Италия. Венеция - столица шпионажа.
Итак, снова обратимся к Венеции. Теперь речь зайдет о ее нравах, оказавших непосредственное воздействие на всю европейскую жизнь последнего тысячелетия.
Прежде всего, это, разумеется, неизбывная, палологическая тяга к тотальному шпионажу. Казалось бы, откуда это могло возникнуть в одной из самых свободных реапублиг средневековья, всегда сохранявших независимость и нейтралитет в распрях европейских держав. Но именно ее уникальное, центральное и в то же время доминирующее положение в европейской экономике на протяжении Возрождения создало не только свободное общество, но и мир, обремененный всеобщим доносительством и шпионажем.
Не случайно в начале поста я разместил снимок известного всем туристам "моста вздохов", переброшенный из офиса Совета Десяти в городскую тюрьму, по которому вели арестованных. По сути, эта тюрьма является символом безопасности самой Венеции, и нарочитая демонстрация этого моста всем прохожим напоминала, что частная жизнь тут роскошь, а общественная, открытая всем взорам и наблюдению, норма. Жители города были известны своей скрытностью. Город масок был городом тайн. Здесь не приглашали домой случайных прохожих и посетителей, да и попасть в город случайно было практически невозможно. Город имеет вид лабиринта. Местные жители легко находили в нем дорогу, ног приезжий мог заблудиться.
Неудивительно, что чем больше росло процветание Венеции, тем больше заполняли город шпионы. Шпионили куртизанки. Шпионили гондольеры. Шпионили государственные чиновники. Свои шпионы были у Совета Десяти. Существовали шпионы за гильдиями, которые сообщали сведения о каждом ремесленнике, нарушившем правила ведения дел. Одни шпионы шпионили за другими.
Рассказывают, что как-то Вивальди шел по площади святого Марка с дрезденским скрипачом Иоганном Пизенделем. Неожиданно он прервал беседу и попросил своего друга немедленно вернуться с ним домой. За закрытыми дверями Вивальди велел Пизенделю оставаться в доме, пока он не выяснит, какое преступление тот совершил - если совершил - против могущества Венеции. Позже выяснилось, что кто-то принял скрипача за другого человека, а проверить это поручили Вивальди.
Один из секретарей Совета Десяти был экспертом по расшифровке кодов и шифров. В каждом иностранном посольстве и землячестве имелся по крайней мере один (чаще больше) постоянный шпион. Подворья для иностранных купцов были набиты шпионами. Венецианкие маклеры на биржах были шпионами официально и работали на государство.
Одна из гранд-дам, Элизабета Дзепо, держала салон, который посещали сенаторы. За ширмой у нее постоянно сидели двое слуг, которые записывали все разговоры, которые там говорились. Узнав о заговоре или хотя бы намеке на него, сенаторов периодически отстраняли от любой публичной деятельности.
Предполагалось, что каждый венецианец на чужой стороне должен был принять на себя роль шпиона. В этом был его гражданский долг. Образцом тут был венецианец Марко Поло, обошедший полмира со шпионскими целями и оставивший после себя подробный отчет. На языке шпионских донесений турки, например, обозначались, как "неходовой товар", а артиллерия как "зеркала". Шпионаж в Венеции был и работой, и развлечением. Воплощением этого всеобщего шпионажа были т н "львиные пасти", морды львов на стенах в разных частях города. Сейчас эта мода на львиные пасти распространилась по всему миру и считается архитектурным элементом, украшением фасада. Начавшись в Венеции, это новшество было всего лишь почтовым ящиком для доносов. Обвинитель должен был написать донос, присовокупив подписи двух свидетелей. Анонимные обвинения должны были сжигать, но если они были связаны с безопасностью государства, их принимали к сведению. Это была пасть города, отверстие для слухов и сплетен, долженствующее всем показать, что в любом уголке города царит атмосфера контроля и надзора.
И сейчас венецианцы, если считают нужным, легко и непринужденно доносят друг на друга. А на приезжих и туристов особенно.
(все фото сделаны внутри Дворца Дожей в Венеции)