Крым белогвардейский: сахарные сопли Ливадии.
Прохладная апрельская погода способствует посещению музеев и дворцово-парковых комплексов, совсем немноголюдных в низкий сезон. В один из ялтинских дней мы посетили Массандру и Ливадию, сосредоточив свое внимание на музейных экспозициях, которые так и не изучили во время предыдущих визитов в Крым. В Массандровском дворце экскурсию проводил смущенный юноша-стажер, который трогательно коверкал термины, ошибался с ударениями, но делал свое дело так старательно и увлеченно, что все время хотелось ему ободряюще кивнуть: мол, не робей, дружище, тяжело в учении и бла-бла-бла. В Ливадии куда как более многочисленную группу посетителей просвещала опытная дама средних лет, явно съевшая собаку в своем деле. Ее несколько равнодушная манера повествования в залах, посвященных Ялтинской конференции, вызвала сначала недоумение, затем, когда мы перешели к экспозиции "Романовы в Ливадии", стало понятно, что сей предмет ее не больно-то и интересует. А вот живописать несравненные достоинства последнего императора - совсем иное, тут уже ни о каком равнодушии речи не было: дама практически захлебывалась от восторга, описывая распорядок дня царских дочек, умилялась душке-Распутину,с благоговением перечисляла душевные качества Николая, яростно описывала "зверское убийство" августейшего семейства. Это длилось целый час, и под конец мне уже хотелось встряхнуть экскурсовода: "Что ты делаешь, блин? Ну что ты несешь?!"
Справедливо, что у каждого жителя нашей страны есть свой особенный вгзляд на исторические события, в том числе и у экскурсоводов, лекторов, преподавателей. Но я считаю верхом непрофессионализма демонстрировать свое мнение окружающим, особенно учитывая тот факт, насколько разнороден социальный и генетический состав аудитории. Если экскурсовод не в состоянии объективно преподносить информацию - пусть идет писать книги, статьи, что там еще, где и изливает тонны желчи или обожания. Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что среди слушавших ее людей едва ли нашлась хотя бы парочка потомков голубокровных семейств, которые готовы так же заливаться слезами над фотографиями трогательных ОТМА или наследника престола на пони. Неужели не сообразить, что в музей приходят совершенно разные люди: потомки дворян, выходцы из пролетариата, внуки чекистов, правнуки марксистов, родственники репрессированных? Все они видят историю по-разному: кто-то сквозь кружевную шаль и зонтик, кто-то сквозь дым войны, кто-то сквозь прутья решетки. Неужели не понять, что для многих оскорбительны слюнявое токование про "балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки"? Да, некоторые посетители невежественны и верят всему, что рассказывает знаток с указкой, но ведь обязательно в толпе найдется и тот, кто вообще-то в курсе описываемых событий - неужели не стыдно?
И эта однобокость... Как же она обескураживает. Святой Николай Романов, который был натолько свят, что проспал государственный "поворот не туда", презрев свои обязанности главы государства. Зато он был хорошим семьянином и любил купаться в Ливадии при любой температуре воды и воздуха. Могучая личность же. Он так любил своих детей и жену, да и как их можно не любить, таких ангелочков в воздушных платьицах! По официальным данным полиции за один только день 9 января 1905 года в Петрограде полицией были расстреляны около 130 человек, вышедшие на мирную демонстрацию - увидеть царя-батюшку. Среди этих 130 человек были подростки - ровесники царских детей: подмастерья, посыльные, крестьянские ребята. Да, они не носили кисейных платьиц и плохо пахли, от них не осталось умилительных фотокарточек, но это были живые люди, совсем еще дети. Их разве не жалко? Разве не жалко тех, кто голодал и холодал, пока святое семейство каталось на лодочках и лошадях, отрешаясь от государственных дел? Расстрел дюжины человек до сих пор будоражит умы неравнодушных граждан и вызывает ненависть к большевикам: "Да как они могли! Звери!" Безусловно, этого не должно было случиться, это злодейство. Но не злодейством ли была преступная упертость последнего императора, который с твердостью, достойной лучшего применения, продолжал игнорировать тревожные сигналы, шедшие отовсюду - а ведь все эти сигналы были цвета крови, и "поворот не туда" пролегал по человеческим жизням, по очень большому количеству жизней. Ах, он не мог, он был занят семейными делами. Но Распутина, между тем, он находил время выслушать. Да, Распутин, по мнению нашего экскурсовода - святой старичок, и никак иначе. И по фиг, что старцу было 47 лет на момент смерти, и что поведение его было далеко от понятий святости, главное, что он лечил Алёшеньку. А уж за что канонизировали последних Романовых - вообще большой вопрос. Думается мне, просто в пику прежней власти могли канонизировать кого угодно и за что угодно, лишь бы продемонстрировать: имеем возможность - будем мстить коммунякам.
Не менее вдохновенная дама показывала нам усыпальницу адмиралов в Севастополе, и тоже живописала: ах, комсомольские оргии на могилах, ах большевики... Испортила все впечатление от посещения такого значимого для меня места, по-настоящему важного памятника. Для нее, конечно, страшные 90-е годы были благословенным временем: по фиг, что все перевернули с ног на голову, что развалины СССР погребли под собой многих, не успевших "поймать момент", главное, что опять посвюду начали открывать и возводить церкви, а всех собак вешать на "красных".
Любая революция в момент ее свершения - это катастрофа, это гибель людей, это страшно. Но, коль скоро она произошла, нужно смотреть и на ее результат, и уже по нему оценивать ее значение. В ялтинском краеведческом музее есть фотография, которая для меня явилась своеобразным символом перемен, произошедших тогда в стране. На морском берегу на фоне роскошной растительности и красивых зданий делают зарядку первые маленькие пациенты открывшихся в бывших царских лечебницах первых советских санаториев. Грязноватые рубашонки, тощие ноги и шеи, остриженные головы - 1921 год. Некрасивые, "беспородные" лица, но такие счастливые. До революции у них был минимальный шанс попасть на лечение, увидеть это море, эти пальмы, пожить хотя бы одну смену более-менее сытой жизнью. Мне эта неказистая картинка милее, чем снимки белоснежных барышень с зонтиками на фоне семейных особняков.
Справедливо, что у каждого жителя нашей страны есть свой особенный вгзляд на исторические события, в том числе и у экскурсоводов, лекторов, преподавателей. Но я считаю верхом непрофессионализма демонстрировать свое мнение окружающим, особенно учитывая тот факт, насколько разнороден социальный и генетический состав аудитории. Если экскурсовод не в состоянии объективно преподносить информацию - пусть идет писать книги, статьи, что там еще, где и изливает тонны желчи или обожания. Думаю, что не погрешу против истины, если скажу, что среди слушавших ее людей едва ли нашлась хотя бы парочка потомков голубокровных семейств, которые готовы так же заливаться слезами над фотографиями трогательных ОТМА или наследника престола на пони. Неужели не сообразить, что в музей приходят совершенно разные люди: потомки дворян, выходцы из пролетариата, внуки чекистов, правнуки марксистов, родственники репрессированных? Все они видят историю по-разному: кто-то сквозь кружевную шаль и зонтик, кто-то сквозь дым войны, кто-то сквозь прутья решетки. Неужели не понять, что для многих оскорбительны слюнявое токование про "балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки"? Да, некоторые посетители невежественны и верят всему, что рассказывает знаток с указкой, но ведь обязательно в толпе найдется и тот, кто вообще-то в курсе описываемых событий - неужели не стыдно?
И эта однобокость... Как же она обескураживает. Святой Николай Романов, который был натолько свят, что проспал государственный "поворот не туда", презрев свои обязанности главы государства. Зато он был хорошим семьянином и любил купаться в Ливадии при любой температуре воды и воздуха. Могучая личность же. Он так любил своих детей и жену, да и как их можно не любить, таких ангелочков в воздушных платьицах! По официальным данным полиции за один только день 9 января 1905 года в Петрограде полицией были расстреляны около 130 человек, вышедшие на мирную демонстрацию - увидеть царя-батюшку. Среди этих 130 человек были подростки - ровесники царских детей: подмастерья, посыльные, крестьянские ребята. Да, они не носили кисейных платьиц и плохо пахли, от них не осталось умилительных фотокарточек, но это были живые люди, совсем еще дети. Их разве не жалко? Разве не жалко тех, кто голодал и холодал, пока святое семейство каталось на лодочках и лошадях, отрешаясь от государственных дел? Расстрел дюжины человек до сих пор будоражит умы неравнодушных граждан и вызывает ненависть к большевикам: "Да как они могли! Звери!" Безусловно, этого не должно было случиться, это злодейство. Но не злодейством ли была преступная упертость последнего императора, который с твердостью, достойной лучшего применения, продолжал игнорировать тревожные сигналы, шедшие отовсюду - а ведь все эти сигналы были цвета крови, и "поворот не туда" пролегал по человеческим жизням, по очень большому количеству жизней. Ах, он не мог, он был занят семейными делами. Но Распутина, между тем, он находил время выслушать. Да, Распутин, по мнению нашего экскурсовода - святой старичок, и никак иначе. И по фиг, что старцу было 47 лет на момент смерти, и что поведение его было далеко от понятий святости, главное, что он лечил Алёшеньку. А уж за что канонизировали последних Романовых - вообще большой вопрос. Думается мне, просто в пику прежней власти могли канонизировать кого угодно и за что угодно, лишь бы продемонстрировать: имеем возможность - будем мстить коммунякам.
Не менее вдохновенная дама показывала нам усыпальницу адмиралов в Севастополе, и тоже живописала: ах, комсомольские оргии на могилах, ах большевики... Испортила все впечатление от посещения такого значимого для меня места, по-настоящему важного памятника. Для нее, конечно, страшные 90-е годы были благословенным временем: по фиг, что все перевернули с ног на голову, что развалины СССР погребли под собой многих, не успевших "поймать момент", главное, что опять посвюду начали открывать и возводить церкви, а всех собак вешать на "красных".
Любая революция в момент ее свершения - это катастрофа, это гибель людей, это страшно. Но, коль скоро она произошла, нужно смотреть и на ее результат, и уже по нему оценивать ее значение. В ялтинском краеведческом музее есть фотография, которая для меня явилась своеобразным символом перемен, произошедших тогда в стране. На морском берегу на фоне роскошной растительности и красивых зданий делают зарядку первые маленькие пациенты открывшихся в бывших царских лечебницах первых советских санаториев. Грязноватые рубашонки, тощие ноги и шеи, остриженные головы - 1921 год. Некрасивые, "беспородные" лица, но такие счастливые. До революции у них был минимальный шанс попасть на лечение, увидеть это море, эти пальмы, пожить хотя бы одну смену более-менее сытой жизнью. Мне эта неказистая картинка милее, чем снимки белоснежных барышень с зонтиками на фоне семейных особняков.