Рассказ (не мой)
Все происходило как обычно. Сначала было плохо. Потом очень плохо. Потом вообще нестерпимо. Но ему было не привыкать - ведь раньше он как-то выбирался. Рано или поздно. Если и говорят что самоубийцы слабаки, то это было точно не про него. Он пробовал. Он действительно пробовал идти многими путями. Он боролся. По крайней мере тогда, когда были силы.
А когда сил не было, он ждал. Иногда мучительно долго. Но сейчас все пути сошлись в одну точку, и из этой точки не было выхода. Он знал это точно. Ждать он не мог. Даже до завтра. Тем более что завтра должен был наступить его 31 день рожденья. А дни рождения он не любил больше всего. Он не хотел умирать. Он очень не хотел умирать. Тем более так. Но еще больше он не хотел жить. У него просто не было сил жить. Совсем.
Не было сил ждать, и часы на стене отмеряли время, которое ему уже не принадлежало. Его жизнь закончилась. Вообще, все закончилось. Назад пути не было. Вперед тем более. Зачем тянуть еще? Пора. Он шагнул вперед. Веревка врезалась в шею. Стул, с громких треском упал на пол, но этого он уже не услышал. Все заслонила боль. Время остановилось. Почему же так больно? Если бы он знал, то выбрал бы другой способ ухода. Но раньше он не знал, а сейчас было уже поздно. Прошла вечность полная боли. Потом еще одна вечность. Потом все исчезло. Он умер.
…потом началась вся эта девидкоперфильдовская муть, про которую вы уже столько раз читали - про то, как он смотрел на все происходящее со стороны. На свое мертвое тело. На своих близких, которые вызывали скорую. На равнодушных и усталых санитаров, увозивших его тело в морг. Он кричал, он пытался объяснить, что он не умер. Да, он действительно хотел умереть, но остался жив. И теперь все будет хорошо. Ведь он здесь. Рядом. Но его никто не слышал.
Он был в месте, которое не принадлежало ни этому ни другому миру. Он вспомнил слова: "И откроется тебе природа всякой вещи" и понял, что они наиболее близко описывают реальность. Вернее нереальность. Сейчас он видел, что происходит после смерти с другими людьми. Вернее, он сам был всеми этими людьми. Больше всего его интересовало, куда попадают самоубийцы после смерти. Какая же из религий говорит правду.
Он видел как самоубийцы-мусульмане, попадали в джаханнам, где в одеждах из жидкой смолы, в окружении огня глотали кипяток. Китайцы оказывались в Дийю, где главный судья Циньгуан-ван, узнав в несчастных самоубийц, отправлял их обратно на землю в облике голодных демонов, откуда они попадали в город "напрасно умерших" Вансычен. Индусы падали в Нараку, где в глубокой пылающей яме демоны раздирали их тела раскаленными щипцами на куски, сбрасывали их на вершины деревьев, а затем варили в масле.
Самоубийцы-иудеи горели в темной яме Шеола, покрытые пылью и пожираемые червям. Самых больших грешников поджаривали между двумя ледяными горами, поэтому они страдали как от жары, так и от холода. Некоторые из них втайне от демонов-надсмотрщиков набирали снег и бросали его в огонь, на время уменьшая нестерпимый жар. Вообще, в Шеоле было лучше, чем в других адах, поскольку в субботу здесь был санитарный день. А как же? Суббота - она ведь и в аду суббота.
С христианами было не все так однозначно - более простые души жарились на огромных сковородках. Души, знакомые с книгой Апокалипсиса, попадали в озеро серного огня. Души более образованных христиан, по-видимому знакомых с итальянской классической литературой, превращались в деревья, на которых раскачивались их обезображенные временем и смертью тела, вызывая у них ужас и отвращение.
Так значит, все религии говорили правду. Все эти многочисленные представления о жизни после смерти, включая даже мелкие предрассудки, исполнялись здесь один в один. Все религии были истинными, и воистину каждый получал по делам и вере своей. Он много раз убеждался, когда был жив, что люди сами создавали свою жизнь представлениями в своем уме. Что мысль полностью творила их внутреннюю реальность, а затем становилась внешней нереальностью. Так значит, ничего не меняется и после смерти.
Но почему же все эти люди убили себя? Он увидел множество рек, несущих свои воды к бескрайнему Океану, имя которому Непостоянство. Он видел, как люди отгораживали забором маленький кусочек мира, где находилась их работа, которую они называли любимой; их тело, которое они считали вечно молодым; их близкие, которых они любили. И конечно же - деньги, деньги, деньги, которые они любили больше всего.
И он видел, как спустя мгновение близкие уходили к другим или умирали и им не могли простить ни их уход, ни их смерть. Как любовь, которая казалась вечной, превращалась в ненависть или в равнодушие. Как лучшие друзья становились врагами. Как любимая работа становилась ненужной и неинтересной. Как тело покрывалось морщинами. Как деньги переходили в руки других людей. Как все менялось в этом лучшем из миров, где есть единственное постоянство - изменения. И когда из мира людей что-то уходило, они считали, что потеряли то, без чего их жизнь никогда не будет иметь смысла. Они думали, что потеряли это навсегда. Так же как до этого думали, что обрели это навсегда. Навсегда. Никогда. Слова, не принадлежащие миру людей, где меняется и проходит абсолютно все. Впрочем, не только в мире людей.
Он видел, как в мире богов Крон оскопляет Урана, а потом отступает под натиском Зевса и богов-олимпийцев. Как Зевс становится Юпитером, а через несколько столетий отдает свой жезл династии Иегова, позиции которой в последнее время значительно пошатнулись. Но боги, в отличие от людей, не могли закончить свою жизнь самостоятельно. Они просто приходили, жили в умах людей и, когда приходило время, уходили, освобождая место новым богам.
Ему стало интересно, что же изменилось на Земле после его ухода. Он видел, что все уже поняли причину его самоубийства. Что ж тут непонятного: с работы уволили, девушка любимая ушла. Вот и не выдержал. Все логично. Интересно. Получается, что если бы он не покончил с собой, это было бы в некотором роде нелогично. А так, всем все было понятно. Всем, кроме него. Он бы никогда не стал бы кончать с собой из-за такой ерунды. Он знал, что когда-нибудь будет и новая работа, и новая девушка и новая жизнь.
Он убил себя по другой причине. Он думал, что потерял свое "я". Никто об этом не знал. Да и он сам не знал, а когда узнал, было уже слишком поздно. Ну что значит потерять свое "я"? Что он на самом деле потерял? Ведь сейчас он был самим собой, не имея ничего, даже тела. А его "я", состоящее из постоянно меняющихся привычек, привязанностей, впечатлений, ожиданий растаяло как дым. Получается, что он терял не свое "я", а то, к чему был очень привязан. А на месте потерянного образовывалась пустота, которую ему нечем было заполнить. Но именно на месте этой пустоты должно было появиться его настоящее "я". Он понял, что только потеряв свое ложное "я", пройдя через всю эту боль освобождения от иллюзий, он мог стать самим собой. Но тогда он не знал этого и решил покончить со всем раз и навсегда.
Он посмотрел на свою жизнь. Потом взял ее, как берут карту из колоды. Под ней лежала еще одна карта. И еще одна. Он начал считать карты, но скоро сбился. Странно, но все карты в колоде были одинаковыми. Он видел, что из жизни в жизнь решал одни и те же проблемы, сталкиваясь с одними и теми же людьми. И практически каждый раз он кончал жизнь самоубийством. Причем одним и тем же способом. Черт возьми, ему казалось, что он сделал свой выбор. Сколько времени он потратил на то, чтобы выбрать способ самоубийства. Как тщательно взвешивал все за и против. Сначала он хотел отравиться, но тщательно изучив эту тему, понял, что это очень не надежный способ. Падение с высоты, поезд или пистолет он не рассматривал, потому что видел, что после этого происходит с телом человека. И только после нескольких лет размышлений он решил повеситься. Но сколько времени и сил на это ушло. А оказалось, что все было уже решено.
Он взял еще несколько карт, и увидел, что в нескольких жизнях он выбрал другой способ ухода. В Пенджабе он бросился под поезд, на Сицилии утопился, а в Техасе разнес себе голову из револьвера. Но и там он не выбирал - он поступил так, потому что так поступали все местные самоубийцы, и ему даже в голову не пришло выбрать другой способ и отойти от местной традиции.
Теперь он перебирал карты, покрытые пылью Средневековья. В тех жизнях он не мог покончить с собой, поскольку знал, что в этом случае его имущество заберет государство, в результате его семья умрет от голода, в сердце забьют осиновый кол, а тело скормят свиньям. Но так или иначе, по какой-то причине ни в одной из жизней он не доживал до сорока лет: его несколько раз сжигала на костре святая Инквизиция, как бесноватого. Иногда его убивали, причем чаще всего душили. Иногда он сам умирал от удушья. И самое главное - все его многочисленные жизни были глубоко несчастными. Так же как и его последняя жизнь. Последняя? И тут он понял, что родится и снова проживет свою несчастную жизнь еще и еще раз. Это было ужасно. Это было нельзя. Это было невозможно. Он не хотел жить одну и ту же жизнь бесконечное число раз. Он готов был поверить в Бога, в черта, в кого угодно, кто вытащит его из этого круга перерождений. Выпустите меня. Нет. Нет. Н-е-е-е-т.
Карты выпали из его рук, и он увидел шахматные фигуры.
В последней жизни он очень любил играть в шахматы, а сейчас смотрел на жизни других людей, и понимал, что 32 фигуры и четкие шахматные правила - настолько жалкое подобие того, что происходит в реальной жизни с ее бесчисленными фигурами, законами и правилами. Хотя, постойте-ка. Какие правила? Какие законы? Сейчас он ясно видел, что в жизни нет никаких правил и законов. Он всегда думал, что человеческая жизнь подчинена правилам, которые так хорошо научилась описывать психология. Что окружающий мир живет по законам, которые открывает современная наука. Но сейчас он видел, что никаких правил и законов не существует. Что все правила и законы люди придумывают сами. А у их жизни, находящейся в узких рамках этих правил, не было ни малейшего шанса стать другой. Люди сами определяют правила своей игры. Хотя чаще всего безропотно принимают чужие. Только сейчас он понял слова: "Закон внутри".
И это касалось всего. Даже времени. Он всегда считал, что время течет по строго определенным законам. Но теперь-то он ясно видел, что времени не существует, и не понимал, почему люди считали время таким реальным. Все события перед его взором совершались одновременно, а их кажущаяся последовательность была догматом, в который люди верили больше всего.
Он посмотрел на свою прошлую жизнь. Был ли у него шанс, если бы он в тот вечер остался жив? Он продолжил свою шахматную партию. Получалось, если бы он тогда не повесился, это произошло бы через два года. Просто такие были правила его игры. Так. Опять правила. Но почему ни разу в жизни ему не пришло в голову изменить правила игры. Вернее, он пробовал менять их много раз, но делал это тоже по правилам. Но в мире без правил и ограничений, перед ним лежали тысячи новых путей. Обычно, в его жизни из каждой ситуации вело два пути, и он долго выбирал, как ему казалось, единственный правильный путь, тщательно взвешивая все "за" и "против". А в последней ситуации все было "против", и он не нашел ни одного "за", чтобы продолжать жить. Но сейчас он ясно видел, что из каждой ситуации вело множество путей.
Почему же он раньше этого не знал? Как бильярдный шар после удара кием сталкивается с другими шарами и падает в лузу, так же он катился по этой жизни. Не выбирая - думая, что выбирает. Не зная - думая, что знает. Но теперь-то он действительно знал. Стоит лишь один раз осознанно выбрать другой путь, прервав эту череду причин и следствий, уходящих в бесконечность, и все произойдет по другому.
И в этот момент перед его взором появились мужчина и женщина, занимающиеся любовью. Они были настолько прекрасны, что он принял их за богов. Мужчина закрыл глаза и застонал. Их тела стали одним, и его горячее густое семя забрызгало ее лоно. Их лица приблизились, и он увидел, насколько прекрасно лицо мужчины, и понял, что любит этого человека больше всего на свете. Лицо женщины вблизи показалось ему неприятным, и он почувствовал к ней ненависть. В этот момент их лица и тела заслонили весь остальной мир, и вместе с жаром семени он обрел новую форму. Хотя, почему он? Это была она.
Роды были очень тяжелыми. Пуповина перехлестнула шею, и она едва не умерла от удушья. Акушерка, помогавшая ее появлению на свет, долго заставляла ее сделать первый вздох. Она закричала, захлебываясь криком. Она все помнила и знала, что ей нужно делать дальше.
Но оказалось, что у ее родителей были свои планы на ее жизнь. Они пытались научить ее тому, что ей не принадлежало. Их одобрения и запреты, их добро и зло казались ей нелепыми, и она не могла их принять. И эта жизнь, которую они ей навязывали, тоже ей не принадлежала и была как две капли воды похожа на ее прошлую жизнь. И на множество предыдущих. Она пыталась объяснить им это, но они не понимали ее языка. Они общались между собой с помощью понятий, а этого языка она еще не знала. Она плакала, пытаясь объяснить, чтобы они не поступали с ней так. Она хотела, чтобы ее оставили в покое. Но все было бесполезно.
Она знала, что они в этом не виноваты - они просто пытались передать ей то, что когда-то передали им их родители, и эта линия передачи уходила в бесконечность. Она решила, что не будет их за это осуждать. Просто она выучит их язык, и все им объяснит. И тогда они поймут. И все будет замечательно.
Когда она выросла, она забыла все, что помнила после рождения. Теперь-то она точно знала, что именно родители сделали ее несчастной и ненавидела их. У нее были тяжелые депрессии, и она проходила курс психоанализа. Иногда у нее возникали беспричинные приступы удушья, которые о чем-то ей напоминали. Словно она приближалась к чему-то очень страшному. Как будто ей надо что-то вспомнить, что-то сделать не так. Но что вспомнить? Что сделать? Во время психоанализа она вспомнила несколько ситуаций из детства, после чего ее приступы стали слабее. Ее психоаналитик считал, что они нашли причину, но ее не покидало ощущение, что ей нужно попасть дальше. Что названная причина - всего лишь следствие другой причины. Но где это начало? Когда она пыталась представить это, ей казалось, как будто она начинает сходить с ума.
Хорошо, что в это время ей попалась большая статья "Что такое дежа вю", в которой медики и психологи просто и ясно все объясняли. Это ее успокоило. Как хорошо, что она родилась в 20 веке. Где современная наука может все объяснить. Где есть амилтриптилин. Честно говоря, она не понимала, как люди прошлого жили без антидепрессантов. Наверное, они были очень несчастливы. Хотя в большом альбоме с портретами старых мастеров, которые она очень любила рассматривать, люди из прошлого вовсе не выглядели несчастными.
Она часто думала о самоубийстве. Когда-то это были спокойные, последовательные мысли, а когда-то - заслоняли все остальное. Но она не могла понять, почему, как только люди узнавали о ее мыслях, ее сразу считали сумасшедшей. Она оставила попытки найти себе собеседника и доверяла свои мысли только дневнику, на первой странице которого были выведены слова Камю: "Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно". Вообще, отношение к самоубийству напоминало ей отношение к сексу. Люди редко говорили о сексе, а если и говорили, то делали это настолько неестественно и странно, что ей сразу становилось стыдно. Но ведь тема сознательного ухода из жизни - это тоже тема для обсуждения. Неужели она никого не волнует? Может быть она одна такая? Ненормальная. Эти мысли сильно беспокоили ее, и когда она намекнула о них своей матери, та сказала, что ей нужно срочно обратиться к психиатру.
В психоневрологическом диспансере ее встретил дядька с равнодушным лицом и пустыми глазами, которому, как ей показалось, самому надо было лечиться. Она видела, что ему было абсолютно на все наплевать. Ей было очень неуютно под его взглядом и совсем ничего не хотелось рассказывать. Но она пересилила себя и все рассказала. Он задал ей несколько вопросов и выписал столько таблеток, что после нескольких недель она уже не думала о самоубийстве. Она вообще ни о чем не думала, а просто лежала и хватала ртом воздух. Словно равнодушная ко всему рыба, выброшенная из воды.
Она покончила с собой, когда ей было 29 лет, наглотавшись таблеток. Ее родители сохранили это в тайне, и ее смерть, как и смерть миллионов других людей, не попала в официальную статистику самоубийств. Родителей можно было понять, ведь они продолжали жить в мире людей, где самоубийц людьми не считали. Но ее уже не было в этом мире и, когда время исчезло, она поняла, что у нее все получится. Теперь-то она знала. Она точно знала. Она появилась в этом мире пять месяцев назад. И теперь каждое утро просыпалась, когда женщина, которую она уже совсем скоро будет называть мамой, гладила себя по животу и говорила ей: Лена, Леночка.
Я знаю, что ты родилась в феврале 1990 года. В прошлом году ты поступила на журфак. У тебя бывают глубокие депрессии. Иногда у тебя появляются резкие боли в желудке, и одновременно начинает тошнить, и врачи не знают, что это такое. Ты часто думаешь о самоубийстве, но никому об этом не говоришь. Я знаю, что сейчас ты читаешь эти слова и понимаешь, что это про тебя. Я знаю, что именно сейчас своими мыслями, словами и действиями ты определяешь свое будущее. Так же как в прошлом определяла свое настоящее. Но это не повод для вины - это повод для ответственности. Я знаю, что зная причину, можно всегда изменить следствие. И еще я знаю, что сейчас ты тоже знаешь.
Источник: lossofsoul.com/DEATH/suicide/istarii.htm#3
А когда сил не было, он ждал. Иногда мучительно долго. Но сейчас все пути сошлись в одну точку, и из этой точки не было выхода. Он знал это точно. Ждать он не мог. Даже до завтра. Тем более что завтра должен был наступить его 31 день рожденья. А дни рождения он не любил больше всего. Он не хотел умирать. Он очень не хотел умирать. Тем более так. Но еще больше он не хотел жить. У него просто не было сил жить. Совсем.
Не было сил ждать, и часы на стене отмеряли время, которое ему уже не принадлежало. Его жизнь закончилась. Вообще, все закончилось. Назад пути не было. Вперед тем более. Зачем тянуть еще? Пора. Он шагнул вперед. Веревка врезалась в шею. Стул, с громких треском упал на пол, но этого он уже не услышал. Все заслонила боль. Время остановилось. Почему же так больно? Если бы он знал, то выбрал бы другой способ ухода. Но раньше он не знал, а сейчас было уже поздно. Прошла вечность полная боли. Потом еще одна вечность. Потом все исчезло. Он умер.
…потом началась вся эта девидкоперфильдовская муть, про которую вы уже столько раз читали - про то, как он смотрел на все происходящее со стороны. На свое мертвое тело. На своих близких, которые вызывали скорую. На равнодушных и усталых санитаров, увозивших его тело в морг. Он кричал, он пытался объяснить, что он не умер. Да, он действительно хотел умереть, но остался жив. И теперь все будет хорошо. Ведь он здесь. Рядом. Но его никто не слышал.
Он был в месте, которое не принадлежало ни этому ни другому миру. Он вспомнил слова: "И откроется тебе природа всякой вещи" и понял, что они наиболее близко описывают реальность. Вернее нереальность. Сейчас он видел, что происходит после смерти с другими людьми. Вернее, он сам был всеми этими людьми. Больше всего его интересовало, куда попадают самоубийцы после смерти. Какая же из религий говорит правду.
Он видел как самоубийцы-мусульмане, попадали в джаханнам, где в одеждах из жидкой смолы, в окружении огня глотали кипяток. Китайцы оказывались в Дийю, где главный судья Циньгуан-ван, узнав в несчастных самоубийц, отправлял их обратно на землю в облике голодных демонов, откуда они попадали в город "напрасно умерших" Вансычен. Индусы падали в Нараку, где в глубокой пылающей яме демоны раздирали их тела раскаленными щипцами на куски, сбрасывали их на вершины деревьев, а затем варили в масле.
Самоубийцы-иудеи горели в темной яме Шеола, покрытые пылью и пожираемые червям. Самых больших грешников поджаривали между двумя ледяными горами, поэтому они страдали как от жары, так и от холода. Некоторые из них втайне от демонов-надсмотрщиков набирали снег и бросали его в огонь, на время уменьшая нестерпимый жар. Вообще, в Шеоле было лучше, чем в других адах, поскольку в субботу здесь был санитарный день. А как же? Суббота - она ведь и в аду суббота.
С христианами было не все так однозначно - более простые души жарились на огромных сковородках. Души, знакомые с книгой Апокалипсиса, попадали в озеро серного огня. Души более образованных христиан, по-видимому знакомых с итальянской классической литературой, превращались в деревья, на которых раскачивались их обезображенные временем и смертью тела, вызывая у них ужас и отвращение.
Так значит, все религии говорили правду. Все эти многочисленные представления о жизни после смерти, включая даже мелкие предрассудки, исполнялись здесь один в один. Все религии были истинными, и воистину каждый получал по делам и вере своей. Он много раз убеждался, когда был жив, что люди сами создавали свою жизнь представлениями в своем уме. Что мысль полностью творила их внутреннюю реальность, а затем становилась внешней нереальностью. Так значит, ничего не меняется и после смерти.
Но почему же все эти люди убили себя? Он увидел множество рек, несущих свои воды к бескрайнему Океану, имя которому Непостоянство. Он видел, как люди отгораживали забором маленький кусочек мира, где находилась их работа, которую они называли любимой; их тело, которое они считали вечно молодым; их близкие, которых они любили. И конечно же - деньги, деньги, деньги, которые они любили больше всего.
И он видел, как спустя мгновение близкие уходили к другим или умирали и им не могли простить ни их уход, ни их смерть. Как любовь, которая казалась вечной, превращалась в ненависть или в равнодушие. Как лучшие друзья становились врагами. Как любимая работа становилась ненужной и неинтересной. Как тело покрывалось морщинами. Как деньги переходили в руки других людей. Как все менялось в этом лучшем из миров, где есть единственное постоянство - изменения. И когда из мира людей что-то уходило, они считали, что потеряли то, без чего их жизнь никогда не будет иметь смысла. Они думали, что потеряли это навсегда. Так же как до этого думали, что обрели это навсегда. Навсегда. Никогда. Слова, не принадлежащие миру людей, где меняется и проходит абсолютно все. Впрочем, не только в мире людей.
Он видел, как в мире богов Крон оскопляет Урана, а потом отступает под натиском Зевса и богов-олимпийцев. Как Зевс становится Юпитером, а через несколько столетий отдает свой жезл династии Иегова, позиции которой в последнее время значительно пошатнулись. Но боги, в отличие от людей, не могли закончить свою жизнь самостоятельно. Они просто приходили, жили в умах людей и, когда приходило время, уходили, освобождая место новым богам.
Ему стало интересно, что же изменилось на Земле после его ухода. Он видел, что все уже поняли причину его самоубийства. Что ж тут непонятного: с работы уволили, девушка любимая ушла. Вот и не выдержал. Все логично. Интересно. Получается, что если бы он не покончил с собой, это было бы в некотором роде нелогично. А так, всем все было понятно. Всем, кроме него. Он бы никогда не стал бы кончать с собой из-за такой ерунды. Он знал, что когда-нибудь будет и новая работа, и новая девушка и новая жизнь.
Он убил себя по другой причине. Он думал, что потерял свое "я". Никто об этом не знал. Да и он сам не знал, а когда узнал, было уже слишком поздно. Ну что значит потерять свое "я"? Что он на самом деле потерял? Ведь сейчас он был самим собой, не имея ничего, даже тела. А его "я", состоящее из постоянно меняющихся привычек, привязанностей, впечатлений, ожиданий растаяло как дым. Получается, что он терял не свое "я", а то, к чему был очень привязан. А на месте потерянного образовывалась пустота, которую ему нечем было заполнить. Но именно на месте этой пустоты должно было появиться его настоящее "я". Он понял, что только потеряв свое ложное "я", пройдя через всю эту боль освобождения от иллюзий, он мог стать самим собой. Но тогда он не знал этого и решил покончить со всем раз и навсегда.
Он посмотрел на свою жизнь. Потом взял ее, как берут карту из колоды. Под ней лежала еще одна карта. И еще одна. Он начал считать карты, но скоро сбился. Странно, но все карты в колоде были одинаковыми. Он видел, что из жизни в жизнь решал одни и те же проблемы, сталкиваясь с одними и теми же людьми. И практически каждый раз он кончал жизнь самоубийством. Причем одним и тем же способом. Черт возьми, ему казалось, что он сделал свой выбор. Сколько времени он потратил на то, чтобы выбрать способ самоубийства. Как тщательно взвешивал все за и против. Сначала он хотел отравиться, но тщательно изучив эту тему, понял, что это очень не надежный способ. Падение с высоты, поезд или пистолет он не рассматривал, потому что видел, что после этого происходит с телом человека. И только после нескольких лет размышлений он решил повеситься. Но сколько времени и сил на это ушло. А оказалось, что все было уже решено.
Он взял еще несколько карт, и увидел, что в нескольких жизнях он выбрал другой способ ухода. В Пенджабе он бросился под поезд, на Сицилии утопился, а в Техасе разнес себе голову из револьвера. Но и там он не выбирал - он поступил так, потому что так поступали все местные самоубийцы, и ему даже в голову не пришло выбрать другой способ и отойти от местной традиции.
Теперь он перебирал карты, покрытые пылью Средневековья. В тех жизнях он не мог покончить с собой, поскольку знал, что в этом случае его имущество заберет государство, в результате его семья умрет от голода, в сердце забьют осиновый кол, а тело скормят свиньям. Но так или иначе, по какой-то причине ни в одной из жизней он не доживал до сорока лет: его несколько раз сжигала на костре святая Инквизиция, как бесноватого. Иногда его убивали, причем чаще всего душили. Иногда он сам умирал от удушья. И самое главное - все его многочисленные жизни были глубоко несчастными. Так же как и его последняя жизнь. Последняя? И тут он понял, что родится и снова проживет свою несчастную жизнь еще и еще раз. Это было ужасно. Это было нельзя. Это было невозможно. Он не хотел жить одну и ту же жизнь бесконечное число раз. Он готов был поверить в Бога, в черта, в кого угодно, кто вытащит его из этого круга перерождений. Выпустите меня. Нет. Нет. Н-е-е-е-т.
Карты выпали из его рук, и он увидел шахматные фигуры.
В последней жизни он очень любил играть в шахматы, а сейчас смотрел на жизни других людей, и понимал, что 32 фигуры и четкие шахматные правила - настолько жалкое подобие того, что происходит в реальной жизни с ее бесчисленными фигурами, законами и правилами. Хотя, постойте-ка. Какие правила? Какие законы? Сейчас он ясно видел, что в жизни нет никаких правил и законов. Он всегда думал, что человеческая жизнь подчинена правилам, которые так хорошо научилась описывать психология. Что окружающий мир живет по законам, которые открывает современная наука. Но сейчас он видел, что никаких правил и законов не существует. Что все правила и законы люди придумывают сами. А у их жизни, находящейся в узких рамках этих правил, не было ни малейшего шанса стать другой. Люди сами определяют правила своей игры. Хотя чаще всего безропотно принимают чужие. Только сейчас он понял слова: "Закон внутри".
И это касалось всего. Даже времени. Он всегда считал, что время течет по строго определенным законам. Но теперь-то он ясно видел, что времени не существует, и не понимал, почему люди считали время таким реальным. Все события перед его взором совершались одновременно, а их кажущаяся последовательность была догматом, в который люди верили больше всего.
Он посмотрел на свою прошлую жизнь. Был ли у него шанс, если бы он в тот вечер остался жив? Он продолжил свою шахматную партию. Получалось, если бы он тогда не повесился, это произошло бы через два года. Просто такие были правила его игры. Так. Опять правила. Но почему ни разу в жизни ему не пришло в голову изменить правила игры. Вернее, он пробовал менять их много раз, но делал это тоже по правилам. Но в мире без правил и ограничений, перед ним лежали тысячи новых путей. Обычно, в его жизни из каждой ситуации вело два пути, и он долго выбирал, как ему казалось, единственный правильный путь, тщательно взвешивая все "за" и "против". А в последней ситуации все было "против", и он не нашел ни одного "за", чтобы продолжать жить. Но сейчас он ясно видел, что из каждой ситуации вело множество путей.
Почему же он раньше этого не знал? Как бильярдный шар после удара кием сталкивается с другими шарами и падает в лузу, так же он катился по этой жизни. Не выбирая - думая, что выбирает. Не зная - думая, что знает. Но теперь-то он действительно знал. Стоит лишь один раз осознанно выбрать другой путь, прервав эту череду причин и следствий, уходящих в бесконечность, и все произойдет по другому.
И в этот момент перед его взором появились мужчина и женщина, занимающиеся любовью. Они были настолько прекрасны, что он принял их за богов. Мужчина закрыл глаза и застонал. Их тела стали одним, и его горячее густое семя забрызгало ее лоно. Их лица приблизились, и он увидел, насколько прекрасно лицо мужчины, и понял, что любит этого человека больше всего на свете. Лицо женщины вблизи показалось ему неприятным, и он почувствовал к ней ненависть. В этот момент их лица и тела заслонили весь остальной мир, и вместе с жаром семени он обрел новую форму. Хотя, почему он? Это была она.
Роды были очень тяжелыми. Пуповина перехлестнула шею, и она едва не умерла от удушья. Акушерка, помогавшая ее появлению на свет, долго заставляла ее сделать первый вздох. Она закричала, захлебываясь криком. Она все помнила и знала, что ей нужно делать дальше.
Но оказалось, что у ее родителей были свои планы на ее жизнь. Они пытались научить ее тому, что ей не принадлежало. Их одобрения и запреты, их добро и зло казались ей нелепыми, и она не могла их принять. И эта жизнь, которую они ей навязывали, тоже ей не принадлежала и была как две капли воды похожа на ее прошлую жизнь. И на множество предыдущих. Она пыталась объяснить им это, но они не понимали ее языка. Они общались между собой с помощью понятий, а этого языка она еще не знала. Она плакала, пытаясь объяснить, чтобы они не поступали с ней так. Она хотела, чтобы ее оставили в покое. Но все было бесполезно.
Она знала, что они в этом не виноваты - они просто пытались передать ей то, что когда-то передали им их родители, и эта линия передачи уходила в бесконечность. Она решила, что не будет их за это осуждать. Просто она выучит их язык, и все им объяснит. И тогда они поймут. И все будет замечательно.
Когда она выросла, она забыла все, что помнила после рождения. Теперь-то она точно знала, что именно родители сделали ее несчастной и ненавидела их. У нее были тяжелые депрессии, и она проходила курс психоанализа. Иногда у нее возникали беспричинные приступы удушья, которые о чем-то ей напоминали. Словно она приближалась к чему-то очень страшному. Как будто ей надо что-то вспомнить, что-то сделать не так. Но что вспомнить? Что сделать? Во время психоанализа она вспомнила несколько ситуаций из детства, после чего ее приступы стали слабее. Ее психоаналитик считал, что они нашли причину, но ее не покидало ощущение, что ей нужно попасть дальше. Что названная причина - всего лишь следствие другой причины. Но где это начало? Когда она пыталась представить это, ей казалось, как будто она начинает сходить с ума.
Хорошо, что в это время ей попалась большая статья "Что такое дежа вю", в которой медики и психологи просто и ясно все объясняли. Это ее успокоило. Как хорошо, что она родилась в 20 веке. Где современная наука может все объяснить. Где есть амилтриптилин. Честно говоря, она не понимала, как люди прошлого жили без антидепрессантов. Наверное, они были очень несчастливы. Хотя в большом альбоме с портретами старых мастеров, которые она очень любила рассматривать, люди из прошлого вовсе не выглядели несчастными.
Она часто думала о самоубийстве. Когда-то это были спокойные, последовательные мысли, а когда-то - заслоняли все остальное. Но она не могла понять, почему, как только люди узнавали о ее мыслях, ее сразу считали сумасшедшей. Она оставила попытки найти себе собеседника и доверяла свои мысли только дневнику, на первой странице которого были выведены слова Камю: "Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно". Вообще, отношение к самоубийству напоминало ей отношение к сексу. Люди редко говорили о сексе, а если и говорили, то делали это настолько неестественно и странно, что ей сразу становилось стыдно. Но ведь тема сознательного ухода из жизни - это тоже тема для обсуждения. Неужели она никого не волнует? Может быть она одна такая? Ненормальная. Эти мысли сильно беспокоили ее, и когда она намекнула о них своей матери, та сказала, что ей нужно срочно обратиться к психиатру.
В психоневрологическом диспансере ее встретил дядька с равнодушным лицом и пустыми глазами, которому, как ей показалось, самому надо было лечиться. Она видела, что ему было абсолютно на все наплевать. Ей было очень неуютно под его взглядом и совсем ничего не хотелось рассказывать. Но она пересилила себя и все рассказала. Он задал ей несколько вопросов и выписал столько таблеток, что после нескольких недель она уже не думала о самоубийстве. Она вообще ни о чем не думала, а просто лежала и хватала ртом воздух. Словно равнодушная ко всему рыба, выброшенная из воды.
Она покончила с собой, когда ей было 29 лет, наглотавшись таблеток. Ее родители сохранили это в тайне, и ее смерть, как и смерть миллионов других людей, не попала в официальную статистику самоубийств. Родителей можно было понять, ведь они продолжали жить в мире людей, где самоубийц людьми не считали. Но ее уже не было в этом мире и, когда время исчезло, она поняла, что у нее все получится. Теперь-то она знала. Она точно знала. Она появилась в этом мире пять месяцев назад. И теперь каждое утро просыпалась, когда женщина, которую она уже совсем скоро будет называть мамой, гладила себя по животу и говорила ей: Лена, Леночка.
Я знаю, что ты родилась в феврале 1990 года. В прошлом году ты поступила на журфак. У тебя бывают глубокие депрессии. Иногда у тебя появляются резкие боли в желудке, и одновременно начинает тошнить, и врачи не знают, что это такое. Ты часто думаешь о самоубийстве, но никому об этом не говоришь. Я знаю, что сейчас ты читаешь эти слова и понимаешь, что это про тебя. Я знаю, что именно сейчас своими мыслями, словами и действиями ты определяешь свое будущее. Так же как в прошлом определяла свое настоящее. Но это не повод для вины - это повод для ответственности. Я знаю, что зная причину, можно всегда изменить следствие. И еще я знаю, что сейчас ты тоже знаешь.
Источник: lossofsoul.com/DEATH/suicide/istarii.htm#3