Жестоковыйное племя

[sinitzat]

"Император"

Помню -

то ли пасха,

то ли -

рождество:

вымыто

и насухо

расчищено торжество.

По Тверской

шпалерами

стоят рядовые,

перед рядовыми -

пристава.

Приставов

глазами

едят городовые:

- Ваше благородие,

арестовать? -

Крутит

полицмейстер

за уши ус.

Пристав козыряет:

- Слушаюсь! -

И вижу -

катится ландо,

и в этой вот ланде

сидит

военный молодой

в холеной бороде.

Перед ним,

как чурки,

четыре дочурки.

И на спинах булыжных,

как на наших горбах,

свита

за ним

в орлах и в гербах.

И раззвонившие колокола

расплылись

в дамском писке:

Уррра!

царь-государь Николай,

император

и самодержец всероссийский!

Снег заносит

косые кровельки,

серебрит

телеграфную сеть,

он схватился

за холод проволоки

и остался

на ней

висеть.

На всю Сибирь,

на весь Урал

метельная мура.

За Исетью,

где шахты и кручи,

за Исетью,

где ветер свистел,

приумолк

исполкомовский кучер

и встал

на девятой версте.

Вселенную

снегом заволокло.

Ни зги не видать -

как на зло̀.

И только

следы

от брюха волков

по следу

диких козлов.

Шесть пудов

(для веса ровного!),

будто правит

кедров полком он,

снег хрустит

под Парамоновым,

председателем

исполкома.

Распахнулся весь,

роют

снег

пимы.

- Будто было здесь?!

Нет, не здесь.

Мимо! -

Здесь кедр

топором перетроган,

зарубки

под корень коры,

у корня,

под кедром,

дорога,

а в ней -

император зарыт.

Лишь тучи

флагами плавают,

да в тучах

птичье вранье,

крикливое и одноглавое,

ругается воронье.

Прельщают

многих

короны лучи.

Пожалте,

дворяне и шляхта,

корону

можно

у нас получить,

но только

вместе с шахтой.

Свердловск

В. Маяковский. [1928]