Круговорот темноты и света
На протяжении многих зим
Я помню дни солнцеворота
И каждый был неповторим.
И повторялся вновь без счета...
Борис Пастернак, "Единственные дни"
Аргентина, декабрь 2010 года
Ну, все, с этим покончено, по крайней мере, в нынешнем цикле. Солнце на лето, самый темный день зимы прожит. Теперь день начнет прибавляться, а ночь - сдавать свои позиции. Сначала по чуть-чуть, потом все сильнее и сильнее, пока к нам не придет самый длинный день в году. В этом году я почти не заметил самого короткого дня, по крайней мере, он не давил на меня. Но так было далеко не всегда.
Было время, когда я считал каждую "светлую" минуту и ежедневно следил за тем, как прибавляется день. Я работал тогда на "Эхе Москвы" и на RTVi. Работал практически без выходных. Если не на радио, то на телевидении. На радио, помимо новостей, я делал тогда еще и обзоры прессы. Специфика работы обозревателя прессы заключалась в том, что зимой приходить на работу нужно задолго до рассвета, как только в редакцию приносили еще пахнущие типографской краской свежие газеты. Тогда выпуск еще нельзя было просмотреть на сайте перед выходом из дома. Газеты приносили ближе к шести. Это летом в шесть утра уже светло даже в пасмурный день, а зимой в это время в Москве царство темноты, обычно холодной и колючей и только изредка влажновато-сырой. После обзоров газет у меня начиналась информационная смена, которая заканчивалась, когда за окнами высотки на Новом Арбате было уже совсем темно. Хотя это было еще ничего. На Эхе, по крайней мере, были пусть вечно грязные, но окна.
На RTVi это благо цивилизации отсутствовало полностью. Телекомпания еще располагалась тогда в Большом Палашевском переулке, в бывшем главном здании "Группы Мост". Здание шикарное, но редакция обосновалась на чердаке, под самой крышей, и в этих помещениях не было окон, даже чердачных. Хотя нет, одно, по-моему, было. Но зимой оно было вечно занесено снегом. Как сейчас помню, я приходил на работу к семи утра, последний выпуск новостей выходил в эфир в шесть вечера по московскому времени. Когда я шел на работу, было еще темно, когда выходил с работы, уже темно. В то время я мечтал даже не о солнце, а хотя бы о московском сером декабрьском полумраке. Еще я мечтал о машине со стеклянной крышей, не с люком, а именно с крышей, с помощью которой я мог бы весной, по пути на работу, ловить первые лучи солнца, отраженные окнами московских высоток.
Меня никто не заставлял так работать. Я мог бы ограничиться одним местом, но всегда хотел жить лучше. Думаю, что в определенный момент мне нужно было пожить такой жизнью. Хотя бы для того, чтобы понять, что это не жизнь. Но сейчас о другом.
Я уже давно не работаю ни на "Эхе Москвы", ни на RTVi. Здание на Палашевке принадлежит совсем другим людям, основная студия RTVi на улице Правды тоже продана, в качестве покупателя выступила армянская телекомпания “TV ARM RU”. В чем-то это фарсово-символично, если вспомнить армянское радио из анекдотов.
Хорошо запомнив темный кошмар тех лет, я стал на месяц уезжать из Москвы в ноябре или декабре туда, где всегда светит солнце. Теперь мы проводим месяц поближе к экватору всей семьей. После возвращения темнота, холод и снег воспринимаются как ниспосланная свыше благодать. А о самом коротком дне в году вспоминаешь, когда читаешь посты кого-то, кто повторяет сейчас твой давний опыт. Со знанием дела могу сказать: авторам не надо отчаиваться и покупать машину со стеклянной крышей, весна придет уже очень скоро!
Я помню дни солнцеворота
И каждый был неповторим.
И повторялся вновь без счета...
Борис Пастернак, "Единственные дни"
Аргентина, декабрь 2010 года
Ну, все, с этим покончено, по крайней мере, в нынешнем цикле. Солнце на лето, самый темный день зимы прожит. Теперь день начнет прибавляться, а ночь - сдавать свои позиции. Сначала по чуть-чуть, потом все сильнее и сильнее, пока к нам не придет самый длинный день в году. В этом году я почти не заметил самого короткого дня, по крайней мере, он не давил на меня. Но так было далеко не всегда.
Было время, когда я считал каждую "светлую" минуту и ежедневно следил за тем, как прибавляется день. Я работал тогда на "Эхе Москвы" и на RTVi. Работал практически без выходных. Если не на радио, то на телевидении. На радио, помимо новостей, я делал тогда еще и обзоры прессы. Специфика работы обозревателя прессы заключалась в том, что зимой приходить на работу нужно задолго до рассвета, как только в редакцию приносили еще пахнущие типографской краской свежие газеты. Тогда выпуск еще нельзя было просмотреть на сайте перед выходом из дома. Газеты приносили ближе к шести. Это летом в шесть утра уже светло даже в пасмурный день, а зимой в это время в Москве царство темноты, обычно холодной и колючей и только изредка влажновато-сырой. После обзоров газет у меня начиналась информационная смена, которая заканчивалась, когда за окнами высотки на Новом Арбате было уже совсем темно. Хотя это было еще ничего. На Эхе, по крайней мере, были пусть вечно грязные, но окна.
На RTVi это благо цивилизации отсутствовало полностью. Телекомпания еще располагалась тогда в Большом Палашевском переулке, в бывшем главном здании "Группы Мост". Здание шикарное, но редакция обосновалась на чердаке, под самой крышей, и в этих помещениях не было окон, даже чердачных. Хотя нет, одно, по-моему, было. Но зимой оно было вечно занесено снегом. Как сейчас помню, я приходил на работу к семи утра, последний выпуск новостей выходил в эфир в шесть вечера по московскому времени. Когда я шел на работу, было еще темно, когда выходил с работы, уже темно. В то время я мечтал даже не о солнце, а хотя бы о московском сером декабрьском полумраке. Еще я мечтал о машине со стеклянной крышей, не с люком, а именно с крышей, с помощью которой я мог бы весной, по пути на работу, ловить первые лучи солнца, отраженные окнами московских высоток.
Меня никто не заставлял так работать. Я мог бы ограничиться одним местом, но всегда хотел жить лучше. Думаю, что в определенный момент мне нужно было пожить такой жизнью. Хотя бы для того, чтобы понять, что это не жизнь. Но сейчас о другом.
Я уже давно не работаю ни на "Эхе Москвы", ни на RTVi. Здание на Палашевке принадлежит совсем другим людям, основная студия RTVi на улице Правды тоже продана, в качестве покупателя выступила армянская телекомпания “TV ARM RU”. В чем-то это фарсово-символично, если вспомнить армянское радио из анекдотов.
Хорошо запомнив темный кошмар тех лет, я стал на месяц уезжать из Москвы в ноябре или декабре туда, где всегда светит солнце. Теперь мы проводим месяц поближе к экватору всей семьей. После возвращения темнота, холод и снег воспринимаются как ниспосланная свыше благодать. А о самом коротком дне в году вспоминаешь, когда читаешь посты кого-то, кто повторяет сейчас твой давний опыт. Со знанием дела могу сказать: авторам не надо отчаиваться и покупать машину со стеклянной крышей, весна придет уже очень скоро!