Как я в американском университете категории IIB до пенсии работал
Я работал в этом вузе с 2006 по 2013 год на постоянной основе, а затем, по завершению контракта, понемногу подрабатывал почасовиком ещё три семестра, чтобы накопить 10-летний стаж для американской федеральной трудовой пенсии Social Security. Мне её назначили в конце 2015 года в размере $960 -- с учётом вычета $90, т.е. половины получаемой мною небольшой канадской федеральной трудовой пенсии CPP за 7 лет работы в Канаде. Таковы правила, установленные соглашением между США и Канадой. В Штатах трудовые пенсии выше, чем в Канаде, но зато канадцы после 65 лет дополнительно получают холявную социальную пенсию OAS, которой в Штатах нет. Когда я вернусь в Канаду, то тоже смогу получать OAS, хотя и не в полном размере. Если бы я оставался в Канаде, работая профессором, то заработал бы суммарную пенсию раза в полтора меньше. Так уж получилось, что из-за закрытия своей должности в Канаде я ничего не потерял в заработке и ещё был вознаграждён повышенной пенсией. Это было везение, а не результат планирования.
После переезда из Ванкувера в Оклахому место для строительства нашего дома мы специально выбрали неподалёку от университетского кампуса: 2300 метров от дверей до дверей, или 8 минут езды на велосипеде. При подъезде к кампусу приходилось преодолевать неприятный подъём высотой с 10-этажный дом; я к этому относился как к приёму горького лекарства от инфаркта.
Дом наш расположен в удобном, живописном месте, среди пекановой (ореховой) рощи. Участок просторный -- 22 сотки. На заднем дворе нашлось место для бадминтонной площадки и могут поместиться ещё три таких.
Летом всё вглядит красиво, но в период с начала ноября по конец марта вся трава приобретала серо-бежевый цвет, листья с дереьев опадали и образовывали на земле бурый покров. Эта серо-бурая картина у меня вызывала депрессию. Более 70 дней летом там стояла температура выше 32 градусов. Что меня тоже доставало. Но пару раз за зиму выпадало до 40 см снега. На фото виден сугроб на входе моего дома в середине января. Если его немедленно не убрать, то через двое суток он превратился бы в ледяную глыбу и приходилось орудовать ломом или ждать конца марта, когда он растает полностью. Поскольку у дома было три входных двери, на этот сугроб можно было наплевать.
Второй снимок был сделан 1 декабря. Это даёт представление о диапазоне погодных аномалий. Я лишь не написал про торнадо, которые в период май-июль регулярно пересекали наш регион с Юго-Запада на Северо-Восток и порой проходили на расстоянии 20-30 км мимо нашего дома. Но Бог нас миловал.
Близость к месту работы избавила от нужды покупать для себя отдельный автомобиль. Вторая машина была приобретена для нашей повзрослевшей дочери. Она же эту машину и разбила. Не сразу, а с третьей попытки -- до полного списания в хлам, но не совсем вдребезги и к счастью для дочери и окружающих в той аварии никто не пострадал, кроме нашего бюджета. Но несильно -- благодаря страховке. Близость к месту работы долгое время, пока жил в Харькове, для меня было неосуществимой мечтой. На закате карьеры эта мечта сбылась. Точнее - я её осуществил.
Иногда я ходил на работу пешком, когда погода не позволяла ехать на велосипеде из-за снега или сильного дождя. С учётом того, что при этом я срезал петлю в конце своего маршрута и шёл по дамбе, ограничивающей с Юга пруд (с белыми лебедями) возле моего офиса, от дверей до дверей я шагал не более 25 минут. Что было полезно для здоровья и не съедало много времени. Ни моя жена, ни дочь не желали ходить пешком на кампус или ездить на велосипеде, считая, что это не по-американски. Видимо, они были правы, потому что когда сейчас я езжу на велосипеде по своему ежедневному 20-км тренировочному маршруту, меня обгавкивают 10-12 собак -- очевидно, принимая это за демонстративный антиамериканизм.
Категория моего вуза IIB означает, что он имеет академические программы в основном на уровне бакалавра (о категориях университетов я писал в отдельной заметке). Программ выше этого уровня не было вообще, но всё равно его величали "университетом" (точнее -- regional university). Из полутора десятка вузов, называемых в штате Оклахома университетами, я бы поставил его на 12 месте. То есть вуз был маргинальным, но находился не на самом дне. Зарплаты в нём были довольно низкими, но в отличие от других вузов, мой работодатель делал необычно большие взносы сразу в два накопительных пенсионных фонда. Поэтому только из этих фондов за семь лет работы сейчас я получаю дополнительную пенсию $1550 в месяц (всего у меня семь пенсий, чему я очень рад -- это гарантированный доход на уровне среднего работающего американца).
Когда мой контракт в Ванкувере приближался к концу, я стал искать работу в университетах по всему миру, но прежде всего в США и Канаде. (И после переезда в Оклахому я продолжал этот поиск, будучи недоволен своим скучным оклахомским существованием.) Должностей, на которые я мог бы претендовать по формальным требованиям, было не очень много - до 30 штук в год; многие находились в регионах, где я бы не хотел жить, поэтому выбор был сильно ограничен. Причины, из-за которых я не хотел бы туда переезжать, были разные. Основные - дороговизна (как, например, в Калифорнии и Массачузетсе) и плохой или непривычный для меня климат. Канадский город Ошава (60 км на Восток от Торонто), где я побывал на интервью в 2005 и 2006 году, кроме гадкого климата, мне не понравился ещё тем, что это место находится посередине между двумя крупными атомными электростанциями. Дешёвая электроэнергия навряд ли могла компенсировать мои печальные ассоциации с Чернобылем.
При приёме на работу в ранге Associate Professor в 2006 году мне назначили зарплату в полтора раза выше, чем в этом вузе платили полному профессору. И ещё моей жене по моей просьбе дали работу преподавателя-почасовика (Adjunct), а нашу дочь освободили от платы за обучение в этом вузе. Что мне тоже грело душу, так как моя зарплата оказалась вполне на уровне Associate Professor в приличных университетах и чуть выше, чем я имел в Канаде. При этом в Оклахоме стоимость жизни оказалась ниже, чем в Ванкувере. На большее с моим более чем странным для Америки бэкграундом трудно было рассчитывать. Через год работы на птичьих правах моя жена стала преподавать в этом вузе на постоянной основе и сейчас она трудится в ранге Assistant Professor. Поэтому студенты её величают "профессор" (как принято в Америке), хотя её должность соответствует рангу доцента, который она имела на Украине. Она горда своим нынешним положением и тоже заработает неплохую дополнительную пенсию.
Работая в этом говённеньком университете, я не успевал приходить в себя от частого отдыха. Нечто вроде: "Мёртвый час. Тихий час. Отдых после сна" -- из мультфильма "Спортландия" (видео внизу, см. после т=8:00). Гнилое болото, тихое и спокойное. Никто ни к чему новому не стремился и ничего не хотел менять к лучшему. В отличие от бизнесов и правительственных организаций, на любой праздник университет закрывался на один день раньше, чтобы студенты успевали уехать к своим родителям. Иначе всё равно бы они разбежались. Это хорошая иллюстрация того, что правила и законы должны отражать действительность. Впрочем, мне (как и всем моим коллегам) этот подход очень нравился. Хотя иногда я вспоминал о том, что всё-таки надо как-то заботиться о качестве обучения своих балбесов. Но не слишком сильно переживал по этому поводу.
Расслабон на моей работе был не только в праздники, но и в будни. Выполняя до 3/4 своей учебной нагрузки в онлайне (всего 4 класса в семестр по три академических часа в неделю при среднем размере класса 12-15 студентов) сидя с кружкой пива в руках перед компьютером, я раздавал в онлайновом приложении пинки нерадивым студентам. Благодаря правильной организации процесса, мои студенты учились сами и друг у друга, мало доставляя забот мне самому. Впрочем, наладить это удалось не сразу, а по мере накопления опыта. В первые три года я получал замечания от декана, которому на меня нередко жаловались наиболее тупые студенты. Потом жалобы прекратились, хотя я стал прилагать меньше усилий на работе. Я научился заставлять студентов учиться самостоятельно и даже получать от этого удовлетворение. Это называется Active Learning. Не помню, чтобы в СССР этот принцип использовался на практике и, быть может, он даже вообще не был известен и теоретикам советской высшей школы.
Когда я в поте лица (от выпитого пива) обучал своих студентов, меня особенно заботил перерыв на День Благодарения (Thanksgiving) буквально за неделю до окончания осеннего семестра, когда все студенты вроде бы должны стоять раком, из последних сил карабкаясь к оценке хотя бы "удовлетворительно". Вместо этого они получали 4-дневный "Отдых после сна" прямо накануне семестровых экзаменов. Соответственно расслаблялись и профессора -- вместе с вспомогательным персоналом. Довольны были ВСЕ (кроме тех, кого заботило качество обучения). Поскольку в Канаде этот праздник отмечают в октябре, такого расслабона там не бывает. В этом состоит одно из отличий канадской системы высшего образования.
Занятие наукой... В моём вузе это была имитация. Реально научная работа не требовалась. Но я был одним из трёх избранных профессоров (Endowed Chair), которым на науку отстёгивали $13,000 в год. Это особая стипендия, которую дают на конкурсной основе на три года. Чтобы её получить, надо с три короба довольно гладко соврать. Поскольку я соврал с шесть коробов, я получал стипендию два трёхлетних срока. Половину стипендии получал в виде дополнительной зарплаты и половину -- нет, не на что угодно (что меня сильно возмутило, когда я не смог нанять студента-ассистента). Эти деньги я мог потратить только на посещение научных конференций и покупку компьютерного оборудования. Поэтому каждые два года я покупал себе новый дорогой лэптоп (в том числе крутой Alienware 17"), а остальное тратил на поездки. Посетил несколько интересных мест (у организаторов конференций, особенно никудышных, хороший вкус). Среди них -- европейские Бремен, Нюрнберг, Лиссабон, Рим, Грац и несколько городов в США. Справедливости ради сообщу, что на каждую конференцию я обычно представлял по ДВА научных доклада. Хотя не был обязан вообще представлять что-либо, потому что никакого контроля не было.
Также в летнее время желающие преподаватели ездили на тренинги по германской технологии информационных систем SAP. За участие в четырёхдневном семинаре где-нибудь в Висконсине, Техасе, Калифорнии или Квебеке нам платили жирные командировочные и ещё по $1000 за то, что мы якобы использовали время своего летнего отпуска (хотя никто заявления об отпуске не подавал). Абсурд дошёл до того, что я съездил вместе со своей женой на тренинг в Чикаго и Милуоки в июне 2013 -- за один месяц до своего увольнения в связи с окончанием контракта. Холява, сэр. Моя жена продолжает работать и 1-2 раза в год ездит в аналогичные командировки, знакомясь с новинками от фирмы Майкрософт и обучающими компьютерными программами, поддерживающими освоение продуктов этой компании студентами. Также она тесно взаимодействует с компанией Гугл (возможно, вам знакомо это название), поскольку удалённый кампус, где трудится моя жена, находится рядом с огромным дата-центром Гугла. То есть находится на острие технического прогресса в области ИТ. С осени 2019 моя жена стала Endowed Chair, что означает дополнительные $1000 к её месячной зарплате без тех ограничений, которые были в моём случае.
Наша работа заканчивалась в первой декаде мая и возобновлялась во второй декаде августа. В промежутке (три месяца с хвостиком) полагался один месяц отпуска, но отпуск никак оформлять не требовалось и явка на работу тоже не была предусмотрена. То есть вполне законно было отдыхать три месяца с сохранением полной зарплаты. Те из преподавателей, кто хотел заработать лишние гроши, преподавали курсы в течение двухмесячного летнего семестра ($2000 за курс, максимум три курса). Из-за короткого семестра занятия проводились с удвоенной частотой. Поэтому три курса -- это было на пределе человеческих возможностей. Я считаю такую зарплату несправедливой; после выхода на пенсию в другом университете почасовиком я зарабатывал $7000 за каждый преподаваемый курс.
Я ни разу не марался чёрной, низкооплачиваемой работой, всё лето наслаждаясь "отдыхом после сна" и посещением научных конференций в Европе и тренингов в Штатах и Канаде. Считал это справедливой компенсацией накануне выхода на пенсию за мои моральные страдания, вызванные проигрышем СССР в Холодной войне.
В общем, на закате своей карьеры я хорошо отдыхал, выполняя работу преподавателя маргинального вуза. Но в исследовательских университетах действительно надо вкалывать. Потому что у научной работы не бывает конца кроме как до собственного изнеможения. По этой причине в исследовательских университетах зарплаты значительно выше. Но американцы мне платили столько же. Что меня вполне устраивало.
После переезда из Ванкувера в Оклахому место для строительства нашего дома мы специально выбрали неподалёку от университетского кампуса: 2300 метров от дверей до дверей, или 8 минут езды на велосипеде. При подъезде к кампусу приходилось преодолевать неприятный подъём высотой с 10-этажный дом; я к этому относился как к приёму горького лекарства от инфаркта.
Дом наш расположен в удобном, живописном месте, среди пекановой (ореховой) рощи. Участок просторный -- 22 сотки. На заднем дворе нашлось место для бадминтонной площадки и могут поместиться ещё три таких.
Летом всё вглядит красиво, но в период с начала ноября по конец марта вся трава приобретала серо-бежевый цвет, листья с дереьев опадали и образовывали на земле бурый покров. Эта серо-бурая картина у меня вызывала депрессию. Более 70 дней летом там стояла температура выше 32 градусов. Что меня тоже доставало. Но пару раз за зиму выпадало до 40 см снега. На фото виден сугроб на входе моего дома в середине января. Если его немедленно не убрать, то через двое суток он превратился бы в ледяную глыбу и приходилось орудовать ломом или ждать конца марта, когда он растает полностью. Поскольку у дома было три входных двери, на этот сугроб можно было наплевать.
Второй снимок был сделан 1 декабря. Это даёт представление о диапазоне погодных аномалий. Я лишь не написал про торнадо, которые в период май-июль регулярно пересекали наш регион с Юго-Запада на Северо-Восток и порой проходили на расстоянии 20-30 км мимо нашего дома. Но Бог нас миловал.
Близость к месту работы избавила от нужды покупать для себя отдельный автомобиль. Вторая машина была приобретена для нашей повзрослевшей дочери. Она же эту машину и разбила. Не сразу, а с третьей попытки -- до полного списания в хлам, но не совсем вдребезги и к счастью для дочери и окружающих в той аварии никто не пострадал, кроме нашего бюджета. Но несильно -- благодаря страховке. Близость к месту работы долгое время, пока жил в Харькове, для меня было неосуществимой мечтой. На закате карьеры эта мечта сбылась. Точнее - я её осуществил.
Иногда я ходил на работу пешком, когда погода не позволяла ехать на велосипеде из-за снега или сильного дождя. С учётом того, что при этом я срезал петлю в конце своего маршрута и шёл по дамбе, ограничивающей с Юга пруд (с белыми лебедями) возле моего офиса, от дверей до дверей я шагал не более 25 минут. Что было полезно для здоровья и не съедало много времени. Ни моя жена, ни дочь не желали ходить пешком на кампус или ездить на велосипеде, считая, что это не по-американски. Видимо, они были правы, потому что когда сейчас я езжу на велосипеде по своему ежедневному 20-км тренировочному маршруту, меня обгавкивают 10-12 собак -- очевидно, принимая это за демонстративный антиамериканизм.
Категория моего вуза IIB означает, что он имеет академические программы в основном на уровне бакалавра (о категориях университетов я писал в отдельной заметке). Программ выше этого уровня не было вообще, но всё равно его величали "университетом" (точнее -- regional university). Из полутора десятка вузов, называемых в штате Оклахома университетами, я бы поставил его на 12 месте. То есть вуз был маргинальным, но находился не на самом дне. Зарплаты в нём были довольно низкими, но в отличие от других вузов, мой работодатель делал необычно большие взносы сразу в два накопительных пенсионных фонда. Поэтому только из этих фондов за семь лет работы сейчас я получаю дополнительную пенсию $1550 в месяц (всего у меня семь пенсий, чему я очень рад -- это гарантированный доход на уровне среднего работающего американца).
Когда мой контракт в Ванкувере приближался к концу, я стал искать работу в университетах по всему миру, но прежде всего в США и Канаде. (И после переезда в Оклахому я продолжал этот поиск, будучи недоволен своим скучным оклахомским существованием.) Должностей, на которые я мог бы претендовать по формальным требованиям, было не очень много - до 30 штук в год; многие находились в регионах, где я бы не хотел жить, поэтому выбор был сильно ограничен. Причины, из-за которых я не хотел бы туда переезжать, были разные. Основные - дороговизна (как, например, в Калифорнии и Массачузетсе) и плохой или непривычный для меня климат. Канадский город Ошава (60 км на Восток от Торонто), где я побывал на интервью в 2005 и 2006 году, кроме гадкого климата, мне не понравился ещё тем, что это место находится посередине между двумя крупными атомными электростанциями. Дешёвая электроэнергия навряд ли могла компенсировать мои печальные ассоциации с Чернобылем.
При приёме на работу в ранге Associate Professor в 2006 году мне назначили зарплату в полтора раза выше, чем в этом вузе платили полному профессору. И ещё моей жене по моей просьбе дали работу преподавателя-почасовика (Adjunct), а нашу дочь освободили от платы за обучение в этом вузе. Что мне тоже грело душу, так как моя зарплата оказалась вполне на уровне Associate Professor в приличных университетах и чуть выше, чем я имел в Канаде. При этом в Оклахоме стоимость жизни оказалась ниже, чем в Ванкувере. На большее с моим более чем странным для Америки бэкграундом трудно было рассчитывать. Через год работы на птичьих правах моя жена стала преподавать в этом вузе на постоянной основе и сейчас она трудится в ранге Assistant Professor. Поэтому студенты её величают "профессор" (как принято в Америке), хотя её должность соответствует рангу доцента, который она имела на Украине. Она горда своим нынешним положением и тоже заработает неплохую дополнительную пенсию.
Работая в этом говённеньком университете, я не успевал приходить в себя от частого отдыха. Нечто вроде: "Мёртвый час. Тихий час. Отдых после сна" -- из мультфильма "Спортландия" (видео внизу, см. после т=8:00). Гнилое болото, тихое и спокойное. Никто ни к чему новому не стремился и ничего не хотел менять к лучшему. В отличие от бизнесов и правительственных организаций, на любой праздник университет закрывался на один день раньше, чтобы студенты успевали уехать к своим родителям. Иначе всё равно бы они разбежались. Это хорошая иллюстрация того, что правила и законы должны отражать действительность. Впрочем, мне (как и всем моим коллегам) этот подход очень нравился. Хотя иногда я вспоминал о том, что всё-таки надо как-то заботиться о качестве обучения своих балбесов. Но не слишком сильно переживал по этому поводу.
Расслабон на моей работе был не только в праздники, но и в будни. Выполняя до 3/4 своей учебной нагрузки в онлайне (всего 4 класса в семестр по три академических часа в неделю при среднем размере класса 12-15 студентов) сидя с кружкой пива в руках перед компьютером, я раздавал в онлайновом приложении пинки нерадивым студентам. Благодаря правильной организации процесса, мои студенты учились сами и друг у друга, мало доставляя забот мне самому. Впрочем, наладить это удалось не сразу, а по мере накопления опыта. В первые три года я получал замечания от декана, которому на меня нередко жаловались наиболее тупые студенты. Потом жалобы прекратились, хотя я стал прилагать меньше усилий на работе. Я научился заставлять студентов учиться самостоятельно и даже получать от этого удовлетворение. Это называется Active Learning. Не помню, чтобы в СССР этот принцип использовался на практике и, быть может, он даже вообще не был известен и теоретикам советской высшей школы.
Когда я в поте лица (от выпитого пива) обучал своих студентов, меня особенно заботил перерыв на День Благодарения (Thanksgiving) буквально за неделю до окончания осеннего семестра, когда все студенты вроде бы должны стоять раком, из последних сил карабкаясь к оценке хотя бы "удовлетворительно". Вместо этого они получали 4-дневный "Отдых после сна" прямо накануне семестровых экзаменов. Соответственно расслаблялись и профессора -- вместе с вспомогательным персоналом. Довольны были ВСЕ (кроме тех, кого заботило качество обучения). Поскольку в Канаде этот праздник отмечают в октябре, такого расслабона там не бывает. В этом состоит одно из отличий канадской системы высшего образования.
Занятие наукой... В моём вузе это была имитация. Реально научная работа не требовалась. Но я был одним из трёх избранных профессоров (Endowed Chair), которым на науку отстёгивали $13,000 в год. Это особая стипендия, которую дают на конкурсной основе на три года. Чтобы её получить, надо с три короба довольно гладко соврать. Поскольку я соврал с шесть коробов, я получал стипендию два трёхлетних срока. Половину стипендии получал в виде дополнительной зарплаты и половину -- нет, не на что угодно (что меня сильно возмутило, когда я не смог нанять студента-ассистента). Эти деньги я мог потратить только на посещение научных конференций и покупку компьютерного оборудования. Поэтому каждые два года я покупал себе новый дорогой лэптоп (в том числе крутой Alienware 17"), а остальное тратил на поездки. Посетил несколько интересных мест (у организаторов конференций, особенно никудышных, хороший вкус). Среди них -- европейские Бремен, Нюрнберг, Лиссабон, Рим, Грац и несколько городов в США. Справедливости ради сообщу, что на каждую конференцию я обычно представлял по ДВА научных доклада. Хотя не был обязан вообще представлять что-либо, потому что никакого контроля не было.
Также в летнее время желающие преподаватели ездили на тренинги по германской технологии информационных систем SAP. За участие в четырёхдневном семинаре где-нибудь в Висконсине, Техасе, Калифорнии или Квебеке нам платили жирные командировочные и ещё по $1000 за то, что мы якобы использовали время своего летнего отпуска (хотя никто заявления об отпуске не подавал). Абсурд дошёл до того, что я съездил вместе со своей женой на тренинг в Чикаго и Милуоки в июне 2013 -- за один месяц до своего увольнения в связи с окончанием контракта. Холява, сэр. Моя жена продолжает работать и 1-2 раза в год ездит в аналогичные командировки, знакомясь с новинками от фирмы Майкрософт и обучающими компьютерными программами, поддерживающими освоение продуктов этой компании студентами. Также она тесно взаимодействует с компанией Гугл (возможно, вам знакомо это название), поскольку удалённый кампус, где трудится моя жена, находится рядом с огромным дата-центром Гугла. То есть находится на острие технического прогресса в области ИТ. С осени 2019 моя жена стала Endowed Chair, что означает дополнительные $1000 к её месячной зарплате без тех ограничений, которые были в моём случае.
Наша работа заканчивалась в первой декаде мая и возобновлялась во второй декаде августа. В промежутке (три месяца с хвостиком) полагался один месяц отпуска, но отпуск никак оформлять не требовалось и явка на работу тоже не была предусмотрена. То есть вполне законно было отдыхать три месяца с сохранением полной зарплаты. Те из преподавателей, кто хотел заработать лишние гроши, преподавали курсы в течение двухмесячного летнего семестра ($2000 за курс, максимум три курса). Из-за короткого семестра занятия проводились с удвоенной частотой. Поэтому три курса -- это было на пределе человеческих возможностей. Я считаю такую зарплату несправедливой; после выхода на пенсию в другом университете почасовиком я зарабатывал $7000 за каждый преподаваемый курс.
Я ни разу не марался чёрной, низкооплачиваемой работой, всё лето наслаждаясь "отдыхом после сна" и посещением научных конференций в Европе и тренингов в Штатах и Канаде. Считал это справедливой компенсацией накануне выхода на пенсию за мои моральные страдания, вызванные проигрышем СССР в Холодной войне.
В общем, на закате своей карьеры я хорошо отдыхал, выполняя работу преподавателя маргинального вуза. Но в исследовательских университетах действительно надо вкалывать. Потому что у научной работы не бывает конца кроме как до собственного изнеможения. По этой причине в исследовательских университетах зарплаты значительно выше. Но американцы мне платили столько же. Что меня вполне устраивало.
Click to view