~~~ Девочка подумала, что если придется погибнуть, то лучше умереть как художник, за работой...
Елена Оскаровна Марттила родилась в Петрограде в 1923 году.
21 июня сорок первого года у Леночки был выпускной бал по случаю окончания школы. Торжественные речи, напутствия учителей, дружеские шаржи Елены на педагогов, шампанское в первый раз…
…Из трагического поколения выпускников ленинградских школ живыми остались единицы - всего четыре процента.
На фронте погибли все мальчики из Елениного класса, кроме одного. Многих одноклассниц убил лютый голод и промозглый холод застывших улиц и промерзших квартир...
Из книги С.В.Магаевой «На краю жизни», посвященную замечательной художнице.
...Им было все лишь по семнадцать-восемнадцать лет, но они сознательно шли навстречу своей гибели, защищая умирающий город.
Низко склоняю голову перед Еленой Оскаровной и перед ее убитыми и живыми одноклассниками, в 1941 году окончившими ту же 12-ю школу на 13-й линии Васильевского острова, которую окончила и я девять лет спустя. Младшие блокадники обязаны им жизнью. Между тем мы - одно поколение. Сверстники Елены Оскаровны ненамного старше нас, но эта «малость» превратилась в трагедию.
В своих записках взрослая Елена, Елена Оскаровна, вспоминает, что в феврале сорок второго, придя домой поздним вечером, она почувствовала, как исчезают последние силы, и осознала, что если она уступит предсмертному бессилию и ляжет в постель, ей не дожить до утра: мертвый сон одолеет ее и она не сможет проснуться. Стало обидно, что приходится умирать не в бою, приближая Победу.
С содроганием читаешь эти скорбные строки. Но произошло то, что можно назвать чудом: Елена так разгневалась на фашистов, что решила противостоять смерти до последней капельки жизни. Святое чувство гнева.
Девочка подумала, что если придется погибнуть, то лучше умереть как художник, за работой. Она успокоилась, взяла лист бумаги, приблизила зеркало и… стала писать автопортрет (иной натуры не было).
Тускло мерцала коптилка. Вначале Елена с трудом водила кистью, но потом увлеклась работой, забыла свои тревоги и не заметила, как прошла роковая ночь. Слабый свет пробивался в щель маскировочной шторы. Ночь нехотя уступала утру, и Елена вдруг осознала, что победила в жестоком поединке со смертью. Победила свою смерть!
На портрете - серое, пергаментное лицо умирающей, не то девочки, не то старушки. Призрачные тени покрывают лицо. Полуопущенные веки, скорбные складки у носа и губ. Девочка-тень, девочка-призрак… Елена Оскаровна, как вы смогли пережить свою смерть? Подвиг Жизни на самом ее краю доступен немногим. Елена смогла его совершить, гигантским волевым усилием подчинив умирающее тело неукротимому желанию жить…
*****
«Съезжаем на лед - а это сплошная вода-река, и машина по борт уходит в нее. Водитель большой, надежный, суровый. Обе дверцы кабины настежь. Грузовик «плывет», как катер, вода у бортов гребнем идет. В воде же стоят регулировщики…
По дороге много машин полузатонувших или заглохших. Люди с них бредут в воде чуть ли не по грудь. Тут же обстрел. И снег валит сырой, густой и крупный. Ни зги ни впереди, ни вокруг. Фары зажгли. Сигнальные огни. Но заблудиться и так невозможно - река ведет.
Все молчат, дети тоже. Ревут моторы, и бушует вода. Кое-где взрывы. Ну, летчикам-то ни зги не видно, промахнутся. Никогда: ни до, ни после - не переживала я такого страха. Мне кажется, я не дышала всю дорогу и впервые в жизни молилась Богу».
*****
Возвращаясь домой после изнурительной работы, Елена по свежей памяти писала лица блокадников, встреченных на пустынных улицах, у развалин, в госпитале, в бомбоубежище. Можно думать, что она хотела оставить лица блокадников в людской памяти как обвинение фашизму. Женщины, подростки, солдаты. Изнуренные голодом лица с нечеткими, расплывшимися чертами.
Однажды Елене пришлось испытать тяжелое потрясение. В комнату, где жила ее семья, попал артиллерийский снаряд. В квартире оставалась мама. Возвращаясь домой, Елена увидела пробоину в стене. У нее подкосились ноги, сознание помутилось. Соседка помогла ей прийти в себя, сообщила, что мама чудом осталась жива…
Стекла выбиты, столешница разбита в щепу. Мама лежала на полу без сознания. Тогда никто не знал, что последствия контузии останутся с Диной Васильевной навсегда и омрачает ее жизнь и будущее ее дочери.
После разрушения квартиры семья Марттила переселилась в десятиметровую каморку, в которой оказалось девять человек. И в таких условиях блокадники поддерживали друг друга, помогая выжить. Это было нормой блокадной жизни.
Зимой сорок второго Елена узнала, что такое лютая боль. Взрывная волна отбросила девочку на груду кирпичей. Удар огромной силы пришелся по позвоночнику. От боли она потеряла сознание. Этот блокадный след навсегда остался с нею и часто проявляется нестерпимой болью, не давая усталой памяти отдохнуть от блокады.
21 июня сорок первого года у Леночки был выпускной бал по случаю окончания школы. Торжественные речи, напутствия учителей, дружеские шаржи Елены на педагогов, шампанское в первый раз…
…Из трагического поколения выпускников ленинградских школ живыми остались единицы - всего четыре процента.
На фронте погибли все мальчики из Елениного класса, кроме одного. Многих одноклассниц убил лютый голод и промозглый холод застывших улиц и промерзших квартир...
Из книги С.В.Магаевой «На краю жизни», посвященную замечательной художнице.
...Им было все лишь по семнадцать-восемнадцать лет, но они сознательно шли навстречу своей гибели, защищая умирающий город.
Низко склоняю голову перед Еленой Оскаровной и перед ее убитыми и живыми одноклассниками, в 1941 году окончившими ту же 12-ю школу на 13-й линии Васильевского острова, которую окончила и я девять лет спустя. Младшие блокадники обязаны им жизнью. Между тем мы - одно поколение. Сверстники Елены Оскаровны ненамного старше нас, но эта «малость» превратилась в трагедию.
В своих записках взрослая Елена, Елена Оскаровна, вспоминает, что в феврале сорок второго, придя домой поздним вечером, она почувствовала, как исчезают последние силы, и осознала, что если она уступит предсмертному бессилию и ляжет в постель, ей не дожить до утра: мертвый сон одолеет ее и она не сможет проснуться. Стало обидно, что приходится умирать не в бою, приближая Победу.
С содроганием читаешь эти скорбные строки. Но произошло то, что можно назвать чудом: Елена так разгневалась на фашистов, что решила противостоять смерти до последней капельки жизни. Святое чувство гнева.
Девочка подумала, что если придется погибнуть, то лучше умереть как художник, за работой. Она успокоилась, взяла лист бумаги, приблизила зеркало и… стала писать автопортрет (иной натуры не было).
Тускло мерцала коптилка. Вначале Елена с трудом водила кистью, но потом увлеклась работой, забыла свои тревоги и не заметила, как прошла роковая ночь. Слабый свет пробивался в щель маскировочной шторы. Ночь нехотя уступала утру, и Елена вдруг осознала, что победила в жестоком поединке со смертью. Победила свою смерть!
На портрете - серое, пергаментное лицо умирающей, не то девочки, не то старушки. Призрачные тени покрывают лицо. Полуопущенные веки, скорбные складки у носа и губ. Девочка-тень, девочка-призрак… Елена Оскаровна, как вы смогли пережить свою смерть? Подвиг Жизни на самом ее краю доступен немногим. Елена смогла его совершить, гигантским волевым усилием подчинив умирающее тело неукротимому желанию жить…
*****
«Съезжаем на лед - а это сплошная вода-река, и машина по борт уходит в нее. Водитель большой, надежный, суровый. Обе дверцы кабины настежь. Грузовик «плывет», как катер, вода у бортов гребнем идет. В воде же стоят регулировщики…
По дороге много машин полузатонувших или заглохших. Люди с них бредут в воде чуть ли не по грудь. Тут же обстрел. И снег валит сырой, густой и крупный. Ни зги ни впереди, ни вокруг. Фары зажгли. Сигнальные огни. Но заблудиться и так невозможно - река ведет.
Все молчат, дети тоже. Ревут моторы, и бушует вода. Кое-где взрывы. Ну, летчикам-то ни зги не видно, промахнутся. Никогда: ни до, ни после - не переживала я такого страха. Мне кажется, я не дышала всю дорогу и впервые в жизни молилась Богу».
*****
Возвращаясь домой после изнурительной работы, Елена по свежей памяти писала лица блокадников, встреченных на пустынных улицах, у развалин, в госпитале, в бомбоубежище. Можно думать, что она хотела оставить лица блокадников в людской памяти как обвинение фашизму. Женщины, подростки, солдаты. Изнуренные голодом лица с нечеткими, расплывшимися чертами.
Однажды Елене пришлось испытать тяжелое потрясение. В комнату, где жила ее семья, попал артиллерийский снаряд. В квартире оставалась мама. Возвращаясь домой, Елена увидела пробоину в стене. У нее подкосились ноги, сознание помутилось. Соседка помогла ей прийти в себя, сообщила, что мама чудом осталась жива…
Стекла выбиты, столешница разбита в щепу. Мама лежала на полу без сознания. Тогда никто не знал, что последствия контузии останутся с Диной Васильевной навсегда и омрачает ее жизнь и будущее ее дочери.
После разрушения квартиры семья Марттила переселилась в десятиметровую каморку, в которой оказалось девять человек. И в таких условиях блокадники поддерживали друг друга, помогая выжить. Это было нормой блокадной жизни.
Зимой сорок второго Елена узнала, что такое лютая боль. Взрывная волна отбросила девочку на груду кирпичей. Удар огромной силы пришелся по позвоночнику. От боли она потеряла сознание. Этот блокадный след навсегда остался с нею и часто проявляется нестерпимой болью, не давая усталой памяти отдохнуть от блокады.