Нынешнее книголюбство
Оригинал взят у afalvit в Нынешнее книголюбство
Библиофильство и книгочтение издревле считалось занятием мудроственным, интеллектуальным, а потому благородным и благочестивым. Книголюбами чтились великие творцы, мудрецы, философы и радетели общего дела.
Это убеждение сильно и по сию пору. На же деле большинство букинистов - это несчастные, одинокие люди, далёкие от творчества и философствования, и ищущие хоть какого-то внимания и общения среди своих единомышленников. Подавляющее их число - люди сильно пьющие, слабо социализированные, одержимые при этом собиранием всё новых и новых собраний Тарле и Мопассана - бедолаги находят в книге последнее своё утешение. Нередко на покупку очередных библиоизысков уходит весь семейный доход, и все семейные накопления.
В среде книжников не обходится и без стервятников - масса мошенников вытягивает у бедных стариков их книжные редкости, собираемые ими всю их длинную жизнь.
Горько, очень горько, друзья, становится от того, что книга потеряла былой флёр элитарности, благородства, сакральности, превратившись, по сути, в фетиш престарелых ностальгистов, и нечистых на руку торгашей.
Библиофильство и книгочтение издревле считалось занятием мудроственным, интеллектуальным, а потому благородным и благочестивым. Книголюбами чтились великие творцы, мудрецы, философы и радетели общего дела.
Это убеждение сильно и по сию пору. На же деле большинство букинистов - это несчастные, одинокие люди, далёкие от творчества и философствования, и ищущие хоть какого-то внимания и общения среди своих единомышленников. Подавляющее их число - люди сильно пьющие, слабо социализированные, одержимые при этом собиранием всё новых и новых собраний Тарле и Мопассана - бедолаги находят в книге последнее своё утешение. Нередко на покупку очередных библиоизысков уходит весь семейный доход, и все семейные накопления.
В среде книжников не обходится и без стервятников - масса мошенников вытягивает у бедных стариков их книжные редкости, собираемые ими всю их длинную жизнь.
Горько, очень горько, друзья, становится от того, что книга потеряла былой флёр элитарности, благородства, сакральности, превратившись, по сути, в фетиш престарелых ностальгистов, и нечистых на руку торгашей.