Утро перед отлётом.
Я проснулся рано, всё-таки трудно спать, когда знаешь, что опять нужно уезжать. И хотя и надеешься на скорое возвращение, но кто его знает, может и опять на несколько лет прощаешься. Не такой уж я и частый здесь гость.
Я вышел на кухню и сел за стол. Типовые кухни типового дома времён моего детства. Раньше, когда я был студентом, мне эти кухни казались какими-то очень тёплыми, домашними и очень уютными. Стол. Как правило, три стула, холодильник, стойка с раковиной и газовой плитой. Широкий подоконник, на котором можно хранить кухонную утварь или что-нибудь в этом роде. Сквозь неяркий утренний свет я смотрю на цветок и бутылку минеральной воды. Наливаю в граненный стакан, не такой какие были раньше, более лёгкий и с более тонкими стенками, воды с пузырьками. От "ямаровки" как всегда пахнет болотом. С детства знакомый запах, и совсем не противный, мы привыкли. Я люблю пить воду из стеклянных стаканов. Стакан минеральной воды из стеклянного стакана - что утром может быть ещё приятнее? Я где-то узнал, что минеральные лечебные воды лучше пить в подогретом виде, так полезней для желудка. Обычно, там где я теперь живу, я так и делаю - встаю и подогреваю итальянское жалкое подобие нашей "ямаровки" или "куки", выливаю в стеклянный стакан и пью, смотря во двор из окна нашей кухни. Но здесь я не хозяин, не хочется шуметь, будить сестру и ребятишек. До самолёта еще долго, одногруппник приедет за нами часа через три, пусть поспят. По утрам, в последние дни августа, здесь уже прохладно, поэтому вода совсем не тёплая, а немного прохладная. Я пью воду и чувствую, как меня заполняет утренняя свежесть. Всё моё тело просыпается. Я не могу находиться на кухне. Теперь кухни домов, построенных во времена моего детства, кажутся мне неимоверно маленькими. Мне хочется выйти. Я прохожу по залу, перешагиваю через разложенный на полу матрац, снимаю со спинки стула куртку и потихоньку, стараясь не шуметь, выхожу на лестничную площадку и погружаюсь в жизнь сегодняшнего дня моей страны. Я не хочу думать и сравнивать запахи подъездов. Это неинтересно и совсем некрасиво.
И всё же я пытаюсь поймать хоть что-то знакомое, оставшееся от тех времён, когда я был молодым и вот также по утрам, без особого шума, выходил из квартир моих знакомых девушек, которых я всегда сильно, и почему-то совсем не долго любил, тихо спускался по лестницам и только выйдя на улицу вздыхал полной грудью. Стоп. Сегодня не совсем так. Тогда это всегда было весной, в мартах и апрелях. На улицах пахло весной и настроение всегда было отличное, я был полон ожиданий чего-то нового. Сегодня я чувствую другие запахи. И нет того чувства ожидания чего-то нового. Вот только ребятишки, разве что, станут космонавтами и полетят высоко. Этим и живу. Хотя нет, всё-таки я жду. Я всё же жду вечерней встречи с женой, которую не видел полтора месяца.
Выйдя на улицу я чувствую запах августа, он отличен от запахов весенних месяцев, от месяцев моей студенческой поры. Сегодня август пахнет туманом, свежей краской, наверное, из окон школы, которая находится где-то поблизости. Пахнет духами женщины, спешащей мимо меня. Раньше таких приятных духов не было. Прогресс на лицо, пусть и такой, парфюмерный. Я хочу ей улыбнуться и поздороваться по приобретённой за последние годы привычке. Но здесь у нас так не принято. Да ей и не до меня с моими улыбками. Недавно, один из моих институтских товарищей рассказал мне, что его жена, когда они познакомились, по началу было решила, что он дурачок: сколько я его помню, он всегда всем улыбался. Хорошее, но редкое нынче качество. А как было бы хорошо, если бы все улыбались также часто, как этот мой товарищ.
Я ловлю себя на мысли, что раньше я хорошо знал как пахнет в городе весна и начало лета, помню запахи городской осени. Но я совершенно не помню, или вернее не знаю, как пахнет конец августа. Я никогда не был в городе в конце августа. Я всегда возвращался сюда в самый последний день лета, за ночь перед началом занятий. А последние два курса, так и вообще с первым снегом: был на практике. Возвращаясь сюда с сумками, набитыми деревенскими продуктами, мне было не до городских запахов, я жил мыслями о прошедшем лете в родной деревне. Я заходил в дом, ставил сумки, оглядывался вокруг, садился, и какое-то время тихо сидел. Я хорошо помню те вечера, когда я возвращался в город. Их было не так уж и много. Всего-то, наверное, два раза, на втором и третьем курсе. Помню грусть о том, что лето сегодня ночью уйдёт. Завтра уже будет осень. Тогда я каждый год жил по-своему особенному календарю, остро чувствуя весну и осень, начало и конец лета. Начало и конец зимы были не так важны для меня. Я никогда не любил зимы и встречал её с чувством безысходности и провожал без особого восторга - знал, что она скоро опять вернётся, такое уж наше Забайкалье. И лишь оказавшись в Южных морях, я перестал чувствовать начала и концы времён года. В Южных морях всё по-другому. В Южных морях я стараюсь ловить запахи весны и радуюсь, когда их ощущаю. Но я стараюсь убежать от осени, она здесь слякотна и неинтересна. И зима мало чем отличается от осени. Эх..., если бы я знал всё заранее. Мне же всё равно было куда ехать, здесь меня никто не ждал, работы у меня не было. Можно было вместо субтропиков взять и поехать в тропики. Жил бы я тогда в вечном лете. Оно бы мне не надоело, я бы лишь иногда вспоминал весну и осень и совсем бы забыл о зиме и холоде...Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Хотя, Сочи, вроде-бы, тоже в субтропиках.
Я поднимаюсь по старым ступенькам направление стадиона ЗабВо и чувствую себя как в том "городе золотом", что из "Ассы". Увидев новую надпись на входе, я вспоминаю, что вот уже несколько лет, как всё здесь СибВо. Я об этом знал, просто забыл...Вчера я ужинал с со старыми друзьями, мы вместе учились. Трое местных и двое, как мы шутили, "понаехавших": я и жена моего товарища по институту, они тоже уехали далеко. У каждого из нас свои мысли, свои заботы. Это видно, хотя мы и шутим, разговариваем на отвлечённые темы Трудно сказать о чем думали трое местных, но знаю о чём думала жена моего товарища. Она тоже пыталась поймать и запомнить что-то неописуемое, что она сможет через несколько дней взять с собой туда, где она сейчас живёт. Приезжая домой, с особой остротой мы понимаем всю ту прелесть общения на родном языке, которую не чувствуют те, которые живут здесь. Нам хочется здесь остаться, но уехав далеко, не так-то просто всё бросить и остаться здесь, где, как показало время, всегда оставались наши сердца. Там теперь нас тоже ждут. И хотели бы мы этого или нет, но мы часть и той жизни. У нас две жизни. Здесь и там.
Я долго стою у дороги и смотрю на ещё редких прохожих и машины. Сопки вдали покрываются розовым светом. Утренняя тишина и свежесть потихоньку уходят и всё кругом постепенно наполняется звуками рабочего дня. Раньше было меньше машин. Люди были одеты не так ярко как сейчас. Но почему-то мне кажется, что девушки раньше были красивее. Явный признак того, что... Не будем о грустном, у каждого возраста есть свои прелести. Лет через двадцать, иншалла, я также буду стоять здесь и вспоминать то, как я здесь стоял и какой я тогда был.
На последнем курсе, за несколько месяцев до окончания вуза, я и В. нашли квартиру неподалёку и весело проводили здесь наши последние студенческие месяцы. Было много пива и песен Чжэн Чжихуа. По вечерам к нам приходили в гости китайские студентки, которых мы по утрам провожали до троллейбусной остановки. Тогда мы уже почувствовали вкус китайского языка и наслаждались им академически и практически, не оставляя времени на что-либо ещё. В те времена, когда не было интернета, и китайский язык учился лишь по легендарному учебнику Хуан Шуина и Задоенко да институтским разработкам, первые китайские ласточки, залетавшие в наш город, нам здорово помогали и наполняли учебный процесс новыми смыслами.
Я захожу на территорию стадиона и вижу Машу, сидящую на стуле Михайлы Иваныча.
- Как ты это туда залезла? - спрашиваю.
- Так и залезла, - бойко отвечает девушка, - Вы тоже залезайте!
- Не, я не могу, времени нет. Мне скоро улетать...
-