Когда мне было четыре, зимой меня наряжали в чёрную шубку из искусственного меха. И не потому, что я уже тогда была мрачным любителем индастриэла, а потому, что советский ребёнок носит то, что смогли купить родители.
Видимо, чтобы скрасить впечатление от суровости наряда, на воротнике была пришита вишня. По крайней мере, я её так называла. На подложке из натуральной кожи красная деревянная бусина.
Даже если сейчас нашлась бы та шуба, я уверена, что вид вишни меня бы огорчил. Я хорошо помню, как с ней обходилась.
Представьте: кромешная зимняя тьма, полседьмого утра. Мама отвозит меня в сад. Ребёнок надлежащим образом укутан и едет на санках через несколько кварталов. Темно, скучно! А когда начал ходить троллейбус примерно дотуда, сначала долго ждешь, потом трясёшься в нём несколько остановок, видя перед собой только бедренные утолщения граждан. Скукота же!
К тому моменту, когда я выросла из шубы, вишня была обгрызена тщательно и со всех сторон. Но я запомнила её красивой.