(no subject)
III. Маринисты
Продрав глотки застарелым соленым кашлем, извинившись авансом за то, что сделаем сегодня, мы выходим из наших домов и собираемся в дырявую грязную толпу. Еще темно. Многие в плащах, а те, кто без, клацают пуговицами пальто об потасканные желтые дождевики. Все приходят вовремя, но всегда бывает последний. У этого последнего - плохая память на лица, и он знакомится со всеми заново. Затем, долго, с непритворным трудом, отвечает на самые простые вопросы, всматриваясь в графику наших лиц. Большинство проявляет свойственное нам величайшее спокойствие, а некоторые матерятся и мотают головой, но, как только последний нас признает, все двигаются с места гамом одобрительных кивков и громких несогласий.
Мы выходим к океану. Сегодня нам повезло и он ведет себя как нечто разлившееся из стакана. Мы бежим к языкам его волн и глотаем их тяжелыми, поначалу неуверенными, глотками. Он течешь по губам, он ждал нас, застоявшийся и терпкий, мы правим его берега кистями своих железных рук. Куски его плоти падают на наши лица, создавая мимолетные течения, но, соприкасаясь с щетиной грубых щек, усмиряются и каплями стекают вниз.
Временами, горизонт переворачивается и океан меняется с небом местами. Такие перемены мы встречаем особенно торжествуя, как один, добавив темных цветов в свои палитры.
Завтра утром мы снова встретим себя в том же месте. Возможно, это будут разные места, но они будут похожи настолько, что не зная точного адреса, отличить их будет почти невозможно. Но вот чего, а адресов, как и гостей, и писем, у нас никогда не бывает.
***
хочу кое-кому посвятить, но стыдно, поэтому не буду. но для себя посвящаю.
Продрав глотки застарелым соленым кашлем, извинившись авансом за то, что сделаем сегодня, мы выходим из наших домов и собираемся в дырявую грязную толпу. Еще темно. Многие в плащах, а те, кто без, клацают пуговицами пальто об потасканные желтые дождевики. Все приходят вовремя, но всегда бывает последний. У этого последнего - плохая память на лица, и он знакомится со всеми заново. Затем, долго, с непритворным трудом, отвечает на самые простые вопросы, всматриваясь в графику наших лиц. Большинство проявляет свойственное нам величайшее спокойствие, а некоторые матерятся и мотают головой, но, как только последний нас признает, все двигаются с места гамом одобрительных кивков и громких несогласий.
Мы выходим к океану. Сегодня нам повезло и он ведет себя как нечто разлившееся из стакана. Мы бежим к языкам его волн и глотаем их тяжелыми, поначалу неуверенными, глотками. Он течешь по губам, он ждал нас, застоявшийся и терпкий, мы правим его берега кистями своих железных рук. Куски его плоти падают на наши лица, создавая мимолетные течения, но, соприкасаясь с щетиной грубых щек, усмиряются и каплями стекают вниз.
Временами, горизонт переворачивается и океан меняется с небом местами. Такие перемены мы встречаем особенно торжествуя, как один, добавив темных цветов в свои палитры.
Завтра утром мы снова встретим себя в том же месте. Возможно, это будут разные места, но они будут похожи настолько, что не зная точного адреса, отличить их будет почти невозможно. Но вот чего, а адресов, как и гостей, и писем, у нас никогда не бывает.
***
хочу кое-кому посвятить, но стыдно, поэтому не буду. но для себя посвящаю.