~~~ Василий Васильевич Гельмерсен ~ «Слыхали ль вы…»
Click to viewhttps://youtu.be/N_piA0ZsXbU
...Актер Вацлав Янович Дворжецкий, встретившийся с Гельмерсеном в Медвежьей Горе в 1933 году, вспоминая о круге заключенных - философах, литераторах, художниках, сотрудниках лагерной газеты «Перековка», пишет: «В бараке для актеров помещалось до ста человек... Среди них были исключительно интересные люди... Особенно запомнился художник Гельмерсен Василий Васильевич - бывший библиотекарь царя, маленький, худенький старичок лет 90, всегда улыбающийся, приветливый, остроумный, энергичный. Он когда-то был почетным членом разных заграничных академий, магистр, доктор-филолог, свободно владел многими иностранными языками, потрясающе знал историю всех времен и народов, мог часами наизусть цитировать главы из Библии, декламировал Державина, Пушкина, Блока…».
Молодому тогда актеру 66-летний Гельмерсен запомнился 90-летним стариком.
Не был Гельмерсен ни «доктором-филологом», ни даже «магистром» и не состоял членом заграничных академий. Но обаяние его личности, обширность его познаний сделали свое дело - мемуарист сам производит его в доктора наук и почетные члены иностранных академий. Но главное, что Дворжецкому врезалось в память, - это то, как Гельмерсен «вырезал ножницами из черной бумаги стилизованные силуэты из «Евгения Онегина»: Татьяна, Ольга, Ленский… С закрытыми глазами!»
Василий Васильевич Гельмерсен, автор иллюстраций к «Евгению Онегину», родился в Петербурге 23 августа 1873 года. Он представитель старинного дворянского рода прибалтийского происхождения. Его предок Пауль Гельмерсен в начале XVII века выехал из Брауншвейга в Лифляндию, поселившись в Риге.
В.В.Гельмерсен закончил гимназию при лютеранской церкви Св. Анны и юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В 1899 году он определился в канцелярию министерства двора, где служил помощником бухгалтера, а затем бухгалтером в отделе контроля.
В 1908 году он уже контролер, надворный советник и камер-юнкер двора. Интересно, что человек, именем которого стали называть то искусство, к которому с детства, не выпуская ножниц из рук, пристрастился Гельмерсен, - маркиз Этьен де Силуэтт, - также служил контролером, правда, генеральным, при дворе герцога Филиппа Орлеанского.
Скучная служба сменилась для Гельмерсена интересной в 1914 году, когда он был назначен старшим помощником заведующего Собственной библиотекой Его Величества, то есть Эрмитажной. К этому времени Гельмерсен был уже известен в художественных кругах столицы - его силуэты экспонировались на выставках Академии художеств, «Мира искусства».
Гельмерсен иллюстрировал «Войну и мир» Л.Н. Толстого, «Мертвые души» Гоголя, «Героя нашего времени» Лермонтова, но особое место в его творчестве занимали произведения Пушкина, и, прежде всего, «Евгений Онегин». В жанре силуэта Гельмерсен выполнял и экслибрисы, которые также экспонировались на отечественных выставках, например на выставке «Художественный экслибрис. 1917-1927», прошедшей в 1928 году в залах Государственной публичной библиотеки в Ленинграде. В том же году его работы попали и на Международную выставку экслибриса в Лос-Анжелес.
У истоков русского силуэтного искусства стоял граф Федор Петрович Толстой, которого Пушкин мечтал увидеть иллюстратором «Евгения Онегина», но этого не произошло. Пройдет сто лет, и, наконец, появится иллюстратор пушкинского романа, который, как представляется, вполне бы удовлетворил его автора.
Но сам Гельмерсен при жизни увидел напечатанной только одну им исполненную иллюстрацию - «Ленский представляет Лариным Онегина», - опубликованную в третьем томе брокгаузовского собрания сочинений Пушкина в 1909 году. Шестифигурная композиция включает в себя изображения стоящих слева направо Онегина, Ленского, Прасковьи Лариной, Ольги, няни Филипьевны и Татьяны. Все они легко узнаваемы, потому что именно такими их представил Пушкин.
Их словесные портреты тактично, со вкусом и любовью переведены художником в зрительный ряд. Гельмерсен как будто следует за Пушкиным буквально, не привнося в силуэты ничего от себя, кроме своего искусства, которым нельзя не восхищаться. Выделявшаяся на фоне слабых, а порою и просто пошлых иллюстраций других авторов, помещенных в брокгаузовском издании «Евгения Онегина», работа Гельмерсена стала настоящим его украшением и не могла не привлечь к себе внимания самых искушенных ценителей пушкинского творчества.
Первым, кто обратил пристальное внимание на онегинские силуэты Гельмерсена, стал выдающийся пушкинист Николай Осипович Лернер. Он участвовал в комментировании брокгаузовского Пушкина и, скорее всего, именно он и предложил редактору С.А. Венгерову включить в издание иллюстрацию Гельмерсена. Вскоре у Лернера родилась идея отдельного издания пушкинского романа с иллюстрациями Гельмерсена. Художник передал уже существовавшие работы Лернеру и даже по просьбе ученого исполнил ряд новых. Изданию помешала грянувшая война, а затем и революция. Так что для современников Гельмерсен остался автором только одной чудесной иллюстрации к «Онегину».
1917 год Гельмерсен встретил все так же камер-юнкером и старшим помощником заведующего собственной библиотекой Николая II, но уже в чине коллежского советника, равного полковнику по петровской «Табели о рангах». Этого было вполне достаточно, чтобы предположить исход жизни Гельмерсена, не пожелавшего эмигрировать.
В Эрмитажной библиотеке Гельмерсен проработал до 1921 года, когда вынужден был стать сотрудником сметно-финансового подотдела Петроградского губземуправления, вернувшись, таким образом, к бухгалтерским занятиям. Ему повезло - Академия художеств отметила его заслуги художника, и в 1923 году он был назначен научным сотрудником Русского музея. Еще в 1920 году Э. Голлербах, для которого Гельмерсен выполнил экслибрис, обратил внимание на его иллюстрации к «Онегину», напечатав о них очерк в газете «Жизнь искусства» под рубрикой «По мастерским художников» (мастерской Гельмерсена была его квартира под № 24 на Моховой улице, дом 39).
В Русском музее Гельмерсен прослужил недолго - уже в 1925 году его пригласили на должность помощника управляющего делами Академии наук. На этот раз пригодилось его великолепное владение шестью европейскими языками. В обязанности Гельмерсена входила переписка с заграницей и общение с иностранными учеными, гостями Академии наук. Н.О. Лернер все еще не терял надежды на издание «Евгения Онегина» с иллюстрациями Гельмерсена, однако на этот раз подготовку издания прервали репрессии в отношении Академии наук, коснувшиеся в полной мере и художника.
Летом 1929 года при проверке Академии так называемой «комиссией Фигнатера» Гельмерсен был «вычищен» из нее по первой категории, то есть без права на поступление в любое государственное учреждение и даже на получение паспорта. А через полгода, 12 января 1930 года, он был арестован по делу «Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России». Приговор Гельмерсену вынесли 10 мая 1931 года - он был осужден на десять лет лагерей. Срок отбывал на Соловках и в Медвежьей Горе (Белбалтлаг). Сохранились воспоминания о встречах с Гельмерсеном в Медвежьей Горе, в том числе художника В.А. Свитальского, которого он приобщил к искусству силуэта. Свитальский в лагере исполнил силуэтный портрет своего учителя. Это единственное известное нам изображение Гельмерсена. С ножницами в руках и листом бумаги, с очками, поднятыми на лоб, - таким, за любимым делом, он оказался запечатленным для потомства.
В лагерях художник читал своим собратьям по судьбе отрывки из «Евгения Онегина», которого знал наизусть, и раздаривал им силуэты к пушкинскому роману, которые постоянно вырезал.
Актер Вацлав Янович Дворжецкий, встретившийся с Гельмерсеном в Медвежьей Горе в 1933 году, вспоминая о круге заключенных - философах, литераторах, художниках, сотрудниках лагерной газеты «Перековка», пишет: «Особенно запомнился художник Гельмерсен Василий Васильевич - бывший библиотекарь царя, маленький, худенький старичок лет 90, всегда улыбающийся, приветливый, остроумный, энергичный. Он когда-то был почетным членом разных заграничных академий, магистр, доктор-филолог, свободно владел многими иностранными языками, потрясающе знал историю всех времен и народов, мог часами наизусть цитировать главы из Библии, декламировал Державина, Пушкина, Блока…».
Молодому тогда актеру 66-летний Гельмерсен запомнился 90-летним стариком. Не был Гельмерсен ни «доктором-филологом», ни даже «магистром» и не состоял членом заграничных академий. Но обаяние его личности, обширность его познаний сделали свое дело - мемуарист сам производит его в доктора наук и почетные члены иностранных академий. Но главное, что Дворжецкому врезалось в память, - это то, как Гельмерсен «вырезал ножницами из черной бумаги стилизованные силуэты из «Евгения Онегина»: Татьяна, Ольга, Ленский… С закрытыми глазами!»
В.Я. Дворжецкий «Пути больших этапов: записки актера».
Какие-то из силуэтов Гельмерсена, расходившиеся по рукам, впоследствии, выйдя за пределы лагерей, дошли до нашего времени. Однако основной корпус иллюстраций сохранил Н.О. Лернер, вдова которого в 1934 году, сразу же после смерти мужа, передала директору Государственного Литературного музея В.Д. Бонч-Бруевичу сто два силуэта Гельмерсена к «Евгению Онегину». В 1937 году часть их экспонировалась на Всесоюзной Пушкинской выставке, приуроченной к 100-летию со дня смерти поэта. В очередной раз они обратили на себя внимание общественности. В силуэтах Гельмерсена пленяло прежде всего то, как бережно относится художник к тексту Пушкина, насколько адекватно ему удается передать пушкинские образы. Знаменитый исследователь рисунков Пушкина А. Эфрос, посетивший выставку 1937 года, вскоре написал статью «Силуэты В. Гельмерсена», которая тогда не смогла увидеть свет.
В это время автор иллюстраций, по-прежнему содержавшийся в лагере, был вторично осужден и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 20 ноября (или 9 декабря?) 1937 года. Реабилитировали Гельмерсена только 29 апреля 1989 года.
http://pushkin.ellink.ru/museum/exh/exh12/exh259.asp
Свитальский -- единственный портрет Гельмерсена
