Баллада о последней ладье
Решил недавно записать забавный случай из жизни для одного ресурса, а в приступе графомании накатал небольшой рассказ.
Давно это было.
Беседую с однокашником в коридоре факультета иностранных языков казанского педуниверситета. Карман сильно потертых не в угоду моде джинсов греет пачка сигарет. В большой перерыв нужно успеть покурить 2 раза, сразу после пары и за минуту до следующей, чтобы, войдя со звонком в аудиторию, одарить одногруппниц и преподавателя свежестью весенней улицы, оттененной табачным перегаром. Проходящая мимо заместитель декана без приветствия поинтересовалась, не играю ли я в шахматы. Я, не давая прямого ответа, с гордостью изрек, что посещал в детстве шахматный кружок. «Ну, значит, пойдешь завтра на соревнования от нашего факультета,» - объявила она и удалилась, сообщив, также с кем мне по этому поводу связаться.
На следующий день я познакомился с остальными членами нашей команды. Это были двое молодых людей и девушка. Память не сохранила их имен, но дай бог всем им здоровья и процветания. Я не был знаком с ними ранее и практически не видел после. Наверное потому, что между парами они не курили в ближайшей подворотне, а получив стипендию, не стремились разделить радость со всем потоком, когда в той же подворотне сигарету в одной руке дополняла бутылка пива в другой. В общем, серьезные были молодые люди, и, как станет ясно позднее, действительно хорошо играли в шахматы. В отличие от хвастливого автора повествования.
Лет семи от роду в передаче "Детский час" я услышал увлекательный рассказ о шахматах, чудесной игре, в которой можно почувствовать себя полководцем, отправляющим пешие полки и конные эскадроны в стан врага, повелевающим боевыми слонами и стенобитными орудиями, организующим оборону и защищающим короля. Наверное современный ребенок среди изобилия компьютерных игр на такую фигню не клюнет, меня же эти красочные картины жутко заинтриговали. В реальности шахматы для меня оказались скучными пластмассовыми черными и белыми с дерматиновой накладкой, неприятно шуршашей по шершавой фанерной доске, и даже в чапаевцев ими не сыграешь.
Осознал я это несразу. Игра была любима многими и активно популяризировалась. На слуху были Карпов и Каспаров, по телевизору регулярно шли передачи, в которых разбирались интересные партии. Мне нравилось наблюдать, как ведущий передвигает плоские фигуры по магнитной доске, оживленно комментируя действия соперников, хотя не особо понимал происходящего, а также недоумевал почему знаком, изображающим корону, обозначается не король. Интерес еще подогревался примером Алисы Галлямовой, гордостью казанских шахматистов, которая дважды стала чемпионкой мира среди девушек, а позже была чемпионкой СССР, России и финалисткой чемпионата мира. Алиса, в начале спортивной карьеры, училась в одном классе с моей старшей сестрой, отчего шахматный Олимп, казался вполне близким и дружелюбным.
Упомянутый мною шахматный кружок я посещал несколько месяцев во втором классе. Сперва в начале учебного года в нашей школе появились два преподавателя, провели несколько занятий в группе продленого дня, а затем небольшие соревнования. Помню меня посадили играть с каким-то лбом на два или три класса старше, который вообще не знал сути игры. Довольно быстро я поставил ему линейный мат и попытался объяснить, что игра закончена, так как я сейчас съем его короля. Он мне ответил "Ну ешь, раз надо". Я убрал его короля с доски, и мы продолжили играть. То есть он играл, а я смутно догадываясь, что происходит что-то не то, просто передвигал фигуры.
Затем вместе с несколькими одноклассниками я стал посещать занятия в шахматной секции, откуда темными зимними вечерами меня забирала мама. И хотя в кружке я был крепким середнячком, мой интерес постепенно угасал. Последней каплей стали внутренние соревнования, первые шестеро победителей которых должны были ехать на республиканский турнир в другой город. Поехать очень хотелось, но я занял восьмое или девятое место. Это больно укололо самолюбие круглого отличника, впервые в жизни смутно заподозрившего, что школьные отметки не очень помогают в конкурентной борьбе. Последние гвозди в крышку сложенной мною пополам шахматной доски, с убранными внутрь фигурами, забили одноклассники, вернувшиеся с соревнований с кучей веселых рассказов, про то как они ехали в поезде, ночевали в гостинице и собственно соревновались, в то время как мы сидели на уроках.
С той поры прошло немало лет, за которые я садился за шахматы считанные разы и ни разу не пожалел о покинутой шахматной секции. Из теоретических знаний в моей голове сохранилось лишь то, что и испанская, и итальянская партии начинаются с хода е2-е4.
В нашем прекрасном вузе было тогда около девяти факультетов, с каждым из других восьми нам инъязовцам предстояло сыграть. Первой была встреча с командой физико-математического. Забегая вперед скажу, что физматовцы победили с огромным отрывом по очкам, не проиграв, кажется, ни одной партии. Они также судили, этот чемпионат, что конечно совсем некорректно, но учитывая их безнадежное превосходство, это никого не смутило. Обычно они за считанные минуты ставили мат и шли наблюдать за другими столами.
Моя партия кончилась быстрее чем я вспомнил отчество Гарри Каспарова. Кстати, Кимович. А кто-то из наших по-моему сыграл в вничью. Друзья по команде меня подбодрили, мол, ничего, разыграешься. В следующих встречах с другими факультетами наши ребята практически всегда побеждали или заканчивали ничьей, в отличие от вашего покорного слуги, сливавшего игру за игрой. Дружеское подбадривание постепенно сменилось тяжелыми вздохами, и на мне явно поставили крест.
Соревнования проходили в три дня и к исходу второго турнирная таблица выглядела следующим образом: на первом месте с непокрываемым отрывом физико-математический, а вот на второе место с одинаковым количеством очков претендуют команды факультетов татарской филологии и, несмотря на все мои старания, иностранных языков. Далее история развивалась по всем канонам жанра спортивной драмы.
День третий. И именно с факультетом татарской филологии нам выпало играть последнюю встречу в последний день турнира. Против меня посадили розовощекого деревенского парня, с которым по иронии судьбы, я ехал на соревнования в одном трамвае, а потом след в след пробирался к месту проведения через апрельскую слякоть. На мое счастье, оппонент, если и был более искуссным игроком чем я, то совсем в незначительной мере. Игра наша затянулась, и впервые в моей карьере истекли регламентированные пятнадцать минут. В таком случае подходит судья, и в нашем случае это конечно же был физматовец, размазавший меня по доске за десять ходов в первый день, и присуждает победу одной из сторон, либо дает дополнительное время. У меня, игравшего белыми, к тому моменту был перевес в одну фигуру. Вместе с судьей подошли и другие члены моей команды, они уже закончили, и я узнал, что только моя победа может вывести нас на второе место. "Белые победили", - сказал обличенный властью физматовец, но соперник оборвал зародившееся в моей душе ликование, сообщив, что поставит мне мат через два хода. Судья внимательно посмотрел на доску и дал дополнительное время. Я услышал знакомые тяжелые вздохи друзей по команде, и кто-то даже как будто сказал, что третье место, тоже неплохо. Черт! Они все видят мат через длва хода, а я нет. Но ход за мной. Поразмышляв до тех пор, пока не стал ощущать, что напряжение, повисшее над нашим столом, окруженным остальными членами обеих команд, можно мазать на хлеб, я все же сделал запланированный ранее довольно смелый ход ладьей в самый тыл противника, поставив шах, но туманно представляя его последствия и сереьезно опасаясь за дальнейшую судьбу той ладьи. "Ну все, больше ничего не сделаешь", сказал физматовец, и мой соперник смиренно согласился.
Так, попав пальцем в небо, я одержал первую победу в турнире, принесшую тем не менее заслуженное второе место нашей команде. Нам выдали, само собой, грамоты и даже денежный приз, который был разделен поровну на четверых, хотя мне было и неловко.
Давно это было.
Беседую с однокашником в коридоре факультета иностранных языков казанского педуниверситета. Карман сильно потертых не в угоду моде джинсов греет пачка сигарет. В большой перерыв нужно успеть покурить 2 раза, сразу после пары и за минуту до следующей, чтобы, войдя со звонком в аудиторию, одарить одногруппниц и преподавателя свежестью весенней улицы, оттененной табачным перегаром. Проходящая мимо заместитель декана без приветствия поинтересовалась, не играю ли я в шахматы. Я, не давая прямого ответа, с гордостью изрек, что посещал в детстве шахматный кружок. «Ну, значит, пойдешь завтра на соревнования от нашего факультета,» - объявила она и удалилась, сообщив, также с кем мне по этому поводу связаться.
На следующий день я познакомился с остальными членами нашей команды. Это были двое молодых людей и девушка. Память не сохранила их имен, но дай бог всем им здоровья и процветания. Я не был знаком с ними ранее и практически не видел после. Наверное потому, что между парами они не курили в ближайшей подворотне, а получив стипендию, не стремились разделить радость со всем потоком, когда в той же подворотне сигарету в одной руке дополняла бутылка пива в другой. В общем, серьезные были молодые люди, и, как станет ясно позднее, действительно хорошо играли в шахматы. В отличие от хвастливого автора повествования.
Лет семи от роду в передаче "Детский час" я услышал увлекательный рассказ о шахматах, чудесной игре, в которой можно почувствовать себя полководцем, отправляющим пешие полки и конные эскадроны в стан врага, повелевающим боевыми слонами и стенобитными орудиями, организующим оборону и защищающим короля. Наверное современный ребенок среди изобилия компьютерных игр на такую фигню не клюнет, меня же эти красочные картины жутко заинтриговали. В реальности шахматы для меня оказались скучными пластмассовыми черными и белыми с дерматиновой накладкой, неприятно шуршашей по шершавой фанерной доске, и даже в чапаевцев ими не сыграешь.
Осознал я это несразу. Игра была любима многими и активно популяризировалась. На слуху были Карпов и Каспаров, по телевизору регулярно шли передачи, в которых разбирались интересные партии. Мне нравилось наблюдать, как ведущий передвигает плоские фигуры по магнитной доске, оживленно комментируя действия соперников, хотя не особо понимал происходящего, а также недоумевал почему знаком, изображающим корону, обозначается не король. Интерес еще подогревался примером Алисы Галлямовой, гордостью казанских шахматистов, которая дважды стала чемпионкой мира среди девушек, а позже была чемпионкой СССР, России и финалисткой чемпионата мира. Алиса, в начале спортивной карьеры, училась в одном классе с моей старшей сестрой, отчего шахматный Олимп, казался вполне близким и дружелюбным.
Упомянутый мною шахматный кружок я посещал несколько месяцев во втором классе. Сперва в начале учебного года в нашей школе появились два преподавателя, провели несколько занятий в группе продленого дня, а затем небольшие соревнования. Помню меня посадили играть с каким-то лбом на два или три класса старше, который вообще не знал сути игры. Довольно быстро я поставил ему линейный мат и попытался объяснить, что игра закончена, так как я сейчас съем его короля. Он мне ответил "Ну ешь, раз надо". Я убрал его короля с доски, и мы продолжили играть. То есть он играл, а я смутно догадываясь, что происходит что-то не то, просто передвигал фигуры.
Затем вместе с несколькими одноклассниками я стал посещать занятия в шахматной секции, откуда темными зимними вечерами меня забирала мама. И хотя в кружке я был крепким середнячком, мой интерес постепенно угасал. Последней каплей стали внутренние соревнования, первые шестеро победителей которых должны были ехать на республиканский турнир в другой город. Поехать очень хотелось, но я занял восьмое или девятое место. Это больно укололо самолюбие круглого отличника, впервые в жизни смутно заподозрившего, что школьные отметки не очень помогают в конкурентной борьбе. Последние гвозди в крышку сложенной мною пополам шахматной доски, с убранными внутрь фигурами, забили одноклассники, вернувшиеся с соревнований с кучей веселых рассказов, про то как они ехали в поезде, ночевали в гостинице и собственно соревновались, в то время как мы сидели на уроках.
С той поры прошло немало лет, за которые я садился за шахматы считанные разы и ни разу не пожалел о покинутой шахматной секции. Из теоретических знаний в моей голове сохранилось лишь то, что и испанская, и итальянская партии начинаются с хода е2-е4.
В нашем прекрасном вузе было тогда около девяти факультетов, с каждым из других восьми нам инъязовцам предстояло сыграть. Первой была встреча с командой физико-математического. Забегая вперед скажу, что физматовцы победили с огромным отрывом по очкам, не проиграв, кажется, ни одной партии. Они также судили, этот чемпионат, что конечно совсем некорректно, но учитывая их безнадежное превосходство, это никого не смутило. Обычно они за считанные минуты ставили мат и шли наблюдать за другими столами.
Моя партия кончилась быстрее чем я вспомнил отчество Гарри Каспарова. Кстати, Кимович. А кто-то из наших по-моему сыграл в вничью. Друзья по команде меня подбодрили, мол, ничего, разыграешься. В следующих встречах с другими факультетами наши ребята практически всегда побеждали или заканчивали ничьей, в отличие от вашего покорного слуги, сливавшего игру за игрой. Дружеское подбадривание постепенно сменилось тяжелыми вздохами, и на мне явно поставили крест.
Соревнования проходили в три дня и к исходу второго турнирная таблица выглядела следующим образом: на первом месте с непокрываемым отрывом физико-математический, а вот на второе место с одинаковым количеством очков претендуют команды факультетов татарской филологии и, несмотря на все мои старания, иностранных языков. Далее история развивалась по всем канонам жанра спортивной драмы.
День третий. И именно с факультетом татарской филологии нам выпало играть последнюю встречу в последний день турнира. Против меня посадили розовощекого деревенского парня, с которым по иронии судьбы, я ехал на соревнования в одном трамвае, а потом след в след пробирался к месту проведения через апрельскую слякоть. На мое счастье, оппонент, если и был более искуссным игроком чем я, то совсем в незначительной мере. Игра наша затянулась, и впервые в моей карьере истекли регламентированные пятнадцать минут. В таком случае подходит судья, и в нашем случае это конечно же был физматовец, размазавший меня по доске за десять ходов в первый день, и присуждает победу одной из сторон, либо дает дополнительное время. У меня, игравшего белыми, к тому моменту был перевес в одну фигуру. Вместе с судьей подошли и другие члены моей команды, они уже закончили, и я узнал, что только моя победа может вывести нас на второе место. "Белые победили", - сказал обличенный властью физматовец, но соперник оборвал зародившееся в моей душе ликование, сообщив, что поставит мне мат через два хода. Судья внимательно посмотрел на доску и дал дополнительное время. Я услышал знакомые тяжелые вздохи друзей по команде, и кто-то даже как будто сказал, что третье место, тоже неплохо. Черт! Они все видят мат через длва хода, а я нет. Но ход за мной. Поразмышляв до тех пор, пока не стал ощущать, что напряжение, повисшее над нашим столом, окруженным остальными членами обеих команд, можно мазать на хлеб, я все же сделал запланированный ранее довольно смелый ход ладьей в самый тыл противника, поставив шах, но туманно представляя его последствия и сереьезно опасаясь за дальнейшую судьбу той ладьи. "Ну все, больше ничего не сделаешь", сказал физматовец, и мой соперник смиренно согласился.
Так, попав пальцем в небо, я одержал первую победу в турнире, принесшую тем не менее заслуженное второе место нашей команде. Нам выдали, само собой, грамоты и даже денежный приз, который был разделен поровну на четверых, хотя мне было и неловко.