(no subject)
Итак, всё прекрасненько определилось: будущее больше не скрывает от меня своих тайн.
Когда на улицах Путинграда закончатся свет и прохожие, а фасады домов на Невском затянут баннерами с портретом Того, Кого Нельзя Называть Приличными Словами, мы совсем отобьёмся от рук. Я вскипячу в кастрюльке снега с репой на ужин, муж поймает на старенькой магнитоле «Тошиба» запрещённые биржевые новости с воли и мы - Эх! - решим прогулять традиционную еженедельную порку «пятиколнонников» на Сенной.
Счастливо переглядываясь, в два приёма раскурочим в гостиной 3D-камин и выковыряем из пластиковых поленьев горсточку последних семейных ценностей: чуть брюлликов, фамильную брошь с сомнительным камнем и наградную серебряную ложку - всё, что не успели поменять на махорку и талоны на горячую воду. Сын понимающе кивнёт и накинет дедушкин хипстерский полушубок, кот тревожно мявкнет из картонной коробки за моей спиной. Все в сборе, айда!
Погожей ноябрьской ночью спасительный плот из бутылок «Святой Путинской Воды» отчалит от дамбы. Уворачиваясь от свинца и кольев православных патрулей, мы усердно погребём мусорными совками к финским берегам. «На совках из Совка!», - задорно прошепчет мне муж, попыхивая замятой «самокруткой», а я прижму к впалой груди узелок с томиком Дм.Быкова. Под ветошью оренбургского платка остро кольнёт свежее воспитательное клеймо «жидобандеровка - позор России».
Вот и земля! Финские пограничники неторопливо обобьют с нас изморозь и поднесут по стопке водки «Финляндия» всем, включая кота. В стандартном пакете российского беженца вместе со свежими паспортами мы найдём упаковку благородно плесневелого сыра, марципан и немного репы (ну, просто для пищевого равновесия).
Огромный гей-пиндосский мир зла раскинется перед нашими измученными процветанием лицами. Мы дружно возьмёмся за руки (и лапы) и зашагаем в новую бездуховную жизнь. Такой вот бесславный конец, ага :-)
Когда на улицах Путинграда закончатся свет и прохожие, а фасады домов на Невском затянут баннерами с портретом Того, Кого Нельзя Называть Приличными Словами, мы совсем отобьёмся от рук. Я вскипячу в кастрюльке снега с репой на ужин, муж поймает на старенькой магнитоле «Тошиба» запрещённые биржевые новости с воли и мы - Эх! - решим прогулять традиционную еженедельную порку «пятиколнонников» на Сенной.
Счастливо переглядываясь, в два приёма раскурочим в гостиной 3D-камин и выковыряем из пластиковых поленьев горсточку последних семейных ценностей: чуть брюлликов, фамильную брошь с сомнительным камнем и наградную серебряную ложку - всё, что не успели поменять на махорку и талоны на горячую воду. Сын понимающе кивнёт и накинет дедушкин хипстерский полушубок, кот тревожно мявкнет из картонной коробки за моей спиной. Все в сборе, айда!
Погожей ноябрьской ночью спасительный плот из бутылок «Святой Путинской Воды» отчалит от дамбы. Уворачиваясь от свинца и кольев православных патрулей, мы усердно погребём мусорными совками к финским берегам. «На совках из Совка!», - задорно прошепчет мне муж, попыхивая замятой «самокруткой», а я прижму к впалой груди узелок с томиком Дм.Быкова. Под ветошью оренбургского платка остро кольнёт свежее воспитательное клеймо «жидобандеровка - позор России».
Вот и земля! Финские пограничники неторопливо обобьют с нас изморозь и поднесут по стопке водки «Финляндия» всем, включая кота. В стандартном пакете российского беженца вместе со свежими паспортами мы найдём упаковку благородно плесневелого сыра, марципан и немного репы (ну, просто для пищевого равновесия).
Огромный гей-пиндосский мир зла раскинется перед нашими измученными процветанием лицами. Мы дружно возьмёмся за руки (и лапы) и зашагаем в новую бездуховную жизнь. Такой вот бесславный конец, ага :-)