О подозрительных письмах 14го числа февраля
Вот скажите мне, как художники художнику, вам когда-нибудь доводилось получать анонимные признания в любви, аккурат на ДСВ? А у меня есть такой опыт.
Было морозное утро четырнадцатого февраля две тысячи второго года от Рождества Христова. А может и не морозное, я не помню уже)) Ничего не предвещало беды, ни повстречавшаяся по дороге уборщица с пустыми ведрами, ни пробежавшая перед носом стайка черных кошек...
В почтовом ящике меня ждало письмо. Даже не так. В разверстом сумраке почтового ящика, призывно матовея, меня поджидало, подобравшись как хищник перед броском, Письмо. Увидев нарисованные на конверте красным химическим карандашом сердечки, я немного насторожился. Моя фамилия была написана с ошибкой, что допускало некую вероятность, что в подъезде проживает мой почти однофамилец, и письмо предназначалось ему. Сопоставление адреса с паспортными данными развеяло сомнения: ошибки быть не могло. Но хоть убейте, я не знаю и не знал ни одной Регины.
Внутри обнаружился худший образчик эпистолярного кисокукушечного жанра, детище неокрепшего моска, только-только вступившего в допубертатный период загнивания. На надушенной дешевой туалетной водой бумаге в клеточку (sic!) нетвердая рука раскидала скрюченные крылатые кадаврики, призванные изображать голубков, сердечки, явно срисованные с туза червей, две тонкие красные загогулины, видимо символизирующие сексуальные женские губы (к счастью, не половые), с зажатой между оными дымящейся палочкой-сигаретой. Содержание соответствовало внешнему виду. В исполненном со школными ошибками опусе, написанном неряшливым крупным почерком нимфоманки-восьмиклассницы, излагалась трагическая история любви с первого взгляда, приключившейся с сей особой в троллейбусе N. Объектом воздыхания, оказался, как ни странно, я.
Последующий анализ навел на мысли об искуссной подделке. Не совпадал индекс на штемпеле с указанным адресом отправителя, идиотское имя с распространенной фамилией, потрясающая проницательность воздыхательницы, которая взглянув на меня однажды определила имя-фамилию-адрес, номер троллейбуса, на котором я никогда не ездил...
Никто из друзей-подруг в подставе не сознался, и до сих пор я не имею ни малейшего представления, какой нехороший человек вздумал так пошутить. Но шутку оценил.
Было морозное утро четырнадцатого февраля две тысячи второго года от Рождества Христова. А может и не морозное, я не помню уже)) Ничего не предвещало беды, ни повстречавшаяся по дороге уборщица с пустыми ведрами, ни пробежавшая перед носом стайка черных кошек...
В почтовом ящике меня ждало письмо. Даже не так. В разверстом сумраке почтового ящика, призывно матовея, меня поджидало, подобравшись как хищник перед броском, Письмо. Увидев нарисованные на конверте красным химическим карандашом сердечки, я немного насторожился. Моя фамилия была написана с ошибкой, что допускало некую вероятность, что в подъезде проживает мой почти однофамилец, и письмо предназначалось ему. Сопоставление адреса с паспортными данными развеяло сомнения: ошибки быть не могло. Но хоть убейте, я не знаю и не знал ни одной Регины.
Внутри обнаружился худший образчик эпистолярного кисокукушечного жанра, детище неокрепшего моска, только-только вступившего в допубертатный период загнивания. На надушенной дешевой туалетной водой бумаге в клеточку (sic!) нетвердая рука раскидала скрюченные крылатые кадаврики, призванные изображать голубков, сердечки, явно срисованные с туза червей, две тонкие красные загогулины, видимо символизирующие сексуальные женские губы (к счастью, не половые), с зажатой между оными дымящейся палочкой-сигаретой. Содержание соответствовало внешнему виду. В исполненном со школными ошибками опусе, написанном неряшливым крупным почерком нимфоманки-восьмиклассницы, излагалась трагическая история любви с первого взгляда, приключившейся с сей особой в троллейбусе N. Объектом воздыхания, оказался, как ни странно, я.
Последующий анализ навел на мысли об искуссной подделке. Не совпадал индекс на штемпеле с указанным адресом отправителя, идиотское имя с распространенной фамилией, потрясающая проницательность воздыхательницы, которая взглянув на меня однажды определила имя-фамилию-адрес, номер троллейбуса, на котором я никогда не ездил...
Никто из друзей-подруг в подставе не сознался, и до сих пор я не имею ни малейшего представления, какой нехороший человек вздумал так пошутить. Но шутку оценил.