Чегодаева М. По сниженным критериям
Первый отклик на статью В. Ракитина. Особое внимание - книге для подростков.
Чегодаева М. По сниженным критериям. Обсуждаем статью В. Ракитина о проблемах // Детская литература. - 1971. - № 5. - С. 41-43.
О том, что в области художественного оформления книг для детей далеко не все обстоит благополучно, в последнее время говорится немало. Но именно - говорится: иногда в выступлениях, чаще - в частных высказываниях. Печать до сих пор обходила этот «больной вопрос». Дискуссия, начатая журналом «Детская литература»,- первая на эту тему за последние годы, и можно только порадоваться, что журнал начал этот очень нужный разговор.
В чем сложность состояния оформления книг для детей? Дать однозначный ответ на этот вопрос нелегко. Слишком широка и многообразна сфера деятельности художников детской книги. Круг тем - от детской песенки до глубочайших созданий классической литературы, круг читателей - от двухлетних малышей до 14-15-летних подростков, круг сюжетов - от сказочной фантастики до современной реальности. Все это ставит перед художниками настолько разные задачи, что каждая из них может стать самостоятельной темой дискуссии. Можно говорить о принципах оформления сказки; спорить о художественных решениях классики, как и современной литературы; поднять вопрос о специфике оформления книг для дошкольников и книг для ребят более старшего возраста - в каждой из этих тем есть свои особые сложности и задачи.
Но подобные дискуссии на высоком профессиональном уровне можно вести только при наличии достаточно высокого качества иллюстраций, наличии творческих индивидуальностей, определенных художественных направлений в искусстве оформления книг для детей в целом.
Можно, скажем, отдавать предпочтение той трактовке природы, которая свойственна М. Митуричу, перед той, которая свойственна В. Пивоварову; можно принимать или отвергать решения русской сказки, предложенные Ю. Васнецовым или Т. Мавриной; проследить, как раскрывается современная действительность Ф. Лемкулем, Ю. Коровиным, Н. Цейтлиным; говорить об особенностях наших национальных школ детской иллюстрации, допустим, в Прибалтике или Молдавии. Но несомненно одно: во всех этих случаях будет идти речь о талантливом искусстве, о художниках, обладающих своим лицом, определенным почерком, определенным восприятием мира. Дискуссия об их творчестве - это спор о проблемах «переднего края» нашей графики, творчески, профессиональный спор. Но какие «творческие» проблемы можно искать за непробиваемым шаблоном иных массовых изданий, где господствует отработанный стандарт, под который подводятся иллюстраторы, утрачивающие в этих книжках малейшие признаки индивидуальности? Небрежно изданные, с' одинаково тусклыми серыми рисунками - безликими, случайными - эти книжки словно цинично рассчитаны на то, что профессионалы-художники и полиграфисты их не увидят, и что судить о художественном уровне издательств будут не по ним.
Трудно «дискутировать» по поводу этих изданий, из которых иные входят в серию «Школьная библиотека», другие не входят, но ничем друг от друга не отличаются - абсолютно одинаковых во всем, начиная с формата, одинакового серого корешка, одинаково плохой желтоватой бумаги и картонного переплета с загибающимися уголками и кончая художественными и образными принципами решения иллюстраций, сделанных словно одним и тем же ко всему безразличным художником. Не думаю, чтобы сами создатели этой «книжной продукции» обольщались насчет результатов своей деятельности. Создается впечатление, что подлинные творческие интересы художников и издательства были направлены на какие-то совсем иные книги, здесь же их интересовали разве что вопросы выполнения плана. Искусство - жестокая вещь. Оно не терпит никаких оправданий. Нет смысла никому объяснять, почему те или иные условия (отсутствие полиграфической базы, нужной бумаги, средств, сроков и т. п.) не дают возможности выпускать дешевые массовые издания на высоком полиграфическом и художественном уровне. Не стоит толковать о том, что книги эти, так сказать, «проходные», что по ним нельзя судить ни о художниках, ни об издательствах; не стоит и стыдливо прятать их за ширму уникальных, выставочных изданий. Книга выпущена в свет, на ней стоит марка издательства, имя художника. За нее приходится отвечать, хочется этого или не хочется. К тому же, издания эти составляют по крайней мере половину всех книг, выпускающихся для детей, и выходят тиражами от 50 до 100 тысяч экземпляров.
Но вопрос не только в этом. Именно так издаются почти все книги для ребят школьного возраста; именно такие издания знакомят подростков с произведениями классики, с современной советской и зарубежной литературой. В их обличий предстают перед ребятами Пушкин и Горький, повести и рассказы о нашем времени и о революционном прошлом, история, научная, приключенческая литература. В том, как издаются эти книги, видимо, можно усмотреть уже определенную тенденцию, определенную принципиальную позицию детских и молодежных издательств. Было бы преувеличением сказать, что с оформлением дошкольной книги все обстоит благополучно. Там - свои трудности и проблемы. Но в этой области художники все же обладают известными творческими правами. В книгах для малышей художник, как правило, сохраняет свое лицо; ему предоставлены определенные возможности проявить себя. Он строит макет, он может рассчитывать на воспроизведение известного качества своих рисунков. Видимо, в дошкольной книге все-таки действуют непреложные законы, гласящие, что ребенку необходимо не только воспринять на слух, но и увидеть образы литературного произведения, что книга без иллюстраций - для ребенка не книга, что издания для детей должны быть красочными, праздничными, яркими...
Однако законы эти действуют лишь до тех пор, пока ребенок не пошел в школу. Едва ему минуло 8-9 лет, едва вышел он из мира сказки и вошел в более сложный, более взрослый мир - вдруг почему-то оказывается, что в красочной красивой книге он уже не нуждается, и в зрительных образах - тоже, не нуждается в зоркости и фантазии художника, его таланте и мастерстве, вообще ни в чем не нуждается, кроме сброшюрованного текста, неизвестно для чего снабженного случайными тусклыми зарисовками.
Полиграфическое качество массовой литературы для школьников находится ниже какого бы то ни было уровня современного книгопечатания. О конструктивном решении даже говорить не приходится. Можно подумать, что в мире не существует практики издания массовых, дешевых книг. Видимо, даже не возникает вопроса о том, что такие издания могут обладать эстетическими качествами, быть гармоничными, красивыми, отвечать современным представлениям о книге. Мирясь с «третьесортностью» полиграфии, издательства столь же спокойно мирятся с «третьесортностью» иллюстраций, находящихся в лучшем случае на уровне журнальной графики, нашей и зарубежной. Так уж повелось (не берусь судить, правильно это, или нет), что к картинкам в массовых журналах никто не предъявляет серьезных требований, не ищет в них произведений, определяющих лицо современного искусства. Беглая торопливость, поверхностность, случайность, самое отношение к работе, как к чему-то второстепенному, во что художник не вкладывает никаких особенных чувств и стараний, а тем более творческих исканий, - все эти свойства «коммерческой» журнальной графики пышным цветом цветут и во многих книгах для школьников, издаваемых не только «периферийными», но и столичными издательствами, чья задача, казалось бы, быть образцом для всех издательств страны, лабораторией новых исканий и устремлений. Наконец, что, быть может, серьезнее всего, в книгах для подростков исчезает, как правило, то глубокое, поэтическое прочтение литературы, какое, несомненно, встречается в лучших дошкольных (и не только дошкольных) книгах. На смену ему приходит словно нарочитая облегченность, упрощенность, поверхностность. «Капитан Суматоха» - повесть Бенгта Даниельсона, известного ученого и путешественника, участника знаменитой экспедиции на «Кон-Тики», несет в себе, несмотря на шутливый тон и наличие самых удивительных приключений, очень глубокие мысли и чувства. Эта книга пронизана поэтической романтикой моря и отличным знанием его, она говорит о подлинной и мнимой ценности человека, о силе человеческой спайки - на ней словно лежит отблеск путешествия на «Кон-Тики», - в этом, быть может, состоит ее главный смысл и привлекательность.
Но все это начисто прошло мимо художника В. Трубковича. Из всего художественного богатства повести он воспринял самый поверхностный, чисто сюжетный «слой» и снабдил книгу дешевыми детективными карикатурками, взятыми напрокат из какого-нибудь «комикса» и столь же пригодными (а точнее, непригодными) для этой повести, как и для любой другой, идущей по разряду «веселых, сатирических, приключенческих». Повесть В. Тихомирова «Краснодеревщики» - рассказ старого мастера-столяра о своем детстве. Вся сила этой книги - в ее достоверности», в знании автором среды, быта, характеров, в драматическом изображении реальной действительности, довольно страшной и мрачной, трагических судеб людей, задавленных этой действительностью. И снова все эти достоинства повести остались за пределами интересов художника К. Безбородова. Опять на поверхности лишь внешнее изложение сюжета, точнее, перечень отдельных эпизодов повести: «Я подошел к верстаку», «Мы все шли и шли», «Заморыш, вставай!» и т. д. Снова перед нами (только не в детективно-карикатурной, а, так сказать, в «реалистической» манере) встает поверхностная описательность, банальность, бездумность, лишенные малейшего намека на драматизм, на проникновение в образ и атмосферу повести. Снова рисунки имеют столько же отношения к этой вещи, сколько к любой другой, и ничуть не отличаются, скажем, от рисунков В. Панова к «Петроградской) повести» Н. Жданова.
Повесть Жданова рассказывает об октябрьских днях в Петрограде, увиденных и воспринятых мальчиком, свидетелем и участником героических и грозных событий. Кажется, сама тема требовала от художника поисков решения, несущего романтическую взволнованность, ощущение значительности происходящего. Но перед нами снова элементарное, бытовое, бескрылое правдоподобие, не заключающее в себе ничего, кроме все той же внешней констатации фактов. Небрежная легкость многих рисунков способна передать разве что приключенчески-занимательный характер некоторых эпизодов: кто-то кому-то угрожает револьвером, кого-то арестовывают и т. п. А сцены взятия «Зимнего» и перед «Смольным» просто вяло и робко копируют всем известные картины на эти темы. Иллюстрации Л. Дурасова к книге П. Гамарра «Капитан Весна» гораздо острее и талантливее перечисленных выше работ. Художник, несомненно, мог в полной мере раскрыть весь романтический строй повести Гамарра, где «горный ветер... приносит с собой запахи трав, тополей, елей и меда. Он пахнет молоком и кожей, камнем и цветущим шиповником. Он приносит с собой также дух гордости и свободы». Именно потому, что художник талантлив, особенно бросается в глаза то, что работа его остановилась где-то на полдороге, что не хватило ей «полноты дыхания», того драматического накала, какого требовала повесть о героической борьбе французского Сопротивления.
Порой кажется, что люди, ответственные за оформление книг, специально ставили цель не допустить, насколько это в их власти, чтобы ребята обнаружили в книгах что-то романтическое, поэтически-значительное. Чем вызвана такая «установка»? Собственной бездумной инертностью или отголосками той «педагогики», которая в свое время породила в пионерских лагерях электрические «костры» и туристские походы в комфортабельных автобусах, дабы четырнадцатилетние детки как-нибудь не Обожглись бы и не стерли себе ножки?
Что бы тут ни было, а результат безусловен: ребятам в том возрасте, когда человек со всей остротой постигает мир, когда складываются его эстетические взгляды и художественные вкусы, предлагают упрощенное искусство неважного качества и в никуда не годном воспроизведении. Художники, в том числе часто - молодые, только начинающие работать в книге, благодаря невзыскательности художественных редакторов, ориентируются не на высокую традицию русской иллюстрации, не на все то лучшее, что в мировой культуре, да и в практике тех же самых издательств создано в области детской книги, а на самые отсталые и убогие и в смысле художественного качества и в смысле полиграфии образцы. В их работах допускается, если не сказать - поощряется, торопливая небрежность, банальность, пустота, отказ от художественных и образных задач. Кто знает, сколько талантливых, что-то обещавших вначале художников этот «легчайший» путь в искусство привел к творческому банкротству, превратил в заштамповавшихся ремесленников?
Было время, когда художники детской книги прокладывали дороги и для «взрослой» иллюстрации, шли в первых рядах нашего искусства, открывали новые творческие горизонты. Можно и сейчас назвать целый ряд мастеров, чьи детские книги представляют высший уровень современной советской иллюстрации. Так откуда же и, главное, зачем появляются на полках детских библиотек все эти «облегченные» издания? И что нужно сделать для того, чтобы они исчезли?
На эти вопросы, мне кажется, следует найти ответы в ходе обсуждения статьи В. Ракитина «Расцвет или застой?».
Чегодаева М. По сниженным критериям. Обсуждаем статью В. Ракитина о проблемах // Детская литература. - 1971. - № 5. - С. 41-43.
О том, что в области художественного оформления книг для детей далеко не все обстоит благополучно, в последнее время говорится немало. Но именно - говорится: иногда в выступлениях, чаще - в частных высказываниях. Печать до сих пор обходила этот «больной вопрос». Дискуссия, начатая журналом «Детская литература»,- первая на эту тему за последние годы, и можно только порадоваться, что журнал начал этот очень нужный разговор.
В чем сложность состояния оформления книг для детей? Дать однозначный ответ на этот вопрос нелегко. Слишком широка и многообразна сфера деятельности художников детской книги. Круг тем - от детской песенки до глубочайших созданий классической литературы, круг читателей - от двухлетних малышей до 14-15-летних подростков, круг сюжетов - от сказочной фантастики до современной реальности. Все это ставит перед художниками настолько разные задачи, что каждая из них может стать самостоятельной темой дискуссии. Можно говорить о принципах оформления сказки; спорить о художественных решениях классики, как и современной литературы; поднять вопрос о специфике оформления книг для дошкольников и книг для ребят более старшего возраста - в каждой из этих тем есть свои особые сложности и задачи.
Но подобные дискуссии на высоком профессиональном уровне можно вести только при наличии достаточно высокого качества иллюстраций, наличии творческих индивидуальностей, определенных художественных направлений в искусстве оформления книг для детей в целом.
Можно, скажем, отдавать предпочтение той трактовке природы, которая свойственна М. Митуричу, перед той, которая свойственна В. Пивоварову; можно принимать или отвергать решения русской сказки, предложенные Ю. Васнецовым или Т. Мавриной; проследить, как раскрывается современная действительность Ф. Лемкулем, Ю. Коровиным, Н. Цейтлиным; говорить об особенностях наших национальных школ детской иллюстрации, допустим, в Прибалтике или Молдавии. Но несомненно одно: во всех этих случаях будет идти речь о талантливом искусстве, о художниках, обладающих своим лицом, определенным почерком, определенным восприятием мира. Дискуссия об их творчестве - это спор о проблемах «переднего края» нашей графики, творчески, профессиональный спор. Но какие «творческие» проблемы можно искать за непробиваемым шаблоном иных массовых изданий, где господствует отработанный стандарт, под который подводятся иллюстраторы, утрачивающие в этих книжках малейшие признаки индивидуальности? Небрежно изданные, с' одинаково тусклыми серыми рисунками - безликими, случайными - эти книжки словно цинично рассчитаны на то, что профессионалы-художники и полиграфисты их не увидят, и что судить о художественном уровне издательств будут не по ним.
Трудно «дискутировать» по поводу этих изданий, из которых иные входят в серию «Школьная библиотека», другие не входят, но ничем друг от друга не отличаются - абсолютно одинаковых во всем, начиная с формата, одинакового серого корешка, одинаково плохой желтоватой бумаги и картонного переплета с загибающимися уголками и кончая художественными и образными принципами решения иллюстраций, сделанных словно одним и тем же ко всему безразличным художником. Не думаю, чтобы сами создатели этой «книжной продукции» обольщались насчет результатов своей деятельности. Создается впечатление, что подлинные творческие интересы художников и издательства были направлены на какие-то совсем иные книги, здесь же их интересовали разве что вопросы выполнения плана. Искусство - жестокая вещь. Оно не терпит никаких оправданий. Нет смысла никому объяснять, почему те или иные условия (отсутствие полиграфической базы, нужной бумаги, средств, сроков и т. п.) не дают возможности выпускать дешевые массовые издания на высоком полиграфическом и художественном уровне. Не стоит толковать о том, что книги эти, так сказать, «проходные», что по ним нельзя судить ни о художниках, ни об издательствах; не стоит и стыдливо прятать их за ширму уникальных, выставочных изданий. Книга выпущена в свет, на ней стоит марка издательства, имя художника. За нее приходится отвечать, хочется этого или не хочется. К тому же, издания эти составляют по крайней мере половину всех книг, выпускающихся для детей, и выходят тиражами от 50 до 100 тысяч экземпляров.
Но вопрос не только в этом. Именно так издаются почти все книги для ребят школьного возраста; именно такие издания знакомят подростков с произведениями классики, с современной советской и зарубежной литературой. В их обличий предстают перед ребятами Пушкин и Горький, повести и рассказы о нашем времени и о революционном прошлом, история, научная, приключенческая литература. В том, как издаются эти книги, видимо, можно усмотреть уже определенную тенденцию, определенную принципиальную позицию детских и молодежных издательств. Было бы преувеличением сказать, что с оформлением дошкольной книги все обстоит благополучно. Там - свои трудности и проблемы. Но в этой области художники все же обладают известными творческими правами. В книгах для малышей художник, как правило, сохраняет свое лицо; ему предоставлены определенные возможности проявить себя. Он строит макет, он может рассчитывать на воспроизведение известного качества своих рисунков. Видимо, в дошкольной книге все-таки действуют непреложные законы, гласящие, что ребенку необходимо не только воспринять на слух, но и увидеть образы литературного произведения, что книга без иллюстраций - для ребенка не книга, что издания для детей должны быть красочными, праздничными, яркими...
Однако законы эти действуют лишь до тех пор, пока ребенок не пошел в школу. Едва ему минуло 8-9 лет, едва вышел он из мира сказки и вошел в более сложный, более взрослый мир - вдруг почему-то оказывается, что в красочной красивой книге он уже не нуждается, и в зрительных образах - тоже, не нуждается в зоркости и фантазии художника, его таланте и мастерстве, вообще ни в чем не нуждается, кроме сброшюрованного текста, неизвестно для чего снабженного случайными тусклыми зарисовками.
Полиграфическое качество массовой литературы для школьников находится ниже какого бы то ни было уровня современного книгопечатания. О конструктивном решении даже говорить не приходится. Можно подумать, что в мире не существует практики издания массовых, дешевых книг. Видимо, даже не возникает вопроса о том, что такие издания могут обладать эстетическими качествами, быть гармоничными, красивыми, отвечать современным представлениям о книге. Мирясь с «третьесортностью» полиграфии, издательства столь же спокойно мирятся с «третьесортностью» иллюстраций, находящихся в лучшем случае на уровне журнальной графики, нашей и зарубежной. Так уж повелось (не берусь судить, правильно это, или нет), что к картинкам в массовых журналах никто не предъявляет серьезных требований, не ищет в них произведений, определяющих лицо современного искусства. Беглая торопливость, поверхностность, случайность, самое отношение к работе, как к чему-то второстепенному, во что художник не вкладывает никаких особенных чувств и стараний, а тем более творческих исканий, - все эти свойства «коммерческой» журнальной графики пышным цветом цветут и во многих книгах для школьников, издаваемых не только «периферийными», но и столичными издательствами, чья задача, казалось бы, быть образцом для всех издательств страны, лабораторией новых исканий и устремлений. Наконец, что, быть может, серьезнее всего, в книгах для подростков исчезает, как правило, то глубокое, поэтическое прочтение литературы, какое, несомненно, встречается в лучших дошкольных (и не только дошкольных) книгах. На смену ему приходит словно нарочитая облегченность, упрощенность, поверхностность. «Капитан Суматоха» - повесть Бенгта Даниельсона, известного ученого и путешественника, участника знаменитой экспедиции на «Кон-Тики», несет в себе, несмотря на шутливый тон и наличие самых удивительных приключений, очень глубокие мысли и чувства. Эта книга пронизана поэтической романтикой моря и отличным знанием его, она говорит о подлинной и мнимой ценности человека, о силе человеческой спайки - на ней словно лежит отблеск путешествия на «Кон-Тики», - в этом, быть может, состоит ее главный смысл и привлекательность.
Но все это начисто прошло мимо художника В. Трубковича. Из всего художественного богатства повести он воспринял самый поверхностный, чисто сюжетный «слой» и снабдил книгу дешевыми детективными карикатурками, взятыми напрокат из какого-нибудь «комикса» и столь же пригодными (а точнее, непригодными) для этой повести, как и для любой другой, идущей по разряду «веселых, сатирических, приключенческих». Повесть В. Тихомирова «Краснодеревщики» - рассказ старого мастера-столяра о своем детстве. Вся сила этой книги - в ее достоверности», в знании автором среды, быта, характеров, в драматическом изображении реальной действительности, довольно страшной и мрачной, трагических судеб людей, задавленных этой действительностью. И снова все эти достоинства повести остались за пределами интересов художника К. Безбородова. Опять на поверхности лишь внешнее изложение сюжета, точнее, перечень отдельных эпизодов повести: «Я подошел к верстаку», «Мы все шли и шли», «Заморыш, вставай!» и т. д. Снова перед нами (только не в детективно-карикатурной, а, так сказать, в «реалистической» манере) встает поверхностная описательность, банальность, бездумность, лишенные малейшего намека на драматизм, на проникновение в образ и атмосферу повести. Снова рисунки имеют столько же отношения к этой вещи, сколько к любой другой, и ничуть не отличаются, скажем, от рисунков В. Панова к «Петроградской) повести» Н. Жданова.
Повесть Жданова рассказывает об октябрьских днях в Петрограде, увиденных и воспринятых мальчиком, свидетелем и участником героических и грозных событий. Кажется, сама тема требовала от художника поисков решения, несущего романтическую взволнованность, ощущение значительности происходящего. Но перед нами снова элементарное, бытовое, бескрылое правдоподобие, не заключающее в себе ничего, кроме все той же внешней констатации фактов. Небрежная легкость многих рисунков способна передать разве что приключенчески-занимательный характер некоторых эпизодов: кто-то кому-то угрожает револьвером, кого-то арестовывают и т. п. А сцены взятия «Зимнего» и перед «Смольным» просто вяло и робко копируют всем известные картины на эти темы. Иллюстрации Л. Дурасова к книге П. Гамарра «Капитан Весна» гораздо острее и талантливее перечисленных выше работ. Художник, несомненно, мог в полной мере раскрыть весь романтический строй повести Гамарра, где «горный ветер... приносит с собой запахи трав, тополей, елей и меда. Он пахнет молоком и кожей, камнем и цветущим шиповником. Он приносит с собой также дух гордости и свободы». Именно потому, что художник талантлив, особенно бросается в глаза то, что работа его остановилась где-то на полдороге, что не хватило ей «полноты дыхания», того драматического накала, какого требовала повесть о героической борьбе французского Сопротивления.
Порой кажется, что люди, ответственные за оформление книг, специально ставили цель не допустить, насколько это в их власти, чтобы ребята обнаружили в книгах что-то романтическое, поэтически-значительное. Чем вызвана такая «установка»? Собственной бездумной инертностью или отголосками той «педагогики», которая в свое время породила в пионерских лагерях электрические «костры» и туристские походы в комфортабельных автобусах, дабы четырнадцатилетние детки как-нибудь не Обожглись бы и не стерли себе ножки?
Что бы тут ни было, а результат безусловен: ребятам в том возрасте, когда человек со всей остротой постигает мир, когда складываются его эстетические взгляды и художественные вкусы, предлагают упрощенное искусство неважного качества и в никуда не годном воспроизведении. Художники, в том числе часто - молодые, только начинающие работать в книге, благодаря невзыскательности художественных редакторов, ориентируются не на высокую традицию русской иллюстрации, не на все то лучшее, что в мировой культуре, да и в практике тех же самых издательств создано в области детской книги, а на самые отсталые и убогие и в смысле художественного качества и в смысле полиграфии образцы. В их работах допускается, если не сказать - поощряется, торопливая небрежность, банальность, пустота, отказ от художественных и образных задач. Кто знает, сколько талантливых, что-то обещавших вначале художников этот «легчайший» путь в искусство привел к творческому банкротству, превратил в заштамповавшихся ремесленников?
Было время, когда художники детской книги прокладывали дороги и для «взрослой» иллюстрации, шли в первых рядах нашего искусства, открывали новые творческие горизонты. Можно и сейчас назвать целый ряд мастеров, чьи детские книги представляют высший уровень современной советской иллюстрации. Так откуда же и, главное, зачем появляются на полках детских библиотек все эти «облегченные» издания? И что нужно сделать для того, чтобы они исчезли?
На эти вопросы, мне кажется, следует найти ответы в ходе обсуждения статьи В. Ракитина «Расцвет или застой?».