет, подойдёт и спросит что-то вроде: "So, how do you say "I've got a lobster in my trunk" in Russian? Мы конечно переспросим, зачем ему понадобилось знать именно это, но в способности придумать гипотетическую ситуацию, в которой пригодится именно эта фраза, ему не отказать.
А вообще, большинство разговоров о языках с нами кончается тем, что мы пытаемся убедить англичан в том, что у них потрясающе удобный язык, выучить который в десятки раз проще, чем русский. Вот только сегодня нам удалось предъявить действительно весомый аргумент. Мы поймали Эшли на том, что у него с трудом получается произносить буквы "Р". С этого момента разговор пошёл о том, что на самом деле это не так уж и просто, и даже у многих русских детей это тоже не получается, поэтому их отсылают к логопеду, который различными методами помогает ребёнку достичь правильного произношения. После этого я добавил, что не редко приходится перерезать уздечку языка, чтобы дать ему возможность свободней двигаться.
По сути, теперь у наших коллег сложилось впечатление того, что наш язык не просто сложный, и даже не просто трудный; он такой суровый, что без предварительной хирургия не стоит даже и пытаться.