Тайцы. Тетя Ват
- А вас, молодой человек, я жду сегодня вечером на ужин. Мы с вами насладимся, да. Тайским виски. - Тётушка Ват сплюнула сгусток кровавой слюны в храмовый горшочек и прильнула к большому стакану пива «Чанг». Седьмому стакану за всё то время, как я её знаю. А знаю я тётушку Ват три с половиной минуты.
Я в деревне Латбуакхао города Сикхиу провинции Накхонратчасима. Два часа езды на автобусе от Бангкока на северо-восток, в сердце Таиланда, туда, где пастораль и аркадия, нищета и трудолюбие, в самую житницу какой-то сельскохозяйственной культуры, название которой я так и не запомнил.
Мой друг Манот привёз меня на выходные в свою деревню, где его родители, бабушка и ещё сто сорок восемь тысяч манотовых братьев, сестёр, тёть и дядь, племянников и племянниц собрались на похороны кого-то там. Манот так и не смог внятно объяснить, кем ему приходился покойник. «Я его ни разу в жизни не видел» - простодушно уведомил меня мой тайский друг и радостно перепрыгнул через глубокую лужу в воротах храмового комплекса.
Я сильно подозреваю, что не появись я на похоронах, три четверти манотовой родни о покойнике и не вспомнили бы. Кажется, на том свете у меня завёлся должник, а карма моя выстирана и выполоскана на три года вперёд.
Когда мы входили в главный зал - помещение ангарно-цехового типа с вентиляторами и сеткой проводов под потолком - в храме сидели три калеки. Три калеки в самом что ни на есть буквальном смысле: старенькая, почти неподвижная, но энергичная глазами бабушка Манота и два дурачка. Вы знаете, такие всегда водятся при объектах культа - горластые, деятельные и безобидные. Они вечно что-то вносят и выносят, гогочут и восторженно показывают вам, где находится туалет.
В левом углу под лампочкой Ильича тускло мерцает позолотой горка статуй Будд и бодхисатв. В правом углу стоит роскошный саркофаг, а вокруг него лежат собаки с глазами дипломированных психологов, они морщатся и чихают, когда сквозняк задевает их дымом воскуряемых благовоний.
Оставив обувь за порогом, мы прошли под центральный вентилятор, туда, где в компании юродивых молча сидела женщина, древняя, как сама Азия. Высохшая чёрная кожа, чёрное строгое платье, размётанные по сухим плечам чёрные волосы без малейшего намёка на седину, сгорбленная спина… «Бабушка… Бабушка, познакомьтесь, это мой друг Андрей, он приехал из России» - упав перед бабушкой на колени, сказал Манот. Девяностолетняя старуха медленно обернулась и бесстрастно посмотрела мне куда-то в мозг. Я последовал примеру Нота, опустился перед ней на колени и сложил ладони в приветственном жесте вай. Ответом мне была улыбка окровавленного после бетеля рта, несколько слов на тайском и предложенный стаканчик пива «Чанг».
Через пятнадцать-двадцать минут в ангаре яблоку негде было упасть. По упорству отводимых от меня взглядов я сделал вывод, что в афише сегодняшних похорон моя фамилия была напечатана где-то сразу за фамилией покойника. Большими красными буквами.
Я сидел на бетонном полу на тростниковой циновке, практически в ложе, и меня окружали лучшие люди этой деревни. Одесную сидел Манот с двумя племянницами, ошую - тётя Ват, позади - мама Манота, впереди - неподвижная бабушка. Католик латинского обряда на похоронах в буддистском храме школы тхеравада, пиво и бетель, окровавленные рты, древние женщины вокруг… Папе Римскому с его Стеной Плача такой экуменизм не снился.
- Дерябни вот - протянула очередной пенящийся стаканчик мама Манота. Все вокруг - в чёрном, Манот - в традиционном северотайском чёрном костюме мео, все пьют пиво и жуют бетель. На мою беду, они мне ещё и улыбаются.
Вам улыбались десять старых таек, всласть нажевавшихся бетеля? Мне улыбались, и я, в свои 34 года чего только не видевший, буду умирать - не забуду тех улыбок.
- Ноти, что будет дальше? - шёпотом спрашиваю Манота.
- Придут монахи, прочитают молитву… Потом покойника отнесут вон туда - показывает на островерхий павильон, который я сдуру поначалу принял за часовню. - Там мы его и сожжём.
- Ноти, а фотографировать церемонию можно?
Парень задумался.
- Ты хочешь сделать репортаж? Тебе за это заплатят?
- Ну… нет. Заказа не было.
- Тогда можно попросить тебя не снимать? - достаёт из заполненного льдом контейнера бутылку «Чанга», откупоривает и разливает по запотевшим стаканам.
- Конечно - я прячу фотоаппарат в сумку.
Женщина, сидевшая слева, положила тяжёлую ладонь мне на плечо:
- Манот, представь меня! - от её голоса вздрогнули ангар, деревня Латбуакхао, провинция Накхонратчасима и весь центральный Таиланд.
- Тётушка Ваттана, это мой друг Андрей из России. Андрей, это моя тётя Ваттана. Мы зовём её просто "тётя Ват".
- Как давно вы в Таиланде, молодой человек? Чем занимаетесь?
- Я в Таиланде всего месяц, тётя Ват. Но уже нашёл работу на первое время, преподаю в Нонтхабури.
- Ах, так ты учитель! Манот, я буду звать твоего друга ачан ной - «маленький учитель». Я - любимая тётя Манота, а Манот - мой любимый племянник. Если ты его обидишь, я оторву тебе голову.
- А ведь оторвёт - обалдевая от восхищения, шепчу переводившему наш разговор Маноту.
- Жду вас обоих сегодня вечером. На берегу моего озера. Нажарю вам карасиков, и вы лопнете от обжорства. А сейчас мы все заткнёмся и поприветствуем монахов.
Шестеро монахов в жёлтых тогах вошли в ангар, отчитали заупокойный канон, приняли корзину с пожертвованиями и неспешно удалились в сторону крематория. Через некоторое время гогочущие дурачки привели своих друзей и вместе с ними разобрали позолоченный саркофаг, внутри которого оказался простой деревянный гроб. Хохоча, они разогнали собак, погрузили гроб на трёхколёсную тележку и покатили её по храмовой грязи. На полпути монахи выстроились в колонну перед тележкой, а родственники покойного вытянулись в длинный хвост за гробом. Замыкал процессию Манот с подносом жертвенных цветов, изготовленных из кукурузных листьев. Под развесёлый скрипичный концерт из хрипящих динамиков процессия три раза обошла кругом симпатичный беленький павильон с высокой остроконечной трубой, потом каждый из родственников взял с подноса кукурузный цветок и со счастливой улыбкой положил его на гроб… а потом всё закончилось.
Весёлые идиоты закинули так и не опознанного Манотом родственника в топку, и все разошлись по домам.
Ни единой слезинки я так и не увидел на этих похоронах.
Поместье тётушки Ват, куда мы приехали вечером, встретило нас сладким дурманом кувшинок на большом озере, запахом застоявшейся воды в малом пруду, сонмом насекомых, беззаветно влюблённых в какую-то жёлтую орхидею с плодами в виде волокнистых коробочек вроде хлопчатника, и звёздным как нигде небом. Дальняя родственница тёти подала нам десерт: залитую разведенным сгущенным молоком… икру? Лососевую по форме, лягушачью по цвету. Почему горячую и сладкую? Велкам ту Таиланд. Ешь и не спрашивай.
Потом были жареные караси (или что там за рыба, я не ихтиолог) и воспоминания об эпохе генерала Према Тинсуланона. За два часа, проведённые на веранде того гостеприимного дома, тётя Ват три раза сгоняла на мотороллере в лавку за пивом и дважды сбегала на пруд за карасями. В тазике посреди веранды заканчиваются жареные караси, шестидесятилетняя тётя Ват встаёт, надевает болотные сапоги, снимает рыболовную сетку с гвоздика и убегает. Через пару минут она возвращается с бачком живых карасей, которых передает всё той же дальней родственнице. Ещё через две минуты новый таз жареной рыбы красуется на полу в окружении дивного риса, супов на перце, цветах и кокосовом молоке, мяса нежного, как бормашина, овощей и зелени, судя по цвету и запаху собранных где-то в аду.
- Россия - любовь моя - мечтательно закатывает глаза к звёздному небу тётушка Ват. Я обязательно туда съезжу, рано или поздно. А ты, ачан ной, привози сюда своих родителей. Видишь тот коттедж? Там мы их и поселим, в коттедже всё равно некому жить. Каждое утро твои мама с папой будут просыпаться на берегу лотосового пруда, завтракать кофе с горячими булочками и бананами, а потом я их буду развлекать. Им понравится. Наливай - протягивает полиэтиленовый пакетик с густым тёмным напитком.
После пятого пакетика пряного рисового вискаря губы артикулируют совершенно мифические звуки, и мне требуется несколько попыток, чтобы произнести что-то, отдалённо напоминающее человеческую речь:
- Им понравится, тётя Ваттана.