Science can be fun
Прошлогодний рассказ, написанный после ухода на перерыв в ЖЖ. Уверенный среднячок, троячок, явных ляпов первый круг читателей не нашел, но и особой ценности не несет, скорее, больше из тех, которые пишу только чтобы отвести душу и закрепить свои влажные, в общем-то, фантазии.
SCIENSE CAN BE FUN
«Ничего не забыл?..»
Кенто Такахаши катился в шуршащем вагоне поезда линии «Цукуба Экспресс». До конечной остановки оставались считаные километры. Состав уже въехал в Токио. За окном мелькал серый индустриальный пейзаж, изредка перебивающийся броскими рекламными щитами и цветастыми вывесками. Здания: различной высоты и цвета, гармоничные комплексы и нагромождения частного сектора, пробегали перед поездом, в спешке встречая неумытыми новый день. Было уже десять утра, но признаков солнца не замечалось. Небо, в последнее время, с утра до вечера оставалось одного, депрессивно-сероголубого, цвета.
- Станция «Кита-Сенджю», - произнес записанный голос диктора. - «Соблюдайте осторожность…»
Информационные сообщения пролетали мимо ушей, у Кенты на уме была только конференция.
И все-таки он постоянно отвлекался. На заклеенные плакатами стены станции, на попутчиков. Его отвлекал гул толпы и гудение поезда. Все, казалось, препятствовало его концентрации на выступлении.
«И все-таки здорово это, что университет предложил всем провести собственную конференцию, да еще и в Токио, и не где-нибудь, а в Радио Кайкан, в Акихабаре. Вообще, этот район - место сосредоточения всех сфер электроники и приборостроения, а также рассадник современной культуры и неформальности», - не мог нарадоваться он и повторял эту мысль про себя снова и снова.
"В токийском районе Акихабара продаются новейшие электрические и электронные потребительские товары, всё что угодно от бытовых электроприборов до компьютеров. Выставленные на витринах возле входов в магазины, они привлекают множество покупателей и заказчиков. В наше время спрос рождает предложение на рынке, и район постоянно адаптируется к этим условиям. На наших страницах вы узнаете о прошлом электрогородка и познакомитесь с сегодняшним Акихабара", - Кенто вдумчиво прочел рекламу путеводителя, напечатанную на обратной стороне билета.
«Столько там туристов и гиков… Зарабатывают на них, похоже, не хило, а они и рады все покупать да покупать…» - Кенто явно не был фанатом современной культуры «Моэ» - поклонения анимационным лентам, в особенности, их персонажам. Его объект преклонения - лаборатория. Вот уже четвертый год, его искренне любимая лаборатория в университете. В ней он, день ото дня, проводил исследования по его излюбленной теме - физика телепортации.
- Станция «Кита-Сенджю», следующая станция - «Минами-Сенджю». Осторожно, двери закрываются, - прозвучал тот же голос с перрона, и на бегущей строке над дверью в тамбур появилась новая надпись: «04 南千住駅 MINAMI -SENJU 5.6km». Поезд набирал скорость.
«Ноутбук взял, планшет с бумажной версией - взял, документы взял, экспонат тоже, бумажник с пропуском…» - Кенто открыл портмоне и вынул оттуда пропуск в конференц-блок научного отдела Радио Кайкан. Там, кроме эмблемы и названия, на белой карточке электронного пропуска, ничего не было. Видимо, они были многоразовыми, так как не содержали ни фотографии, ни даже имени человека, и сдавались для последующего использования при выходе.
Чтобы скоротать последние пятнадцать минут перед прибытием, Такахаши сунул в уши наушники и включил музыку.
«Поезд прибыл на конечную станцию - Акихабара. Поезд прибыл на конечную станцию - Акихабара. Просьба пассажирам не забывать личных вещей и проявлять бдительность. Благодарим за доверие нашей компании и желаем вам всего наилучшего. Акихабара».
Впрочем, о том, что ты прибыл на Акибу, так сокращают название, понятно сразу. В основном по смене фотографий на рекламных проспектах на рисованных девиц. Они здесь повсюду. Яркое и современное наваждение, плотно заселившееся в умах не только подростков, но и детей, и взрослых людей.
Кенто вышел из поезда, неся в руке дипломат, и встал, осматриваясь. Здесь он уже был, не раз, но на чужих конференциях.
Чтобы добраться до здания Радио, не потребуется много времени. Нужно, выйдя с эскалатора, повернуть налево, перейти на другую сторону улицы и обойти квартал, издалека примечательный высоким зданием практически без рекламных щитов. Архитектура, подобная этой, всегда привлекала Такахаши, в первую очередь функциональностью, а во вторую - минимализмом, заключавшемся в балансе белого бетона и серого оконного стекла. Чувствовалось, что здание строилось одновременно как украшение улицы и дом для работников. Отдельной стайкой, ближе к углу, засели кондиционеры.
Для того чтобы попасть на ресепшн в конференц-холл, необходимо миновать фасад здания и зайти с боку, в неприметный проулок. Там, огороженный от автомобилей, был еще один вход, строгий, без рекламы, небольшой.
Пройдя автоматические двери, Кенто застыл: вместо привычного длинного стола с девушками, регистрирующими участников конференции, в абсолютно пустующем холле не было ничего подобного. Только длинный ряд автоматов, похожих на таксофоны, у одной стены, и ряд торговых автоматов у другой. Ковровая дорожка, начинавшаяся у входа, шла через ряд турникетов к двум лифтам. Урезанные в питании для экономии электроэнергии осветители приносили прохладу и вместе с тем сырость подземных исследовательских лабораторий в самый центр многонаселенного города, под палящее солнце.
«Ничего не понимаю. Хоть бы стенд какой поставили…»
Пройдясь туда-сюда, и безуспешно попытавшись активировать карточкой турникет, Кенто взглянул на экран терминала. Там, к его удивлению, на экране, обнаружилась надпись: «Вставьте ваш электронный пропуск». Он подошел, озираясь, вновь достал бумажник и проследовал инструкции. Несколько секунд автомат думал, и вот надпись «Пожалуйста, подождите» пропала, и на ее месте возник виртуальный диктор.
- Здравствуйте, господин Такахаши Кенто, администрация Акихабара Радио Кайкан, отдел проведения конференций, приветствует вас! Ваша конференция: "Преддипломный показ научно-исследовательских работ студентов" начинается в 13 часов ровно, будет проходить в зале 9C на девятом этаже, предварительный сбор участников - 12 часов ровно. Проследуйте к лифту через турникет.
Анимированная фотореалистичная модель диктора жестикулировала и в конце раскланялась, подобно настоящему вежливому служащему.
«С этого и надо было начинать».
Кенто вновь подошел к турникету и приложил пропуск. На этот раз, зеленый индикатор разрешил пройти. Когда он зашел в лифт, то не обнаружил кнопок для этажей. Красовались лишь две стрелки, вверх и вниз.
Как выяснилось позже, на восьмом этаже, лифт представлял собой переоборудованный грузовой. Вынужденная мера, когда владельцы вынуждены были передать под коммерческие точки.
Когда прозвучал негромкий звонок и автоматическая дверь разъехалась, перед Кенто предстал Кожуджи. Полный, с козлиной бородкой, в очках, парень, казался гораздо старше своего возраста.
- Йоу, Такахаши-кун! Профессор Годжо здесь с утра, сейчас настраивает оборудование и просил, чтобы его не беспокоили. Еще он просил передать, что регистрации как таковой не будет, и чтобы все лучше учили свои речи, чем шатались непонятно где, так и сказал, - выпалил он сходу.
- Отлично, спасибо… - последовал ответ от Кенто.
Теперь впереди у него будет еще куча времени, вот везение-то какое: проторчать в этом скорбном пустотою месте еще час. Однако внимание Такахаши привлекла небольшая бирка, прикрепленная к стене лестничной площадки: «Музей радиоэлектронных и компьютерных технологий Радио Кэйкан», с подписью маркером: «Вход свободный каждому зарегистрированному участнику конференции, за рабочими экспонатами можно поработать».
Спустившись по лестнице на четыре пролета ниже, ориентируясь по стрелкам, Кенто набрел на серую металлическую дверь. Электронное миниатюрное табло на ней гласило «Музей. Посетителей: 0».
Происходящее внутри нельзя было описать обычному человеку с эстетической точки зрения: большое помещение, в форме подковы, было заставлено рядами столов, на которых, открытые и на стендах, некоторые под колпаками и стеклом, тихо восседало электронное царство. Около многих мест стояли потрепанные местами офисные стулья и кресла. На доске, попадавшейся первым делом посетителю, висели аккуратные ровные салфетки, подписанные «Пожалуйста, протрите этим при обнаружении пыли на экспонатах».
Вся эта заманчивая тишина помещения, тихий, неспешный сон застывшего в железных, медных, золотых жилах тока, занавеси из темных жалюзи на окнах, не пропускающих губительного для старья солнечного света, в общем, абсолютно все было шаблонным для какого-нибудь обанкротившегося офиса или закрытой и списанной компьютерной лаборатории.
Такахаши взял в руки тряпку и начал осмотр, подтирая местами мешавшие разглядеть детали то жирные отпечатки пальцев на стекле, то сдувая невесть откуда взявшиеся пылинки.
«Первая триодная лампа японского производства. Откуда она здесь? Достояние всей страны на то время. Наверное, сейчас - один из самый желанных экспонатов коллекционеров. Калькулятор из серии первых электронных, выпущенных компанией Касио. А вот и собранные в нашей стране американские персональные компьютеры, некогда произведшие революцию своей дешевизной и практичностью».
Но один экземпляр заставил Кенто остановиться на месте и замереть. Казалось, сердце его приостановило биение, чтобы обеспечить тишину мозгу. Он вспоминал.
Тот самый, точно такой же компьютер IBM PC 286-XT, который был у отца на работе, и его комплектующие, точь-в-точь повторяющие переферию в его офисе: угловатый матричный принтер, мышь, пожелтевшая от солнца, пузатый монитор, у которого вечно заедала кнопка включения питания - таким был производственный дефект всей этой линейки.
Прошло чуть менее секунды, и его сердце, удостоверившись, что все это правда, ударило снова. Но за эту долю времени Такахаши вновь стал, на мгновение, маленьким двенадцатилетним мальчиком, в очках с толстой черной оправой, растрепанными волосами, в школьной форме с матросским галстуком на шее и панамой. Спина вновь почувствовала мягкие лямки портфеля, а ноги, казалось, обули в те самые голубые стандартные кеды тридцать второго размера с белыми шнурками.
Перед глазами всплыла картина, которую так нежно лелеял Кенто в своей памяти: тот день, тот час, та минута, когда он, вновь придя к отцу на работу, чтобы, по окончании рабочего дня, вернуться вместе с ним домой на пригородном электропоезде. Гнездышко офисного служащего, отца, состоявшее из обитых лакированными досками стен, стола, на котором стоял компьютер с подчиненными ему устройствами, шкафа и сейфа с папками непонятных документов, и пыльного подоконника, на котором занимал свое почетное место электрочайник, питавший чаем отца.
Он вспомнил, как обнимал отца каждый раз при встрече за его рабочим местом, ложа свои бледные руки на его плечи, характерный запах рабочего человека в душной компании летом в здании, где кондиционер был единственным на три этажа, бессменный черный галстук отца, петлей висевший на распаренной шее, его очки, с которых он не успевал порою сдуть пыль и выпавшие ресницы.
Там, в этом отчужденном помещении, у Такхаши младшего был свой уголок: стул и тумбочка, на которых он делал, коротая время, домашние задания, иногда пользуясь советами отца, но все же сам.
В тот день окно во внутренний двор-колодец было открыто, и ветер, периодически заходивший в здание, теребил ровно подстриженные волосы отца и колыхал неприкаянные бумаги, обращая внимание на опасность потерять их.
И вот, накормив Кенто лапшой быстрого приготовления и положив его портфель на стеллаж, отец снял с верхней полки шкафа небольшое устройство, смонтированное медной проволокой на необработанной шершавой доске, которая досталась ему после доставки нового оборудования.
- Представляешь, сегодня днем отключилась внутренняя сеть, и, пока проблему устраняли, утром я доделал! - начало той самой фразы, оставившей золотой след на сердце Такахаши-сына. - Смотри! - он вынул шнур питания из чайника и осторожно включил его в устройство, в самодельную розетку.
Отец, расширенных от увлечения зрачков которых не было видно из-за отблеска на очках, взял использованными палочками небольшой клочок бумаги, предварительно оторванный от черновика, и, отпустив его в темноту катушки, вынул шнур питания.
Они одновременно подошли к чайнику.
- Ну что, на этот раз, думаешь, сработало? - чуть ни прыгал от возбуждения Кенто.
- Посмотрим сейчас… - и отец вновь включил чайник.
Выстрелил предохранитель, отключив питание при включении пустого чайника, отсоединив разъем питания. Из него поднялась стройная серая струйка дыма, образовавшегося при сгорании налипшей пыли. Послышался серный запах накипи.
Когда отец открыл крышку, подобную тем, какие есть у обычной кастрюли, Кенто, в первую секунду, замешкался, опасаясь заглядывать внутрь.
- Ну, смотри же, чего боишься? Все выключилось. Докладывай о результатах, - отцу не было видно ничего из-за большой копны волос, закрывавшей внутренности электрочайника.
Тишина на секунду повисла в воздухе. То мгновение, пока глаз привыкал к темноте внутри. С улицы доносился шум машин, со стороны соседнего отдела слышался приглушенный разговор на официальную тему и скрежет принтеров, кто-то шел по коридору, стуча каблуками.
Внутри лежала та самая бумажка, которую буквально только что отец сунул в катушку-передатчик. Кенто остолбенело смотрел на нее, пока руки, оказавшиеся под ударом полуденного солнца, не начало печь.
- Перепрыгнула. Сработало!.. - в его голосе, каким он запомнил свою фразу, в каждом этом из двух простых слов, сосредоточивших в себе все знания, которые он обретет позже, отражалось начало его физики, собственного плода, «Теории телепортации».
Отец вынул теми же палочками клочок бумаги и поднес его практически к носу, чтобы рассмотреть внимательно. Затем нагнулся к тумбочке, и, перевернув катушку, убедился, что в ней нет такого же кусочка, как бы пытаясь подловить самого себя на шарлатанстве. Однако этого не произошло. Не было сомнений, что состоялся факт телепортации.
Утерев одной ладонью пот с напряженного лица, Такахаши-старший протянул другую руку сыну:
- Давай пять! - и послышался негромкий хлопок натруженной, грубой руки инженера и мягкой, пока еще слабой, ученика средней школы.
- На следующей неделе обязательно покажем этот трюк в твоем кружке изобретателей, да? Будет круто!
- Пап, но это же ты изобрел, а не я…
- И что? Что с того? Я все это делал для тебя. Только для тебя одного старался. Тем более, ты знаешь устройство эксперимента и практически полностью со мной его разработал. Тем более, я не бойко ученый, кроме моей привычной офисной работы, доставшейся большой ценой, ты сам знаешь, меня уже никуда больше не хватит. Не могу бросить свое место. А у тебя все только начинается. Да еще и как! С изобретения прямо! Красота!
В какой-то момент Кенто вспомнил, что на мониторе, за которым работал его отец, он приклеил наклейку в форме звездочки, откуда-то доставшейся ему за успехи и рвение в изучении естествознания. Без нее его монитор не был его монитором. На стенде, конечно, этой наклейки не было. Однако, тая надежду, он тщательно осмотрел место, где она могла быть. К его разочарованию, пластмассовый борт не выглядел так, будто там была наклейка какое-то время и ее содрали - ни царапин, ни светлого контура, какой мог бы остаться на материале.
Это был другой компьютер, но те самые воспоминания.
Отец так и не дожил до первого публичного выступления Кенто.
В зрительном зале, которой окинул взглядом Такахаши, было много человек - некоторые прямо в рабочих халатах, большинство - в костюмах, некоторые, ужарившись, обмахивались программками конференций, на первых рядах сидела парочка репортеров: женщина в черном клацала затвором фотокамеры, а мужчина методично нажимал кнопки на диктофоне. Загудел проектор и на экране показался первый слайд презентации, с заголовком выступления и кратким изложением информации об авторе исследования.
В зале, в тот момент, присутствовало все: напряжение конференции прямо гудело тяжелой аурой, сумерки, которые давали заклеенные пленкой окна, нагнетали интригу. На втором ряду Кожуджи-кун стиснул кулаки в знак поддержки. Ближе к середине зала, профессор Годжо кратко излагал лысому ученому что-то, и тот, с увлеченным видом, кивал и поддакивал.
Но больше всего в зале не хватало отца. Кенто вспомнил свое первое выступление в высоком, похожем на облагороженный ангар, помещении клуба юных изобретателей. Расставленные полукругом столы на затянутом ковралином полу, в середине полукольца которых стояла импровизированная кафедра, с которой он, с дрожью в коленках, готовился представить свой первый доклад об успешном опыте телепортации. Отец, стоявший рядом, держал в запылившейся от простоя чашке Петри на изготовке дохлую муху, так как ничего подходящего в суматохе для эксперимента не нашлось.
Когда все приготовились заслушать докладчика, отец внезапно, попытавшись разрядить напряжение и подбодрить сына, бросил шутку:
- Не пытайтесь повторить опыт дома, дети, особенно с живыми мухами! Им может статься не по себе!
И тут же вспомнились бессонные ночи, под настолько лампой, над формулами и законами, между бумаг и расчетов, и бесконечные модификации устройства, и небольшой музей телепортированных безделушек и мусора, зачастую по нескольку раз, в шкатулке, из которых он потом отбирал образцы для исследований, подтверждавших факт телепортации.
Глубоко вдохнув и слегка задержав дыхание, Кенто шумно выдохнул и переключил пультом слайд. Презентация началась. Между лопаток скатилась капелька холодного пота. На этот раз ему самому нужно было нарушить тишину, и вот он уже готов это сделать.
SCIENSE CAN BE FUN
«Ничего не забыл?..»
Кенто Такахаши катился в шуршащем вагоне поезда линии «Цукуба Экспресс». До конечной остановки оставались считаные километры. Состав уже въехал в Токио. За окном мелькал серый индустриальный пейзаж, изредка перебивающийся броскими рекламными щитами и цветастыми вывесками. Здания: различной высоты и цвета, гармоничные комплексы и нагромождения частного сектора, пробегали перед поездом, в спешке встречая неумытыми новый день. Было уже десять утра, но признаков солнца не замечалось. Небо, в последнее время, с утра до вечера оставалось одного, депрессивно-сероголубого, цвета.
- Станция «Кита-Сенджю», - произнес записанный голос диктора. - «Соблюдайте осторожность…»
Информационные сообщения пролетали мимо ушей, у Кенты на уме была только конференция.
И все-таки он постоянно отвлекался. На заклеенные плакатами стены станции, на попутчиков. Его отвлекал гул толпы и гудение поезда. Все, казалось, препятствовало его концентрации на выступлении.
«И все-таки здорово это, что университет предложил всем провести собственную конференцию, да еще и в Токио, и не где-нибудь, а в Радио Кайкан, в Акихабаре. Вообще, этот район - место сосредоточения всех сфер электроники и приборостроения, а также рассадник современной культуры и неформальности», - не мог нарадоваться он и повторял эту мысль про себя снова и снова.
"В токийском районе Акихабара продаются новейшие электрические и электронные потребительские товары, всё что угодно от бытовых электроприборов до компьютеров. Выставленные на витринах возле входов в магазины, они привлекают множество покупателей и заказчиков. В наше время спрос рождает предложение на рынке, и район постоянно адаптируется к этим условиям. На наших страницах вы узнаете о прошлом электрогородка и познакомитесь с сегодняшним Акихабара", - Кенто вдумчиво прочел рекламу путеводителя, напечатанную на обратной стороне билета.
«Столько там туристов и гиков… Зарабатывают на них, похоже, не хило, а они и рады все покупать да покупать…» - Кенто явно не был фанатом современной культуры «Моэ» - поклонения анимационным лентам, в особенности, их персонажам. Его объект преклонения - лаборатория. Вот уже четвертый год, его искренне любимая лаборатория в университете. В ней он, день ото дня, проводил исследования по его излюбленной теме - физика телепортации.
- Станция «Кита-Сенджю», следующая станция - «Минами-Сенджю». Осторожно, двери закрываются, - прозвучал тот же голос с перрона, и на бегущей строке над дверью в тамбур появилась новая надпись: «04 南千住駅 MINAMI -SENJU 5.6km». Поезд набирал скорость.
«Ноутбук взял, планшет с бумажной версией - взял, документы взял, экспонат тоже, бумажник с пропуском…» - Кенто открыл портмоне и вынул оттуда пропуск в конференц-блок научного отдела Радио Кайкан. Там, кроме эмблемы и названия, на белой карточке электронного пропуска, ничего не было. Видимо, они были многоразовыми, так как не содержали ни фотографии, ни даже имени человека, и сдавались для последующего использования при выходе.
Чтобы скоротать последние пятнадцать минут перед прибытием, Такахаши сунул в уши наушники и включил музыку.
«Поезд прибыл на конечную станцию - Акихабара. Поезд прибыл на конечную станцию - Акихабара. Просьба пассажирам не забывать личных вещей и проявлять бдительность. Благодарим за доверие нашей компании и желаем вам всего наилучшего. Акихабара».
Впрочем, о том, что ты прибыл на Акибу, так сокращают название, понятно сразу. В основном по смене фотографий на рекламных проспектах на рисованных девиц. Они здесь повсюду. Яркое и современное наваждение, плотно заселившееся в умах не только подростков, но и детей, и взрослых людей.
Кенто вышел из поезда, неся в руке дипломат, и встал, осматриваясь. Здесь он уже был, не раз, но на чужих конференциях.
Чтобы добраться до здания Радио, не потребуется много времени. Нужно, выйдя с эскалатора, повернуть налево, перейти на другую сторону улицы и обойти квартал, издалека примечательный высоким зданием практически без рекламных щитов. Архитектура, подобная этой, всегда привлекала Такахаши, в первую очередь функциональностью, а во вторую - минимализмом, заключавшемся в балансе белого бетона и серого оконного стекла. Чувствовалось, что здание строилось одновременно как украшение улицы и дом для работников. Отдельной стайкой, ближе к углу, засели кондиционеры.
Для того чтобы попасть на ресепшн в конференц-холл, необходимо миновать фасад здания и зайти с боку, в неприметный проулок. Там, огороженный от автомобилей, был еще один вход, строгий, без рекламы, небольшой.
Пройдя автоматические двери, Кенто застыл: вместо привычного длинного стола с девушками, регистрирующими участников конференции, в абсолютно пустующем холле не было ничего подобного. Только длинный ряд автоматов, похожих на таксофоны, у одной стены, и ряд торговых автоматов у другой. Ковровая дорожка, начинавшаяся у входа, шла через ряд турникетов к двум лифтам. Урезанные в питании для экономии электроэнергии осветители приносили прохладу и вместе с тем сырость подземных исследовательских лабораторий в самый центр многонаселенного города, под палящее солнце.
«Ничего не понимаю. Хоть бы стенд какой поставили…»
Пройдясь туда-сюда, и безуспешно попытавшись активировать карточкой турникет, Кенто взглянул на экран терминала. Там, к его удивлению, на экране, обнаружилась надпись: «Вставьте ваш электронный пропуск». Он подошел, озираясь, вновь достал бумажник и проследовал инструкции. Несколько секунд автомат думал, и вот надпись «Пожалуйста, подождите» пропала, и на ее месте возник виртуальный диктор.
- Здравствуйте, господин Такахаши Кенто, администрация Акихабара Радио Кайкан, отдел проведения конференций, приветствует вас! Ваша конференция: "Преддипломный показ научно-исследовательских работ студентов" начинается в 13 часов ровно, будет проходить в зале 9C на девятом этаже, предварительный сбор участников - 12 часов ровно. Проследуйте к лифту через турникет.
Анимированная фотореалистичная модель диктора жестикулировала и в конце раскланялась, подобно настоящему вежливому служащему.
«С этого и надо было начинать».
Кенто вновь подошел к турникету и приложил пропуск. На этот раз, зеленый индикатор разрешил пройти. Когда он зашел в лифт, то не обнаружил кнопок для этажей. Красовались лишь две стрелки, вверх и вниз.
Как выяснилось позже, на восьмом этаже, лифт представлял собой переоборудованный грузовой. Вынужденная мера, когда владельцы вынуждены были передать под коммерческие точки.
Когда прозвучал негромкий звонок и автоматическая дверь разъехалась, перед Кенто предстал Кожуджи. Полный, с козлиной бородкой, в очках, парень, казался гораздо старше своего возраста.
- Йоу, Такахаши-кун! Профессор Годжо здесь с утра, сейчас настраивает оборудование и просил, чтобы его не беспокоили. Еще он просил передать, что регистрации как таковой не будет, и чтобы все лучше учили свои речи, чем шатались непонятно где, так и сказал, - выпалил он сходу.
- Отлично, спасибо… - последовал ответ от Кенто.
Теперь впереди у него будет еще куча времени, вот везение-то какое: проторчать в этом скорбном пустотою месте еще час. Однако внимание Такахаши привлекла небольшая бирка, прикрепленная к стене лестничной площадки: «Музей радиоэлектронных и компьютерных технологий Радио Кэйкан», с подписью маркером: «Вход свободный каждому зарегистрированному участнику конференции, за рабочими экспонатами можно поработать».
Спустившись по лестнице на четыре пролета ниже, ориентируясь по стрелкам, Кенто набрел на серую металлическую дверь. Электронное миниатюрное табло на ней гласило «Музей. Посетителей: 0».
Происходящее внутри нельзя было описать обычному человеку с эстетической точки зрения: большое помещение, в форме подковы, было заставлено рядами столов, на которых, открытые и на стендах, некоторые под колпаками и стеклом, тихо восседало электронное царство. Около многих мест стояли потрепанные местами офисные стулья и кресла. На доске, попадавшейся первым делом посетителю, висели аккуратные ровные салфетки, подписанные «Пожалуйста, протрите этим при обнаружении пыли на экспонатах».
Вся эта заманчивая тишина помещения, тихий, неспешный сон застывшего в железных, медных, золотых жилах тока, занавеси из темных жалюзи на окнах, не пропускающих губительного для старья солнечного света, в общем, абсолютно все было шаблонным для какого-нибудь обанкротившегося офиса или закрытой и списанной компьютерной лаборатории.
Такахаши взял в руки тряпку и начал осмотр, подтирая местами мешавшие разглядеть детали то жирные отпечатки пальцев на стекле, то сдувая невесть откуда взявшиеся пылинки.
«Первая триодная лампа японского производства. Откуда она здесь? Достояние всей страны на то время. Наверное, сейчас - один из самый желанных экспонатов коллекционеров. Калькулятор из серии первых электронных, выпущенных компанией Касио. А вот и собранные в нашей стране американские персональные компьютеры, некогда произведшие революцию своей дешевизной и практичностью».
Но один экземпляр заставил Кенто остановиться на месте и замереть. Казалось, сердце его приостановило биение, чтобы обеспечить тишину мозгу. Он вспоминал.
Тот самый, точно такой же компьютер IBM PC 286-XT, который был у отца на работе, и его комплектующие, точь-в-точь повторяющие переферию в его офисе: угловатый матричный принтер, мышь, пожелтевшая от солнца, пузатый монитор, у которого вечно заедала кнопка включения питания - таким был производственный дефект всей этой линейки.
Прошло чуть менее секунды, и его сердце, удостоверившись, что все это правда, ударило снова. Но за эту долю времени Такахаши вновь стал, на мгновение, маленьким двенадцатилетним мальчиком, в очках с толстой черной оправой, растрепанными волосами, в школьной форме с матросским галстуком на шее и панамой. Спина вновь почувствовала мягкие лямки портфеля, а ноги, казалось, обули в те самые голубые стандартные кеды тридцать второго размера с белыми шнурками.
Перед глазами всплыла картина, которую так нежно лелеял Кенто в своей памяти: тот день, тот час, та минута, когда он, вновь придя к отцу на работу, чтобы, по окончании рабочего дня, вернуться вместе с ним домой на пригородном электропоезде. Гнездышко офисного служащего, отца, состоявшее из обитых лакированными досками стен, стола, на котором стоял компьютер с подчиненными ему устройствами, шкафа и сейфа с папками непонятных документов, и пыльного подоконника, на котором занимал свое почетное место электрочайник, питавший чаем отца.
Он вспомнил, как обнимал отца каждый раз при встрече за его рабочим местом, ложа свои бледные руки на его плечи, характерный запах рабочего человека в душной компании летом в здании, где кондиционер был единственным на три этажа, бессменный черный галстук отца, петлей висевший на распаренной шее, его очки, с которых он не успевал порою сдуть пыль и выпавшие ресницы.
Там, в этом отчужденном помещении, у Такхаши младшего был свой уголок: стул и тумбочка, на которых он делал, коротая время, домашние задания, иногда пользуясь советами отца, но все же сам.
В тот день окно во внутренний двор-колодец было открыто, и ветер, периодически заходивший в здание, теребил ровно подстриженные волосы отца и колыхал неприкаянные бумаги, обращая внимание на опасность потерять их.
И вот, накормив Кенто лапшой быстрого приготовления и положив его портфель на стеллаж, отец снял с верхней полки шкафа небольшое устройство, смонтированное медной проволокой на необработанной шершавой доске, которая досталась ему после доставки нового оборудования.
- Представляешь, сегодня днем отключилась внутренняя сеть, и, пока проблему устраняли, утром я доделал! - начало той самой фразы, оставившей золотой след на сердце Такахаши-сына. - Смотри! - он вынул шнур питания из чайника и осторожно включил его в устройство, в самодельную розетку.
Отец, расширенных от увлечения зрачков которых не было видно из-за отблеска на очках, взял использованными палочками небольшой клочок бумаги, предварительно оторванный от черновика, и, отпустив его в темноту катушки, вынул шнур питания.
Они одновременно подошли к чайнику.
- Ну что, на этот раз, думаешь, сработало? - чуть ни прыгал от возбуждения Кенто.
- Посмотрим сейчас… - и отец вновь включил чайник.
Выстрелил предохранитель, отключив питание при включении пустого чайника, отсоединив разъем питания. Из него поднялась стройная серая струйка дыма, образовавшегося при сгорании налипшей пыли. Послышался серный запах накипи.
Когда отец открыл крышку, подобную тем, какие есть у обычной кастрюли, Кенто, в первую секунду, замешкался, опасаясь заглядывать внутрь.
- Ну, смотри же, чего боишься? Все выключилось. Докладывай о результатах, - отцу не было видно ничего из-за большой копны волос, закрывавшей внутренности электрочайника.
Тишина на секунду повисла в воздухе. То мгновение, пока глаз привыкал к темноте внутри. С улицы доносился шум машин, со стороны соседнего отдела слышался приглушенный разговор на официальную тему и скрежет принтеров, кто-то шел по коридору, стуча каблуками.
Внутри лежала та самая бумажка, которую буквально только что отец сунул в катушку-передатчик. Кенто остолбенело смотрел на нее, пока руки, оказавшиеся под ударом полуденного солнца, не начало печь.
- Перепрыгнула. Сработало!.. - в его голосе, каким он запомнил свою фразу, в каждом этом из двух простых слов, сосредоточивших в себе все знания, которые он обретет позже, отражалось начало его физики, собственного плода, «Теории телепортации».
Отец вынул теми же палочками клочок бумаги и поднес его практически к носу, чтобы рассмотреть внимательно. Затем нагнулся к тумбочке, и, перевернув катушку, убедился, что в ней нет такого же кусочка, как бы пытаясь подловить самого себя на шарлатанстве. Однако этого не произошло. Не было сомнений, что состоялся факт телепортации.
Утерев одной ладонью пот с напряженного лица, Такахаши-старший протянул другую руку сыну:
- Давай пять! - и послышался негромкий хлопок натруженной, грубой руки инженера и мягкой, пока еще слабой, ученика средней школы.
- На следующей неделе обязательно покажем этот трюк в твоем кружке изобретателей, да? Будет круто!
- Пап, но это же ты изобрел, а не я…
- И что? Что с того? Я все это делал для тебя. Только для тебя одного старался. Тем более, ты знаешь устройство эксперимента и практически полностью со мной его разработал. Тем более, я не бойко ученый, кроме моей привычной офисной работы, доставшейся большой ценой, ты сам знаешь, меня уже никуда больше не хватит. Не могу бросить свое место. А у тебя все только начинается. Да еще и как! С изобретения прямо! Красота!
В какой-то момент Кенто вспомнил, что на мониторе, за которым работал его отец, он приклеил наклейку в форме звездочки, откуда-то доставшейся ему за успехи и рвение в изучении естествознания. Без нее его монитор не был его монитором. На стенде, конечно, этой наклейки не было. Однако, тая надежду, он тщательно осмотрел место, где она могла быть. К его разочарованию, пластмассовый борт не выглядел так, будто там была наклейка какое-то время и ее содрали - ни царапин, ни светлого контура, какой мог бы остаться на материале.
Это был другой компьютер, но те самые воспоминания.
Отец так и не дожил до первого публичного выступления Кенто.
В зрительном зале, которой окинул взглядом Такахаши, было много человек - некоторые прямо в рабочих халатах, большинство - в костюмах, некоторые, ужарившись, обмахивались программками конференций, на первых рядах сидела парочка репортеров: женщина в черном клацала затвором фотокамеры, а мужчина методично нажимал кнопки на диктофоне. Загудел проектор и на экране показался первый слайд презентации, с заголовком выступления и кратким изложением информации об авторе исследования.
В зале, в тот момент, присутствовало все: напряжение конференции прямо гудело тяжелой аурой, сумерки, которые давали заклеенные пленкой окна, нагнетали интригу. На втором ряду Кожуджи-кун стиснул кулаки в знак поддержки. Ближе к середине зала, профессор Годжо кратко излагал лысому ученому что-то, и тот, с увлеченным видом, кивал и поддакивал.
Но больше всего в зале не хватало отца. Кенто вспомнил свое первое выступление в высоком, похожем на облагороженный ангар, помещении клуба юных изобретателей. Расставленные полукругом столы на затянутом ковралином полу, в середине полукольца которых стояла импровизированная кафедра, с которой он, с дрожью в коленках, готовился представить свой первый доклад об успешном опыте телепортации. Отец, стоявший рядом, держал в запылившейся от простоя чашке Петри на изготовке дохлую муху, так как ничего подходящего в суматохе для эксперимента не нашлось.
Когда все приготовились заслушать докладчика, отец внезапно, попытавшись разрядить напряжение и подбодрить сына, бросил шутку:
- Не пытайтесь повторить опыт дома, дети, особенно с живыми мухами! Им может статься не по себе!
И тут же вспомнились бессонные ночи, под настолько лампой, над формулами и законами, между бумаг и расчетов, и бесконечные модификации устройства, и небольшой музей телепортированных безделушек и мусора, зачастую по нескольку раз, в шкатулке, из которых он потом отбирал образцы для исследований, подтверждавших факт телепортации.
Глубоко вдохнув и слегка задержав дыхание, Кенто шумно выдохнул и переключил пультом слайд. Презентация началась. Между лопаток скатилась капелька холодного пота. На этот раз ему самому нужно было нарушить тишину, и вот он уже готов это сделать.