Ночной экипаж
А в ночь с субботы на воскресенье меня арестовали.
Я ехала домой, я думала о вас. То есть нет, не так.
Вечер субботы я как всегда провела на работе. Работа выдалась ударной - семь часов пролетели как одна милисекунда. Закончив работу я поехала домой. И думала о вас. То есть, опять не так. С работы я прихватила свою сослуживицу. С целью отвезти ее домой и что бы не скучно было думать о вас. А то ее, беднягу, ночная развозка забыла и вообще, дождь и буря на улице. Отчего бы и не прихватить, мне как раз по пути - она в Реховоте живет, всего-то километров десять крюк, тьху. В такую погоду самое то на машине выкаблучиваться, и если не я, то кто же?
Короче, едем мы, не скучно. И под славным городом Нес-Циона нападает на нас ливень. Натурально стеной. Что б вы поняли: два часа ночи, неосвещенная трасса, стена воды впереди, на дороге лужи глубиной с Ла-Манш при въезде в которые лужи, даже на плавной скорости в 30 км\ч, машину окатывает дополнительными стенами воды с двух сторон. Я не просто не вижу где я и куда еду, я не понимаю в этой ли реальности я вообще. И вроде не курила. И сотрудница на пассажирском сиденье, в комочек сжалась и дышать боится, а на лице одна мысль у нее: "это все из-за меня, приплыли."
А машинка моя, она лучшее существо на этой планете, но трепетная почти как я. Если ей в организм попадает столько воды она, мягко говоря, не очень довольна. Капризничает, кашляет и ехать отказывается категорически. Глохнет. И тут я ее хорошо понимаю. Если бы мне в нутро залили такое количество ледяной воды единовременно, я бы тоже никуда не поехала.
Худо бедно выезжаем мы с машинкой из полосы прибоя, въезжаем в Реховот. Машинка вроде едет, но на светофорах глохнет отчаянно. А светофоров этих в Реховоте - через каждые пять метров, натурально. И каждый держит красный свет минут по десять. А сотрудница моя живет как бы при въезде в город. Ну, это мне так было сказано. На деле же, восемнадцатый светофор, и все въезд. Я уж было подумала, что мы до Москвы по светофорам докрались, ан нет, Реховот. Не кончается, зараза.
На очередном светофоре нервы мои не выдерживают слушать глохнущий мотор и я потихоньку начинаю двигаться на красный. То есть не еду внаглую, но подползаю так аккуратненько, только что бы двигатель не заглох. Сотрудница справа тихо говорит, что может не надо. Что ты, сама не люблю, - решительно отвечаю я, - но надо, Федя, надо. Я домой хочу. И потом, какому мудаку-полицейскому придет в голову в два часа ночи, в такую погоду, ездить по этому богом забытому месту.
Так я говорю и медленно двигаюсь к центру перекрестка. И тут, левее моей жизненно важной руки, раздается громовое и очень страшное: - Что ж ты делаешь, сучка ты крашена?!
Я медленно поворачиваю голову, все еще отчаянно надеясь, что это какой-нибудь водитель-идиот-моралист, но вижу слева по борту оживший мой ночной кошмар - патрульная машина. Полиция, мамаааа! Таки да, приплыли.
Откуда он взялся и какого хрена - знает только он. Мне не досуг было разбираться, я немного испугалась. Сидящий в машине полицейский - вылитый Брюс, мне на них везет как-то в последнее время, как ни полицейский, так лысый и Орешек - наоборот не испугался и жутким голосом с запредельной интонацией велел мне пересечь перекресток и остановиться на обочине сразу за ним.
Знаете, когда со мной говорят таким голосом и тоном, то, как выражается популярный в моей юности классик-матерщинник, "несвiдомо хочется лизати шершавим язиком гарячi зуби!" Конечно я припарковалась. И из машины немедленно вылезла. В весьма живописном, надо сказать виде.
Дело в том, что я не люблю всех этих переодеваний на работе. А особенно после работы. И потому, если еду своей машиной и прямо домой, то еду в чем работала, то бишь в хирургической пижаме. И в ортопедических белых тапках. В этом виде я предстала пред ясны очи полиции. Молитвенно сложила руки на груди и сказала: - Я ээээээ!
- Права! - не меняя тона потребовала полиция.
Тут я поняла, что чувствует человек, который внезапно вынужден жениться на беременной не от него Алле Пугачевой. Из документов при мне была уже упомянутая синяя рабочая пижама, бейджик на груди, набор хромосом, доставшийся от родителей, и ужас в глазах. Из документов на машину была наклейка на лобовом стекле о прохождении ежегодного техосмотра. В девственно чистом бардачке обнаружилась личная печать. Все. Тем субботним утром я очень качественно убрала внутри автомобиля, выложив из бардачка: кошелек с правами и удостоверением личности, и папку с автопаспортом и бумагами страховой. Положить все обратно я, разумеется, не догадалась. Пиздец.
- Прав у меня с собой нету, я их дома забыла вместе с удостоверением личности. - патетически взвыла я. - Но вот у меня есть бейджик, на нем мое имя. И еще есть рабочая печать. На ней тоже мое имя и номер лицензии. У вас есть какая-нибудь бумажка? Я поставлю печать!
После этой тирады страж порядка стал похож на Крепкий Орешек не только внешне, но и сталью лицевой мускулатуры. Презрительно отвергнув бейджик, он поинтересовался, есть ли на печати номер моего удостоверения личности и фото. И не дожидаясь ответа, спросил, есть ли у меня права вообще и моя ли эта машина. После чего, спросил пила ли я сегодня и что, и заявил, что подозревает меня в угоне чужого транспортного средства.
Вообще, конечно, что я вам скажу - он полицейский, ему виднее. Может в его практике угонщики машин именно так и выглядят: в хирургических пижамах, с личными печатями и бейджиками, так сказать, закончив резать людей - угони машину, но я возмутилась. И старательно дыша представителю закона в район носогубного треугольника, стала доказывать, что я с работы, у меня был тяжелый вечер, а то, что документов нет, так я по жизни Маша-Растеряша, хоть и зовут меня Ника.
Полицейский явно колебался между желанием вызвать психиатрическую перевозку или немедленно надеть на меня наручники, причем и на ноги тоже. Какое-то время мы смешно бегали вокруг машины. Ну как бегали, я наступала на стража, тыча печатью ему в лицо и требуя бумажку, а он с каменным лицом от меня старательно пятился.
- А зачем ты на меня прешь своей грудью, а?! - внезапно заорал Орешек. - Я тебе что, друг?!
- Нет, - сказала я, стыдливо пряча грудь за спину, - я просто пытаюсь тебе объяснить.... - и я снова озвучила давешний текст про глохнущую машину и обилие светофоров на душу населения.
Все это время моя сотрудница, незаслуженно в машине забытая, пыталась из нее выбраться. Что бы помочь мне, ясное дело. Тут надо сказать, что вылезти из моей любимой автомобильки, для человека, впервые в ней очутившегося, дело не тривиальное. В машине изнутри открывается только одна дверь - правая задняя. (Просветовы не дадут соврать.) Все остальные дверцы, включая водительскую, можно открыть только снаружи. И если водительскую дверцу я могу открыть просунув руку наружу через приспущенное дверное стекло, то все остальные стекла намертво заблокированы. Заходи - не бойся, выходи - не плачь.
Со стороны мы явно напоминали какое-то шоу моральных уродов в полевых условиях. Я в синей пижаме, с печатью и в тапках, хорошо упакованный в теплую полицейскую куртку Орешек, и отчаянно бьющаяся в стекло передней дверцы сотрудница.
Где-то тут стражу порядка все это надоело и он объявил, что забирает меня в участок. Выпущенная наконец на волю из недр машины сотрудница совершенно обезумела. Она порывалась падать перед стражем на колени, плакала и вопила, что мы врачи практически без границ, мы тяжело работали, работаем и будем работать, и у нас трое детей и внуки. То есть у нее, добавила она, почему-то тыча пальцем во внимательно наблюдающего за вакханалией бродячего кота.
Я орала, что мне нужно доставить человека домой целым и невредимым, а потом уже все остальное. И вообще, проверьте мою печать, где у вас бумажка, что ж такое.
Полицейский был непреклонен. Она угнала эту машину без прав - поставил он точку в разговоре, вытолкал сотрудницу взашей с места происшествия домой, велел мне сесть в машину и ехать впереди него в околоток. И мы поехали.
Ехать было недолго, но как я туда добралась я напрочь не помню. Потому что всю дорогу вспоминала слова мужа, которыми он меня пугает если я забываю дома документы: если тебя остановят в таком состоянии, то сразу посадят в тюрьму. Надолго! Судя по всему все к тому и шло.
Меня завели в недра участка, долго вели по мрачным коридорам и наконец втолкнули в какую-то комнату. В комнате меня усадили на стул, сами сели за стол и принялись энергично рыться в компьютере.
- Беээээ...- начала было я.
- Молчи, я тебя идентифицирую. - ответили мне.
Так мы сидели минут пятнадцать. Орешек идентифицировал, я трясясь размышляла, дадут ли мне покурить, увидеться с детьми и котом напоследок и есть ли в тюрьме тараканы в такую погоду.
- Ну что, теперь я все про тебя знаю. - заявила полиция, закончив процесс. - Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Очевидно в прошлой жизни я была особо-опасной преступницей рецидивисткой, потому что я немедленно во всем полицейскому призналась, как на духу. Я всегда так делаю. Не, ну правда, виновата ведь, по всем статьям причем, чего юлить. А чистосердечное признание смягчает наказание. И вообще, честный труд - дорога на волю.
А признавшись во всем, я попросила полицейского разрешить мне перед камерой увидеть детей и немного покурить.
Полиция надолго задумалась.
- Ладно. Не надо слов, не надо боли. - наконец произнес Орешек. - Я не хочу портить и усложнять тебе жизнь. Я тебя отпускаю. Хотя, заметь, один штраф за попытку проезда на красный свет, это тыща шекелей. Я уже не говорю о тотальном отсутствии каких-либо документов.
- Ыыыыы, - вылетело из меня, - а как же это, арест, покурить?
- На свободе покуришь, с чистой совестью. - сказал полицейский. И улыбнулся. - Кому ты тут нужна, арестовывать тебя. Я-то думал ты пьяная угонщица, а ты просто трезвая растяпа. Единственное что, машину я тебе не отдам. Я не имею права пускать тебя за руль без прав. Езжай домой, а завтра заберешь машину.
Я вам честно скажу, я не знаю, как это у меня получается, но полиция в массе своей меня все-таки любит. Даже не смотря на то, что я их всех скопом боюсь до смерти. Как-то так выходит всегда, что они меня путают с разными там маринами, наташами и ларисами, пытаются арестовать, после чего мы немедленно превращаемся в лучших друзей друг друга и навсегда.
Вот и в этот раз, немного попрепиравшись, полицейский согласился самолично отвезти меня домой, предварительно устроил ночлег для моей многострадальной автомобильки на уютной и абсолютно законной стоянке, галантно открыл дверцу своей патрульной машины, помог усесться, разместить ноги со всеми удобствами, включил печку и вообще очаровывал как мог.
А за те десять минут, что мы ехали до моего дома, мы стали лучшими друзьями, как водится. И ржали всю дорогу, над моей тупоголовостью, разумеется.
Довезли меня в целости и сохранности. Я вежливо поблагодарила полицейского и машинально пригласила его выпить чашку кофе. Не подумайте плохого, просто я перенервничала и потом, нужно же было его как-то..ээмм...отблагодарить. За доставку.
- Так я это, ну, у тебя там дети спят. И этот, муж. - смутился страж.
- И мама. Спят ага. И все как эти, в полчетвертого утра. Ладно, ты заходи если что. - и ушла в ночь к спящим этим. А полицейский уехал. Кстати, я так и не узнала, как его зовут.
А утром я забрала мою машинку.
И если кто, осилив этот текст, подумал, что я дура, так я таки да, это не новость. Что характерно, я дура, правил дорожного движения не нарушающая патологически. И то, что полиция меня любит и неоправданно ко мне снисходительна, не повод менять сложившиеся установки. Тем более, что единожды нарушив, можно немедленно нарваться на одинокий патруль в два часа дождливой израильской ночи. А можно и на кое-что похуже. Берегите себя. Особенно, в такую погоду.
ЗЫ. Народ, я на почту сейчас не ответчик, живу на работе. Но всем отвечу потом, когда-нибудь. Ближе к пятнице. Спасибо за понимание.
Я ехала домой, я думала о вас. То есть нет, не так.
Вечер субботы я как всегда провела на работе. Работа выдалась ударной - семь часов пролетели как одна милисекунда. Закончив работу я поехала домой. И думала о вас. То есть, опять не так. С работы я прихватила свою сослуживицу. С целью отвезти ее домой и что бы не скучно было думать о вас. А то ее, беднягу, ночная развозка забыла и вообще, дождь и буря на улице. Отчего бы и не прихватить, мне как раз по пути - она в Реховоте живет, всего-то километров десять крюк, тьху. В такую погоду самое то на машине выкаблучиваться, и если не я, то кто же?
Короче, едем мы, не скучно. И под славным городом Нес-Циона нападает на нас ливень. Натурально стеной. Что б вы поняли: два часа ночи, неосвещенная трасса, стена воды впереди, на дороге лужи глубиной с Ла-Манш при въезде в которые лужи, даже на плавной скорости в 30 км\ч, машину окатывает дополнительными стенами воды с двух сторон. Я не просто не вижу где я и куда еду, я не понимаю в этой ли реальности я вообще. И вроде не курила. И сотрудница на пассажирском сиденье, в комочек сжалась и дышать боится, а на лице одна мысль у нее: "это все из-за меня, приплыли."
А машинка моя, она лучшее существо на этой планете, но трепетная почти как я. Если ей в организм попадает столько воды она, мягко говоря, не очень довольна. Капризничает, кашляет и ехать отказывается категорически. Глохнет. И тут я ее хорошо понимаю. Если бы мне в нутро залили такое количество ледяной воды единовременно, я бы тоже никуда не поехала.
Худо бедно выезжаем мы с машинкой из полосы прибоя, въезжаем в Реховот. Машинка вроде едет, но на светофорах глохнет отчаянно. А светофоров этих в Реховоте - через каждые пять метров, натурально. И каждый держит красный свет минут по десять. А сотрудница моя живет как бы при въезде в город. Ну, это мне так было сказано. На деле же, восемнадцатый светофор, и все въезд. Я уж было подумала, что мы до Москвы по светофорам докрались, ан нет, Реховот. Не кончается, зараза.
На очередном светофоре нервы мои не выдерживают слушать глохнущий мотор и я потихоньку начинаю двигаться на красный. То есть не еду внаглую, но подползаю так аккуратненько, только что бы двигатель не заглох. Сотрудница справа тихо говорит, что может не надо. Что ты, сама не люблю, - решительно отвечаю я, - но надо, Федя, надо. Я домой хочу. И потом, какому мудаку-полицейскому придет в голову в два часа ночи, в такую погоду, ездить по этому богом забытому месту.
Так я говорю и медленно двигаюсь к центру перекрестка. И тут, левее моей жизненно важной руки, раздается громовое и очень страшное: - Что ж ты делаешь, сучка ты крашена?!
Я медленно поворачиваю голову, все еще отчаянно надеясь, что это какой-нибудь водитель-идиот-моралист, но вижу слева по борту оживший мой ночной кошмар - патрульная машина. Полиция, мамаааа! Таки да, приплыли.
Откуда он взялся и какого хрена - знает только он. Мне не досуг было разбираться, я немного испугалась. Сидящий в машине полицейский - вылитый Брюс, мне на них везет как-то в последнее время, как ни полицейский, так лысый и Орешек - наоборот не испугался и жутким голосом с запредельной интонацией велел мне пересечь перекресток и остановиться на обочине сразу за ним.
Знаете, когда со мной говорят таким голосом и тоном, то, как выражается популярный в моей юности классик-матерщинник, "несвiдомо хочется лизати шершавим язиком гарячi зуби!" Конечно я припарковалась. И из машины немедленно вылезла. В весьма живописном, надо сказать виде.
Дело в том, что я не люблю всех этих переодеваний на работе. А особенно после работы. И потому, если еду своей машиной и прямо домой, то еду в чем работала, то бишь в хирургической пижаме. И в ортопедических белых тапках. В этом виде я предстала пред ясны очи полиции. Молитвенно сложила руки на груди и сказала: - Я ээээээ!
- Права! - не меняя тона потребовала полиция.
Тут я поняла, что чувствует человек, который внезапно вынужден жениться на беременной не от него Алле Пугачевой. Из документов при мне была уже упомянутая синяя рабочая пижама, бейджик на груди, набор хромосом, доставшийся от родителей, и ужас в глазах. Из документов на машину была наклейка на лобовом стекле о прохождении ежегодного техосмотра. В девственно чистом бардачке обнаружилась личная печать. Все. Тем субботним утром я очень качественно убрала внутри автомобиля, выложив из бардачка: кошелек с правами и удостоверением личности, и папку с автопаспортом и бумагами страховой. Положить все обратно я, разумеется, не догадалась. Пиздец.
- Прав у меня с собой нету, я их дома забыла вместе с удостоверением личности. - патетически взвыла я. - Но вот у меня есть бейджик, на нем мое имя. И еще есть рабочая печать. На ней тоже мое имя и номер лицензии. У вас есть какая-нибудь бумажка? Я поставлю печать!
После этой тирады страж порядка стал похож на Крепкий Орешек не только внешне, но и сталью лицевой мускулатуры. Презрительно отвергнув бейджик, он поинтересовался, есть ли на печати номер моего удостоверения личности и фото. И не дожидаясь ответа, спросил, есть ли у меня права вообще и моя ли эта машина. После чего, спросил пила ли я сегодня и что, и заявил, что подозревает меня в угоне чужого транспортного средства.
Вообще, конечно, что я вам скажу - он полицейский, ему виднее. Может в его практике угонщики машин именно так и выглядят: в хирургических пижамах, с личными печатями и бейджиками, так сказать, закончив резать людей - угони машину, но я возмутилась. И старательно дыша представителю закона в район носогубного треугольника, стала доказывать, что я с работы, у меня был тяжелый вечер, а то, что документов нет, так я по жизни Маша-Растеряша, хоть и зовут меня Ника.
Полицейский явно колебался между желанием вызвать психиатрическую перевозку или немедленно надеть на меня наручники, причем и на ноги тоже. Какое-то время мы смешно бегали вокруг машины. Ну как бегали, я наступала на стража, тыча печатью ему в лицо и требуя бумажку, а он с каменным лицом от меня старательно пятился.
- А зачем ты на меня прешь своей грудью, а?! - внезапно заорал Орешек. - Я тебе что, друг?!
- Нет, - сказала я, стыдливо пряча грудь за спину, - я просто пытаюсь тебе объяснить.... - и я снова озвучила давешний текст про глохнущую машину и обилие светофоров на душу населения.
Все это время моя сотрудница, незаслуженно в машине забытая, пыталась из нее выбраться. Что бы помочь мне, ясное дело. Тут надо сказать, что вылезти из моей любимой автомобильки, для человека, впервые в ней очутившегося, дело не тривиальное. В машине изнутри открывается только одна дверь - правая задняя. (Просветовы не дадут соврать.) Все остальные дверцы, включая водительскую, можно открыть только снаружи. И если водительскую дверцу я могу открыть просунув руку наружу через приспущенное дверное стекло, то все остальные стекла намертво заблокированы. Заходи - не бойся, выходи - не плачь.
Со стороны мы явно напоминали какое-то шоу моральных уродов в полевых условиях. Я в синей пижаме, с печатью и в тапках, хорошо упакованный в теплую полицейскую куртку Орешек, и отчаянно бьющаяся в стекло передней дверцы сотрудница.
Где-то тут стражу порядка все это надоело и он объявил, что забирает меня в участок. Выпущенная наконец на волю из недр машины сотрудница совершенно обезумела. Она порывалась падать перед стражем на колени, плакала и вопила, что мы врачи практически без границ, мы тяжело работали, работаем и будем работать, и у нас трое детей и внуки. То есть у нее, добавила она, почему-то тыча пальцем во внимательно наблюдающего за вакханалией бродячего кота.
Я орала, что мне нужно доставить человека домой целым и невредимым, а потом уже все остальное. И вообще, проверьте мою печать, где у вас бумажка, что ж такое.
Полицейский был непреклонен. Она угнала эту машину без прав - поставил он точку в разговоре, вытолкал сотрудницу взашей с места происшествия домой, велел мне сесть в машину и ехать впереди него в околоток. И мы поехали.
Ехать было недолго, но как я туда добралась я напрочь не помню. Потому что всю дорогу вспоминала слова мужа, которыми он меня пугает если я забываю дома документы: если тебя остановят в таком состоянии, то сразу посадят в тюрьму. Надолго! Судя по всему все к тому и шло.
Меня завели в недра участка, долго вели по мрачным коридорам и наконец втолкнули в какую-то комнату. В комнате меня усадили на стул, сами сели за стол и принялись энергично рыться в компьютере.
- Беээээ...- начала было я.
- Молчи, я тебя идентифицирую. - ответили мне.
Так мы сидели минут пятнадцать. Орешек идентифицировал, я трясясь размышляла, дадут ли мне покурить, увидеться с детьми и котом напоследок и есть ли в тюрьме тараканы в такую погоду.
- Ну что, теперь я все про тебя знаю. - заявила полиция, закончив процесс. - Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Очевидно в прошлой жизни я была особо-опасной преступницей рецидивисткой, потому что я немедленно во всем полицейскому призналась, как на духу. Я всегда так делаю. Не, ну правда, виновата ведь, по всем статьям причем, чего юлить. А чистосердечное признание смягчает наказание. И вообще, честный труд - дорога на волю.
А признавшись во всем, я попросила полицейского разрешить мне перед камерой увидеть детей и немного покурить.
Полиция надолго задумалась.
- Ладно. Не надо слов, не надо боли. - наконец произнес Орешек. - Я не хочу портить и усложнять тебе жизнь. Я тебя отпускаю. Хотя, заметь, один штраф за попытку проезда на красный свет, это тыща шекелей. Я уже не говорю о тотальном отсутствии каких-либо документов.
- Ыыыыы, - вылетело из меня, - а как же это, арест, покурить?
- На свободе покуришь, с чистой совестью. - сказал полицейский. И улыбнулся. - Кому ты тут нужна, арестовывать тебя. Я-то думал ты пьяная угонщица, а ты просто трезвая растяпа. Единственное что, машину я тебе не отдам. Я не имею права пускать тебя за руль без прав. Езжай домой, а завтра заберешь машину.
Я вам честно скажу, я не знаю, как это у меня получается, но полиция в массе своей меня все-таки любит. Даже не смотря на то, что я их всех скопом боюсь до смерти. Как-то так выходит всегда, что они меня путают с разными там маринами, наташами и ларисами, пытаются арестовать, после чего мы немедленно превращаемся в лучших друзей друг друга и навсегда.
Вот и в этот раз, немного попрепиравшись, полицейский согласился самолично отвезти меня домой, предварительно устроил ночлег для моей многострадальной автомобильки на уютной и абсолютно законной стоянке, галантно открыл дверцу своей патрульной машины, помог усесться, разместить ноги со всеми удобствами, включил печку и вообще очаровывал как мог.
А за те десять минут, что мы ехали до моего дома, мы стали лучшими друзьями, как водится. И ржали всю дорогу, над моей тупоголовостью, разумеется.
Довезли меня в целости и сохранности. Я вежливо поблагодарила полицейского и машинально пригласила его выпить чашку кофе. Не подумайте плохого, просто я перенервничала и потом, нужно же было его как-то..ээмм...отблагодарить. За доставку.
- Так я это, ну, у тебя там дети спят. И этот, муж. - смутился страж.
- И мама. Спят ага. И все как эти, в полчетвертого утра. Ладно, ты заходи если что. - и ушла в ночь к спящим этим. А полицейский уехал. Кстати, я так и не узнала, как его зовут.
А утром я забрала мою машинку.
И если кто, осилив этот текст, подумал, что я дура, так я таки да, это не новость. Что характерно, я дура, правил дорожного движения не нарушающая патологически. И то, что полиция меня любит и неоправданно ко мне снисходительна, не повод менять сложившиеся установки. Тем более, что единожды нарушив, можно немедленно нарваться на одинокий патруль в два часа дождливой израильской ночи. А можно и на кое-что похуже. Берегите себя. Особенно, в такую погоду.
ЗЫ. Народ, я на почту сейчас не ответчик, живу на работе. Но всем отвечу потом, когда-нибудь. Ближе к пятнице. Спасибо за понимание.