(no subject)
Никогда не писал о "политике френдования" (за глухим отсутствием таковой), но тут просто не могу молчать, бо истерзался догадками. Бесконечно интересно, какими критериями руководствовался zhidobor, внося меня во френды? Я что, создаю впечатление человека "в теме"? Единомышленника? Или он, как есть тонкий стратег, желает знать врага в носатое лицо? "Вичислил" меня по фотографии или просто попутал латинское с левантинским? Не любит евреев, но, паче чаяния, благосклонен к цыганам? Или, не дай Бог, к китайцам? Ценит мой изысканный слог? А может, я ему по-человечески симпатичен (ага, со своим-то лицом - брэндфэйсом для комьюнити churka_ne_ru)?
Я был заинтригован настолько, что едва не ответил ему взаимностью, но опоздал - меня лишили высокого звания гостя жидоборовой песочницы в опережающем порядке и так же непаскудно-походя, как в своё время осчастливили.
Возможно, я просто не понял юмора, но мне некогда было разбираться, стёб там или выстраданное. Прикалывается парень или вдохновенно жжёт искренним глаголом сердца людей - я не уловил. Однако ж в итоге я отчего-то чувствую себя комбайнёром Коляном, которого Гавриил-архангел принял за Пречистую Деву и одарил Благой Вестью.
Заради вящей ясности - дисклеймер, раз и навсегда: аз есмь грибатый жид, немытый цыган-конокрад, чуркан-муслим, желтожопый китаёза и кто там ещё, нужное подчеркнуть или вписать. Кто разочарован таким раскладом - идёт к
Гринтроллю за дальнейшими инструкциями.
Да, чуть не забыл: таджикская девочка - это тоже я.
Закрыв национальный вопрос, вернусь к текущим делам. А они таковы, что у вашего покорного слуги скоро отстегнется печень. Давеча вот угощались с
Машей, да не где попало, а на государственном приёме по случаю 55-летия со дня образования КНР в большом банкетном зале Дома народных собраний. Хотел было замять это событие, но нас с Машей сдали - о пьянке сообщили Синьхуа и "Жэньминь жибао", а Центральное телевидение полдня крутило ролик, неважную компьютерную копию которого можно посмотреть вот здесь (жать на значок windows media и любоваться. Не мной - качество изображения не позволяет, - а масштабами пьянки). Череда китайских праздников в сочетании с днями рождений, приездами друзей, банями и - главное - присутствием в Пекине
Гринтролля любую депрессию превратят в слегка диссонирующий, но в целом терпимый орнамент на бархате безмятежных дней.
Сентябрь ушёл, а я остался. Как и было обещано. Спасибо за терпение и такт всем, кто их проявлял. Всем, кто вольно или ненарочно помог зафестивалить этот остобрыдший, вязкий реквием, сочащийся из незалеченных язв. Реквием по живым и счастливым - без меня - людям.
Пою дальше. Спасибо Ван Цзявэю (коего в провинции и у сырых варваров обзывают Вонг Кар-ваем) и
Гринтроллю за "Любовное настроение". Такое кино кому ориентацию меняет, кому шлаки из мозгов выводит, кому просто походку ставит. Что до меня, то после этого фильма я ушёл за лапшой - и долго не хотел возвращаться. Лапшу готовят по такому рецепту: змеиную грацию облегающего шёлка настоять на невозможно прекрасной музыке, вывалять всё в мокрой грязи гонконгских подворотен и сдобрить гремучим мацзяном. Подавать разогретой - чтобы заполнила выжженную внутреннюю пустоту тёплым и уютным обманом.
Ещё вот чем меня озарило, пока ходил за лапшой - оказывается, последняя боль хорошо лечится воспоминаниями о предпоследней. Об уже пережитой и прощённой. На том поле мин давно нет, но фантомы прошлогоднего ада приятно щекочут нервы и отвлекают. Повспоминаешь позапрошлую пытку жизнью, посамолюбуешься с безопасного расстояния длиной в год, посмакуешь истрёпанную победу над самим собой - так вроде и легчает. А отсюда уже недалеко и до успокоения в соломоновом "То рассосалось - и это рассосётся".
Итак. Та-дам! Отряхиваюсь и выхожу из-за печки.
В аэропорту "Шоуду" разогревают самолёт, на котором через пару часов улетит
Гринтролль. Но утка, которая будет приготовлена в честь следующего его приезда, уже скрипит пером, пишет завещание. Мы с
Пекинессой остаёмся на хозяйстве, проследим, чтобы банщики не растеряли квалификацию, а сычуаньские раки - остроту:
В завершение - маленький подарок
Ксюше, музе моей шэньчжэньской. А очередную порцию "Шанхайского стиля" выложу на днях.
С новой осенью вас, мои хорошие.
Я был заинтригован настолько, что едва не ответил ему взаимностью, но опоздал - меня лишили высокого звания гостя жидоборовой песочницы в опережающем порядке и так же непаскудно-походя, как в своё время осчастливили.
Возможно, я просто не понял юмора, но мне некогда было разбираться, стёб там или выстраданное. Прикалывается парень или вдохновенно жжёт искренним глаголом сердца людей - я не уловил. Однако ж в итоге я отчего-то чувствую себя комбайнёром Коляном, которого Гавриил-архангел принял за Пречистую Деву и одарил Благой Вестью.
Заради вящей ясности - дисклеймер, раз и навсегда: аз есмь грибатый жид, немытый цыган-конокрад, чуркан-муслим, желтожопый китаёза и кто там ещё, нужное подчеркнуть или вписать. Кто разочарован таким раскладом - идёт к
Гринтроллю за дальнейшими инструкциями.
Да, чуть не забыл: таджикская девочка - это тоже я.
Закрыв национальный вопрос, вернусь к текущим делам. А они таковы, что у вашего покорного слуги скоро отстегнется печень. Давеча вот угощались с
Машей, да не где попало, а на государственном приёме по случаю 55-летия со дня образования КНР в большом банкетном зале Дома народных собраний. Хотел было замять это событие, но нас с Машей сдали - о пьянке сообщили Синьхуа и "Жэньминь жибао", а Центральное телевидение полдня крутило ролик, неважную компьютерную копию которого можно посмотреть вот здесь (жать на значок windows media и любоваться. Не мной - качество изображения не позволяет, - а масштабами пьянки). Череда китайских праздников в сочетании с днями рождений, приездами друзей, банями и - главное - присутствием в Пекине
Гринтролля любую депрессию превратят в слегка диссонирующий, но в целом терпимый орнамент на бархате безмятежных дней.
Сентябрь ушёл, а я остался. Как и было обещано. Спасибо за терпение и такт всем, кто их проявлял. Всем, кто вольно или ненарочно помог зафестивалить этот остобрыдший, вязкий реквием, сочащийся из незалеченных язв. Реквием по живым и счастливым - без меня - людям.
Пою дальше. Спасибо Ван Цзявэю (коего в провинции и у сырых варваров обзывают Вонг Кар-ваем) и
Гринтроллю за "Любовное настроение". Такое кино кому ориентацию меняет, кому шлаки из мозгов выводит, кому просто походку ставит. Что до меня, то после этого фильма я ушёл за лапшой - и долго не хотел возвращаться. Лапшу готовят по такому рецепту: змеиную грацию облегающего шёлка настоять на невозможно прекрасной музыке, вывалять всё в мокрой грязи гонконгских подворотен и сдобрить гремучим мацзяном. Подавать разогретой - чтобы заполнила выжженную внутреннюю пустоту тёплым и уютным обманом.
Ещё вот чем меня озарило, пока ходил за лапшой - оказывается, последняя боль хорошо лечится воспоминаниями о предпоследней. Об уже пережитой и прощённой. На том поле мин давно нет, но фантомы прошлогоднего ада приятно щекочут нервы и отвлекают. Повспоминаешь позапрошлую пытку жизнью, посамолюбуешься с безопасного расстояния длиной в год, посмакуешь истрёпанную победу над самим собой - так вроде и легчает. А отсюда уже недалеко и до успокоения в соломоновом "То рассосалось - и это рассосётся".
Итак. Та-дам! Отряхиваюсь и выхожу из-за печки.
В аэропорту "Шоуду" разогревают самолёт, на котором через пару часов улетит
Гринтролль. Но утка, которая будет приготовлена в честь следующего его приезда, уже скрипит пером, пишет завещание. Мы с
Пекинессой остаёмся на хозяйстве, проследим, чтобы банщики не растеряли квалификацию, а сычуаньские раки - остроту:
В завершение - маленький подарок
Ксюше, музе моей шэньчжэньской. А очередную порцию "Шанхайского стиля" выложу на днях.
С новой осенью вас, мои хорошие.