Я хорошо помню, что в то время в моём окружении никакого антисемитизма не ощущалось
В суворовском училище из 25 ребят-однокласников было три еврея. От всех они отличались только тем, что был обрезаны. Это было видно в бане, но никогда не обсуждалось. А в остальном они были такие как все. И вместе со всеми смеялись над еврейскими анекдотами.
В военной академии в моей группе из 28 человек евреев было двое. С одним из них, Женей, я дружил; он был евреем по отцу, а мать его была какая-то азиатка из Читы. (Вот мой рассказ о забавном случае с Женей: http://silent-hussar.livejournal.com/119991.html .)
Потом мы с ним крепко рассорились на 4-м курсе. Да так, что более двух лет даже не разговаривали. Никакого отношения к его еврейству это не имело. Академию мы окончили в 1969. Затем, уже во время службы лейтенантами (мы были в одной в/ч) он вдруг попросил меня возобновить дружбу. Тогда Женя только что узнал об измене своей жены и сильно нуждался в общении. Несмотря на то, что в этой в/ч служили аж шестеро наших одногруппников, он обратился ко мне.
Через несколько лет (где-то в 1973) мой друг-недруг Женя приехал поступать на учёбу в адьюнктуру в академию. Это был социальный лифт. В его поступлении мы, трое его однокашников, которые тогда служили в академии, не сомневались, потому что академию он окончил с золотой медалью (ср. балл 5.00). Все вступительные экзамены он сдал тоже на отлично.
Затем Женя вернулся в свою в/ч и стал ждать вызова на учёбу. Вместо вызова ему прислали сообщение, что в адъюнктуре сокращено число мест и поэтому он не зачислен. Мои попытки узнать причину через знакомого офицера отдела кадров успеха не имели. Тем временем Женя женился на москвичке с очень еврейской фамилией.
И лишь через несколько лет я узнал, что Жене отказали только потому, что у него еврейская фамилия (хотя внешне был похож на бурята). Тогда мне исполнилось 30 и я уже стал соображать, что к чему. И тем не менее, в случае с Женей я считал, что это была большая несправедливость. Как бывший суворовец, он был плоть от плоти советской системы. Но родное государство закрыло ему дорогу вверх лишь из-за того, что его отец, который оставил семью, когда Женя ещё был маленьким ребёнком, был евреем (директором крупного универмага в Москве). А после срыва поступления на учёбу в адъюнктуру при наличии жены с московской жилплощадью это еврейство не позволяло ему надеяться на перевод по службе из глухомани в Москву, где в нескольких военных организациях требовались талантливые военные инженеры вроде Жени.
Женя умер примерно в 1975 от рака грудной железы. Оказывается, и мужчин бывает рак такого рода.
В военной академии в моей группе из 28 человек евреев было двое. С одним из них, Женей, я дружил; он был евреем по отцу, а мать его была какая-то азиатка из Читы. (Вот мой рассказ о забавном случае с Женей: http://silent-hussar.livejournal.com/119991.html .)
Потом мы с ним крепко рассорились на 4-м курсе. Да так, что более двух лет даже не разговаривали. Никакого отношения к его еврейству это не имело. Академию мы окончили в 1969. Затем, уже во время службы лейтенантами (мы были в одной в/ч) он вдруг попросил меня возобновить дружбу. Тогда Женя только что узнал об измене своей жены и сильно нуждался в общении. Несмотря на то, что в этой в/ч служили аж шестеро наших одногруппников, он обратился ко мне.
Через несколько лет (где-то в 1973) мой друг-недруг Женя приехал поступать на учёбу в адьюнктуру в академию. Это был социальный лифт. В его поступлении мы, трое его однокашников, которые тогда служили в академии, не сомневались, потому что академию он окончил с золотой медалью (ср. балл 5.00). Все вступительные экзамены он сдал тоже на отлично.
Затем Женя вернулся в свою в/ч и стал ждать вызова на учёбу. Вместо вызова ему прислали сообщение, что в адъюнктуре сокращено число мест и поэтому он не зачислен. Мои попытки узнать причину через знакомого офицера отдела кадров успеха не имели. Тем временем Женя женился на москвичке с очень еврейской фамилией.
И лишь через несколько лет я узнал, что Жене отказали только потому, что у него еврейская фамилия (хотя внешне был похож на бурята). Тогда мне исполнилось 30 и я уже стал соображать, что к чему. И тем не менее, в случае с Женей я считал, что это была большая несправедливость. Как бывший суворовец, он был плоть от плоти советской системы. Но родное государство закрыло ему дорогу вверх лишь из-за того, что его отец, который оставил семью, когда Женя ещё был маленьким ребёнком, был евреем (директором крупного универмага в Москве). А после срыва поступления на учёбу в адъюнктуру при наличии жены с московской жилплощадью это еврейство не позволяло ему надеяться на перевод по службе из глухомани в Москву, где в нескольких военных организациях требовались талантливые военные инженеры вроде Жени.
Женя умер примерно в 1975 от рака грудной железы. Оказывается, и мужчин бывает рак такого рода.