Безгрешный грех (18+)
То, что противоположности сходятся - факт давно доказанный и скучный до зевоты. Гораздо интереснее ситуация, в которой сходятся «похожести». Тушить огонь водой может каждый дурак - а вот огонь огнём - надо умудриться!
…Когда Оля и Паша объявили о своём решении создать ячейку общества, мы слёту родили шутку: «Если мир не рухнет в день их свадьбы - значит, миру не страшен никакой Апокалипсис!». И действительно, трудно вообразить более буйную парочку. Если у кого-то в пятой точке шило, то у Паши и Оли в оном месте было, как минимум, по портативному атомному реактору.
Пашу я знала сто лет. Балагур, неутомимый затейник, без которого не обходилась ни одна скандальная забава, он обладал двумя редкими талантами: сходу запоминать все свежие анекдоты и влипать в абсолютно идиотские неприятности. Если в кулуарах разносился слух о студентах, задержанных милицией в два часа ночи при попытке станцевать стриптиз в магазине для смазливой продавщицы - можно было не сомневаться: Паша был в их числе.
Меня он с самого начала негласно избрал «личной исповедницей». Когда проблемы допекали основательно, он приглашал меня в гости «без свиты» - и мы часами сидели на подоконнике его холостяцкой кухни на двенадцатом этаже, свесив ноги на улицу, пили коньяк и разговаривали за жизнь. Точнее, разговаривал, в основном, Паша. От меня требовалось молча кивать и в нужных местах вставлять ободряющие реплики. Сам Паша, в силу своего бешеного темперамента, был неважнецким слушателем, а его склонность к некоторой категоричности суждений делала нашу «исповедальную» связь практически односторонней. Но, надо заметить, «допекало» его редко, а мой «исповедальный приход» в те годы сделал бы честь любому провинциальному священнику - так что всех всё устраивало.
Оля влилась в нашу компанию как-то сразу, очаровав всех оптимизмом и жизнелюбием. Что самое удивительное, эти двое опровергали законы физики и математики, нейтрализуя друг друга. По отдельности каждого из них было много, иногда даже слишком много. Но когда они появлялись на вечеринке вдвоём, пожар их суммарной энергии превращался в мирный туристский костерок. А нежные взаимные ухаживания заставляли подруг с неустроенной личной жизнью завистливо вздыхать…
Вскоре после свадьбы Паша закончил учёбу, остепенился и перестал эпатировать. Ольга ушла в академический - и наше общение прервалось на пару лет, сведясь к редким телефонным звонкам на праздники да случайным встречам в городе. Но однажды мы столкнулись в театре, и Паша, долго пеняя на неверность студенческим друзьям, выцарапал моё обещание назавтра приехать к ним в гости.
И вот мы пьём ароматный чай на уютной семейной кухне, отправив, наконец, спать неуёмное Паш-Олино почти трёхлетнее дитя, бурной энергией переплюнувшее, похоже, даже родителей. Все новости обсуждены, все свежие анекдоты рассказаны - и Оля недвусмысленным зевком намекает на позднее время.
- Ну что, по койкам? - интересуюсь я. И встречаю Пашин умоляющий взгляд.
- Марочка, - вкрадчиво воркует он, - А ты с некоторых пор к полуночницам не относишься?
- Ещё как отношусь! - спать не хочется совершенно, но хозяйские устои - закон.
- Оль, ты ложись, а мы ещё немножко посидим! - в Пашином голосе категоричности гораздо больше, чем просьбы.
Оля хмыкает:
- Кто б в вас двоих сомневался! Ваше «немножко» до пяти утра затянется - под коньяк и разговоры… о бабах!
- Оль, ну о каких бабах можно с ним, глубоко женатым, говорить? Исключительно о мужиках! - морщусь я.
- Ладно, - машет рукой Оля, - я хоть отдохну. Спокойной ночи.
Паша небрежно чмокает жену в щёку и закрывает за ней дверь в кухню. Достаёт из шкафчика непочатую бутылку коньяка и бокалы, распахивает окно, выключает свет. Мы привычно забираемся на подоконник, свешивая ноги в прохладное море весенней ночи. Паша разливает коньяк.
- За тайну исповеди! - произносит он ритуальную фразу.
- Аминь! - вторю я.
Ночь пахнет клейкими тополиными почками, коньяк - южным солнцем. Прямо перед нами висит спелая виноградина полной луны…
- Глаголь, сын мой, - вздыхаю я, блаженно щурясь, - что за тяжкие грехи терзают твою заблудшую душу? Иными словами: колись, балбес, в какое дерьмище ты вляпался своей неугомонной задницей на сей раз?
Пашка фыркает.
- Грешен, матушка. В прелюбодеянии. Иными словами: влип в адюльтер, любовные интриги, внебрачные связи.
- И много их, связей этих?
- Целая одна.
- Эх, никакого разнообразия! Хохмишь - или серьёзно?
- Какие тут, на хрен, шутки, Мар? Серьёзней некуда! - И, помолчав, опасливо добавляет: - Осуждаешь?
- С какого рожна? Любовницы - не тараканы, от соседей не заползают. Почти.
- Слава Богу! - Паша облегчённо вздыхает. - А то, знаешь, женская солидарность и всё такое… Все вокруг, как попугаи, только и трындят: у тебя идеальная жена, у вас чудесная семья…
- Паш, я, конечно, моральный урод с корявой личной жизнью, но до сих пор стойко убеждена, что в любой измене виноваты, как минимум, двое.
- Муж и любовница? - грустно шутит Паша.
- Любовница чаще всего - вообще сторона пострадавшая. А вот мужья «налево» ходят, в основном, не потому, что с другой грядки «клубнички» захотели. Особенно, если такой поход не одноразовый.
- А почему, как ты считаешь?
- Потому что дома этой «клубнички» не предлагают. Ни в каком виде.
- В точку. Даже не представляешь, насколько в точку!
- Что, проблемы начались?
- Как тебе сказать… Проблемы не то, что начались - они изначально были. Только раньше я на них глаза закрывал. Когда тебе слегка за двадцать, по извилинам тестостероновые реки текут - на некоторые вещи не обращаешь внимания. И разнообразие во главу угла не ставишь - был бы сам факт наличия женщины, с которой можно где угодно и когда угодно… Даже если не совсем «где» и «когда» - списываешь всё на занятость, усталость, период притирания, узнавания… И ведь даже мысли нет, что вот так оно и останется на всю жизнь, что дальше будет не лучше, а хуже.
Паша подливает коньяка, пару минут молчит, словно пытаясь разобрать завал из сбивчивых, рваных мыслей.
- Мы ведь встречались до свадьбы - копейки, пару месяцев всего. Ну, были странности: нежелание попробовать что-то новое, иногда - нежелание близости вообще. Я всё это списывал на неопытность, комплексы. Ладно, думаю, в процессе совместной жизни растормошу, научу - аппетит придёт… Потом она забеременела… И вот тут для меня начался ад. Год сплошного «нельзя». Друзья жалуются, что жёны в таком положении просто маньячками становятся, срывает их с катушек в интимных вопросах… А у нас - наоборот: ни под каким предлогом. До родов - нельзя, после родов - ещё три месяца нельзя, потом «отстань, я устала, мне к ребёнку ночью вставать, я за день выматываюсь». Всегда думал, что про головную боль только в анекдотах сочиняют, а ни фига! У моей ненаглядной голова болит три недели в месяц. Еще неделю - сама знаешь что. А если не то и не другое - значит, в порядке огромного одолжения, как милостыню. Дурацкая фраза «супружеская обязанность», раньше ржал над ней. Теперь не до смеха. Потому что всё именно так и выглядит. Она ж красивая, её ж хочется до чертей! А в итоге чувствуешь себя каждый раз, как в кредитном отделе.
- Паш, ну а поговорить ты с ней не пробовал? Может, какие-нибудь проблемы, комплексы? Может, она вообще не понимает, что это не совсем нормально?
Паша тяжело вздыхает.
- Пробовал, конечно. И говорить, и ненавязчиво подталкивать к чему-нибудь новому. Мне ж, извини, тоже не очень радостно четыре года в одной позе! Она мне такие сцены каждый раз устраивала! «Тебе секса мало? Так сходи к врачу, пусть успокоительное какое назначит! Хрен знает сколько вместе живём, а ты всё озабоченный, как подросток!» Предложил вместе к сексопатологу сходить - думал, точно на развод подаст. Однажды на какой-то праздник завалился в магазин нижнего белья, выбрал ей два улётных комплекта и корсет шикарный. Продавщицы млели. А жёнушка - в истерику: «Ты меня за шлюху принимаешь? Я такое в жизни не надену!» Что уж об остальном говорить… Представляешь?
- Честно? Не очень. Может, кто-то до тебя ей такой «гвоздь» в голову вбил? Извращенцев же хватает…
- Да там, похоже, семейное. Мне когда-то свёкор, светлая ему память, по пьяни жаловался, что с женой тридцать с лишним лет живёт, как с монахиней. А он её любил всю жизнь до одури, об измене даже подумать не мог. Терпел. Дотерпелся до рака простаты, похоронили в прошлом году… Оля сама как-то проговорилась в процессе очередного скандала, что её мама учила, мол, мужик к сексу привыкать не должен, иначе войдёт во вкус и загуляет.
- А о том, что мужик «на голодном пайке» загуляет с гораздо большей вероятностью, эта мудрая женщина не думала? - Я пытаюсь поверить в услышанное. Верится с трудом. В наш просвещённый век, когда литературой «про это» завалены прилавки и забит Интернет, молодая красивая девочка с бешеной энергией устраивает мужу сексуальный бойкот в течение четырёх лет?
- Осспадя, ты б Оле хоть книжечку или журнальчик с соответствующей статьёй надыбал и «случайно забыл» на столе! Глядишь, прочитала бы из любопытства, задумалась…
- Не поверишь! Именно с этого журнальчика всё и завертелось год назад. Специально у девчонок на работе попросил найти что-нибудь такое - не вдаваясь в подробности, естественно - якобы, для сестры. Подбросил. Вечером прихожу - а мне скандал: на чужие сиськи, мол, пялишься? А там всего-то пара иллюстраций к статье, вполне приличных… В общем, хотел как лучше, получилось - знаешь как… А у меня назавтра - корпоратив на работе, выезжаем на базу отдыха на все выходные. Настроение, сама понимаешь - ниже плинтуса. Даже ехать не хотел, но поехал-таки. Вышли там покурить с сотрудницей, Евгешкой - а она возьми да спроси, чего я мрачный такой. Я ей всё и вывалил. Она головой покивала, в ответ мне - свою невесёлую историю. У неё, оказалось, с мужем похожая беда. Тот, тоже по анекдоту, три минуты - и к стенке отворачивается. А он у неё первый и единственный, девчонка нормального секса и не пробовала, только по рассказам подружек подозревала, что её вариант - не самый аховый. Короче, полночи сидели, пили, плакались… А утром проснулись в одном номере, совершенно охреневшие друг от друга. Она говорит: «Я думала, такое только в книжках бывает!». Я тоже за три года успел подзабыть, как небо в алмазах показывают. Хорошо, что это - как на велике ездить: разучиться нельзя. Словом, понимаешь: из номера мы до отъезда выходили крайне редко и ненадолго. Евгеша во вкус вошла сразу же, экспериментаторшей оказалась редкостной. - Паша хмыкает. - Вот интересно, да: два года с ней в соседних кабинетах сидели, все разговоры сводились к погоде да работе, ничего общего… А тут - просто улёт!
- Ну, что-то мне подсказывает, что высокие материи вы в те выходные тоже не обсуждали…
- Это да! - Пашина мордаха расплывается в улыбке. - Не до разговоров было. - Он отхлёбывает коньяк и продолжает уже серьёзно. - С тех пор так и тянется этот недоделанный служебный роман. Мучаюсь, чувствую себя сволочью: ведь Ольку всё равно люблю - но ничего не могу поделать. Как услышу ночью это «Боже, тебе опять неймётся!» - хочется сразу такси вызвать и уехать к Евгешке, прямо посреди ночи. Если б не её муж, с которым у них тоже всё хорошо, кроме интима, наверное, давно нервы сдали бы.
- Сочувствую, дружище - искренне и от души. И, хоть убей, не осуждаю. Только, с твоим счастьем - не боишься, что выплывет история? Или уже пофиг?
- Не пофиг. Я ж говорю, что Олю люблю и разрушать семью не хочу. Моя блажь, она не виновата, что такая. И кроме секса, у нас общего полно. А насчёт того, что выплывет… Боюсь, конечно. Хотя Оля, похоже, подозревает. У супругов, знаешь, в процессе совместной жизни такая чуйка появляется - Кашпировский отдыхает! Но самое ужасное в том, что её такой расклад, похоже, устраивает. Иначе давно бы устроила показательный скандал с битьём посуды о мою грешную башку. Так что «все довольны, все смеются». Вот, тебе рассказал - полегчало, как обычно. Буду дальше сражаться. Грехи-то отпускаешь, матушка?
- Бог простит, сын мой! - Мы звеним хрусталём и вдыхаем южное солнце…
После этой встречи почти год мы даже не созванивались. Паша разгребался со своими личными проблемами, я разбирала завалы в собственной жизни.
…Я сидела на работе и думала, что домой не хочется, а за окном чудесный весенний вечер - первый по-настоящему тёплый вечер после долгого межсезонья. В памяти почему-то всплыла та ночь на подоконнике. «Интересно, как там Паша с Олей?» - мелькнула мысль. И в ту же минуту, словно отвечая на мой безмолвный вопрос, мобильный пропиликал сигнал смс. «Пожалуйста, приезжай» - «Через час буду» - отбила я, заинтригованная столь непривычным для Паши способом связи.
Мы пьём сложносоставной чай, который Паша «наскрёб по сусекам» из четырёх разных коробочек, в кухне, отмеченной стойкой печатью скупого холостяцкого уюта. Изрядно похудевший хозяин с лицом оттенка благородной зелени нарезает засохший сыр, достаёт из шкафчика полупустую бутылку «Метаксы», распахивает окно и выключает свет. Мы забираемся на подоконник, свешиваем ноги в океан ночной свежести. Паша разливает коньяк по рюмкам.
- За упокой иллюзий! - нарушает он привычный ритуал.
- Светлая память! - пожимаю плечами я.
Коньяк по-прежнему пахнет южным солнцем. Лунная виноградина, слегка подгрызенная с левого края, висит перед нами иллюстрацией к книге о дежавю.
- Пару месяцев после того, как мы с тобой виделись, всё было без изменений. Потом Ольга решила выйти на работу. Я не очень верил в её перспективы - заканчивала учёбу в декретном, стажа ноль. Но она умудрилась довольно быстро найти место в нехилой такой компании. Наглость - второе счастье, знаешь. Отослала резюме «на удачу» - и сработало! Почти сразу её отправили в Берлин, на стажировку, на полгода. Меня это не то, чтобы обрадовало - но она загорелась, ожила, прямо расцвела. Так рвалась, что я не решился удерживать. Звонила, захлёбывалась восторгом, смс-ками закидывала по сто раз на дню. Потом как-то реже стала звонить. Ну, я здесь не особо скучал, сама понимаешь. Хотя скучал, если честно, её не хватало - трындец как! Даже наличие свободной хаты и соответствующих перспектив через некоторое время перестало радовать… Короче, к её приезду я уже дни в календаре вычёркивал, как тот дембель. И дочку от бабушки домой забрал, чтоб в квартире не так пусто было.
Пашка закуривает десятую за время рассказа сигарету, отхлёбывает коньяк прямо из горлышка.
- Приехала, чё. Подать на развод и оформить документы на выезд дочке да перевод на работу в головной офис. У неё, видишь ли, «всё серьёзно» с её супервайзером. Даже фотки показывала. Мужик старше её лет на двадцать, эмигрировал туда, когда она ещё не родилась. Вроде, разведённый, дети от первого брака взрослые уже. Вот и захотел в папочку поиграть. - Пашка выплёвывает слова вместе с табачным дымом. - «Мы с тобой слишком одинаковые, чтобы быть вместе. Ты меня подавляешь своим темпераментом и своими животными инстинктами». Феминистка хренова! «Мой Алекс ратует за духовный компонент в чувствах, утверждая, что физиология - даже не вторична, а третична, если не четвертична» Когда мне перевалит за полтинник, я тоже буду ратовать. А пока - не-хо-чу.
Дав выплеснуться потоку разгневанного сознания, я робко интересуюсь:
- А как же Евгеша?
- Евгеша! - Паша морщится, как будто ему долбанули молотком по сломанной челюсти, и слезает с подоконника - за новой бутылкой. - Психопатка припадочная! Ольга умотала, я здесь никакой, а она вбила в башку, что это знак. Давай, мол, я сейчас быстренько разведусь - и мы быстренько поженимся, и будем жить долго и счастливо, пока не за…любимся до смерти. Я ей объясняю, что мне сейчас ни фига не до создания новой семьи, от депрессняка бы отойти - а она, видишь ли, обиделась. И пустилась во все тяжкие: кляузы начальнику, жалобы всем общим знакомым, звонки моей маме - где только телефон раздобыла? - с воплями о том, что беременна от меня. Короче, устроила мне такую весёлую жизнь, до сих пор разгребаюсь. До её мужа кто-то информацию донёс - конечно, она ж только глухому не рассказала, что у нас любовь второй год! - он припёрся на работу разборки клеить. Ад, мягко говоря. Ни жены, ни дочки, ни любовницы… А ведь так хорошо всё было!
Мы ещё некоторое время рассуждаем о перипетиях судьбы и женском коварстве. Потом Пашка, нокаутированный стрессом и коньяком, скомкано извиняется и уходит спать.
А я ещё долго сижу на окне, глядя на надкушенную виноградину луны, и думаю о том, что в некоторых историях бесполезно делить героев на правых и виноватых. Да и нужно ли?
…Когда Оля и Паша объявили о своём решении создать ячейку общества, мы слёту родили шутку: «Если мир не рухнет в день их свадьбы - значит, миру не страшен никакой Апокалипсис!». И действительно, трудно вообразить более буйную парочку. Если у кого-то в пятой точке шило, то у Паши и Оли в оном месте было, как минимум, по портативному атомному реактору.
Пашу я знала сто лет. Балагур, неутомимый затейник, без которого не обходилась ни одна скандальная забава, он обладал двумя редкими талантами: сходу запоминать все свежие анекдоты и влипать в абсолютно идиотские неприятности. Если в кулуарах разносился слух о студентах, задержанных милицией в два часа ночи при попытке станцевать стриптиз в магазине для смазливой продавщицы - можно было не сомневаться: Паша был в их числе.
Меня он с самого начала негласно избрал «личной исповедницей». Когда проблемы допекали основательно, он приглашал меня в гости «без свиты» - и мы часами сидели на подоконнике его холостяцкой кухни на двенадцатом этаже, свесив ноги на улицу, пили коньяк и разговаривали за жизнь. Точнее, разговаривал, в основном, Паша. От меня требовалось молча кивать и в нужных местах вставлять ободряющие реплики. Сам Паша, в силу своего бешеного темперамента, был неважнецким слушателем, а его склонность к некоторой категоричности суждений делала нашу «исповедальную» связь практически односторонней. Но, надо заметить, «допекало» его редко, а мой «исповедальный приход» в те годы сделал бы честь любому провинциальному священнику - так что всех всё устраивало.
Оля влилась в нашу компанию как-то сразу, очаровав всех оптимизмом и жизнелюбием. Что самое удивительное, эти двое опровергали законы физики и математики, нейтрализуя друг друга. По отдельности каждого из них было много, иногда даже слишком много. Но когда они появлялись на вечеринке вдвоём, пожар их суммарной энергии превращался в мирный туристский костерок. А нежные взаимные ухаживания заставляли подруг с неустроенной личной жизнью завистливо вздыхать…
Вскоре после свадьбы Паша закончил учёбу, остепенился и перестал эпатировать. Ольга ушла в академический - и наше общение прервалось на пару лет, сведясь к редким телефонным звонкам на праздники да случайным встречам в городе. Но однажды мы столкнулись в театре, и Паша, долго пеняя на неверность студенческим друзьям, выцарапал моё обещание назавтра приехать к ним в гости.
И вот мы пьём ароматный чай на уютной семейной кухне, отправив, наконец, спать неуёмное Паш-Олино почти трёхлетнее дитя, бурной энергией переплюнувшее, похоже, даже родителей. Все новости обсуждены, все свежие анекдоты рассказаны - и Оля недвусмысленным зевком намекает на позднее время.
- Ну что, по койкам? - интересуюсь я. И встречаю Пашин умоляющий взгляд.
- Марочка, - вкрадчиво воркует он, - А ты с некоторых пор к полуночницам не относишься?
- Ещё как отношусь! - спать не хочется совершенно, но хозяйские устои - закон.
- Оль, ты ложись, а мы ещё немножко посидим! - в Пашином голосе категоричности гораздо больше, чем просьбы.
Оля хмыкает:
- Кто б в вас двоих сомневался! Ваше «немножко» до пяти утра затянется - под коньяк и разговоры… о бабах!
- Оль, ну о каких бабах можно с ним, глубоко женатым, говорить? Исключительно о мужиках! - морщусь я.
- Ладно, - машет рукой Оля, - я хоть отдохну. Спокойной ночи.
Паша небрежно чмокает жену в щёку и закрывает за ней дверь в кухню. Достаёт из шкафчика непочатую бутылку коньяка и бокалы, распахивает окно, выключает свет. Мы привычно забираемся на подоконник, свешивая ноги в прохладное море весенней ночи. Паша разливает коньяк.
- За тайну исповеди! - произносит он ритуальную фразу.
- Аминь! - вторю я.
Ночь пахнет клейкими тополиными почками, коньяк - южным солнцем. Прямо перед нами висит спелая виноградина полной луны…
- Глаголь, сын мой, - вздыхаю я, блаженно щурясь, - что за тяжкие грехи терзают твою заблудшую душу? Иными словами: колись, балбес, в какое дерьмище ты вляпался своей неугомонной задницей на сей раз?
Пашка фыркает.
- Грешен, матушка. В прелюбодеянии. Иными словами: влип в адюльтер, любовные интриги, внебрачные связи.
- И много их, связей этих?
- Целая одна.
- Эх, никакого разнообразия! Хохмишь - или серьёзно?
- Какие тут, на хрен, шутки, Мар? Серьёзней некуда! - И, помолчав, опасливо добавляет: - Осуждаешь?
- С какого рожна? Любовницы - не тараканы, от соседей не заползают. Почти.
- Слава Богу! - Паша облегчённо вздыхает. - А то, знаешь, женская солидарность и всё такое… Все вокруг, как попугаи, только и трындят: у тебя идеальная жена, у вас чудесная семья…
- Паш, я, конечно, моральный урод с корявой личной жизнью, но до сих пор стойко убеждена, что в любой измене виноваты, как минимум, двое.
- Муж и любовница? - грустно шутит Паша.
- Любовница чаще всего - вообще сторона пострадавшая. А вот мужья «налево» ходят, в основном, не потому, что с другой грядки «клубнички» захотели. Особенно, если такой поход не одноразовый.
- А почему, как ты считаешь?
- Потому что дома этой «клубнички» не предлагают. Ни в каком виде.
- В точку. Даже не представляешь, насколько в точку!
- Что, проблемы начались?
- Как тебе сказать… Проблемы не то, что начались - они изначально были. Только раньше я на них глаза закрывал. Когда тебе слегка за двадцать, по извилинам тестостероновые реки текут - на некоторые вещи не обращаешь внимания. И разнообразие во главу угла не ставишь - был бы сам факт наличия женщины, с которой можно где угодно и когда угодно… Даже если не совсем «где» и «когда» - списываешь всё на занятость, усталость, период притирания, узнавания… И ведь даже мысли нет, что вот так оно и останется на всю жизнь, что дальше будет не лучше, а хуже.
Паша подливает коньяка, пару минут молчит, словно пытаясь разобрать завал из сбивчивых, рваных мыслей.
- Мы ведь встречались до свадьбы - копейки, пару месяцев всего. Ну, были странности: нежелание попробовать что-то новое, иногда - нежелание близости вообще. Я всё это списывал на неопытность, комплексы. Ладно, думаю, в процессе совместной жизни растормошу, научу - аппетит придёт… Потом она забеременела… И вот тут для меня начался ад. Год сплошного «нельзя». Друзья жалуются, что жёны в таком положении просто маньячками становятся, срывает их с катушек в интимных вопросах… А у нас - наоборот: ни под каким предлогом. До родов - нельзя, после родов - ещё три месяца нельзя, потом «отстань, я устала, мне к ребёнку ночью вставать, я за день выматываюсь». Всегда думал, что про головную боль только в анекдотах сочиняют, а ни фига! У моей ненаглядной голова болит три недели в месяц. Еще неделю - сама знаешь что. А если не то и не другое - значит, в порядке огромного одолжения, как милостыню. Дурацкая фраза «супружеская обязанность», раньше ржал над ней. Теперь не до смеха. Потому что всё именно так и выглядит. Она ж красивая, её ж хочется до чертей! А в итоге чувствуешь себя каждый раз, как в кредитном отделе.
- Паш, ну а поговорить ты с ней не пробовал? Может, какие-нибудь проблемы, комплексы? Может, она вообще не понимает, что это не совсем нормально?
Паша тяжело вздыхает.
- Пробовал, конечно. И говорить, и ненавязчиво подталкивать к чему-нибудь новому. Мне ж, извини, тоже не очень радостно четыре года в одной позе! Она мне такие сцены каждый раз устраивала! «Тебе секса мало? Так сходи к врачу, пусть успокоительное какое назначит! Хрен знает сколько вместе живём, а ты всё озабоченный, как подросток!» Предложил вместе к сексопатологу сходить - думал, точно на развод подаст. Однажды на какой-то праздник завалился в магазин нижнего белья, выбрал ей два улётных комплекта и корсет шикарный. Продавщицы млели. А жёнушка - в истерику: «Ты меня за шлюху принимаешь? Я такое в жизни не надену!» Что уж об остальном говорить… Представляешь?
- Честно? Не очень. Может, кто-то до тебя ей такой «гвоздь» в голову вбил? Извращенцев же хватает…
- Да там, похоже, семейное. Мне когда-то свёкор, светлая ему память, по пьяни жаловался, что с женой тридцать с лишним лет живёт, как с монахиней. А он её любил всю жизнь до одури, об измене даже подумать не мог. Терпел. Дотерпелся до рака простаты, похоронили в прошлом году… Оля сама как-то проговорилась в процессе очередного скандала, что её мама учила, мол, мужик к сексу привыкать не должен, иначе войдёт во вкус и загуляет.
- А о том, что мужик «на голодном пайке» загуляет с гораздо большей вероятностью, эта мудрая женщина не думала? - Я пытаюсь поверить в услышанное. Верится с трудом. В наш просвещённый век, когда литературой «про это» завалены прилавки и забит Интернет, молодая красивая девочка с бешеной энергией устраивает мужу сексуальный бойкот в течение четырёх лет?
- Осспадя, ты б Оле хоть книжечку или журнальчик с соответствующей статьёй надыбал и «случайно забыл» на столе! Глядишь, прочитала бы из любопытства, задумалась…
- Не поверишь! Именно с этого журнальчика всё и завертелось год назад. Специально у девчонок на работе попросил найти что-нибудь такое - не вдаваясь в подробности, естественно - якобы, для сестры. Подбросил. Вечером прихожу - а мне скандал: на чужие сиськи, мол, пялишься? А там всего-то пара иллюстраций к статье, вполне приличных… В общем, хотел как лучше, получилось - знаешь как… А у меня назавтра - корпоратив на работе, выезжаем на базу отдыха на все выходные. Настроение, сама понимаешь - ниже плинтуса. Даже ехать не хотел, но поехал-таки. Вышли там покурить с сотрудницей, Евгешкой - а она возьми да спроси, чего я мрачный такой. Я ей всё и вывалил. Она головой покивала, в ответ мне - свою невесёлую историю. У неё, оказалось, с мужем похожая беда. Тот, тоже по анекдоту, три минуты - и к стенке отворачивается. А он у неё первый и единственный, девчонка нормального секса и не пробовала, только по рассказам подружек подозревала, что её вариант - не самый аховый. Короче, полночи сидели, пили, плакались… А утром проснулись в одном номере, совершенно охреневшие друг от друга. Она говорит: «Я думала, такое только в книжках бывает!». Я тоже за три года успел подзабыть, как небо в алмазах показывают. Хорошо, что это - как на велике ездить: разучиться нельзя. Словом, понимаешь: из номера мы до отъезда выходили крайне редко и ненадолго. Евгеша во вкус вошла сразу же, экспериментаторшей оказалась редкостной. - Паша хмыкает. - Вот интересно, да: два года с ней в соседних кабинетах сидели, все разговоры сводились к погоде да работе, ничего общего… А тут - просто улёт!
- Ну, что-то мне подсказывает, что высокие материи вы в те выходные тоже не обсуждали…
- Это да! - Пашина мордаха расплывается в улыбке. - Не до разговоров было. - Он отхлёбывает коньяк и продолжает уже серьёзно. - С тех пор так и тянется этот недоделанный служебный роман. Мучаюсь, чувствую себя сволочью: ведь Ольку всё равно люблю - но ничего не могу поделать. Как услышу ночью это «Боже, тебе опять неймётся!» - хочется сразу такси вызвать и уехать к Евгешке, прямо посреди ночи. Если б не её муж, с которым у них тоже всё хорошо, кроме интима, наверное, давно нервы сдали бы.
- Сочувствую, дружище - искренне и от души. И, хоть убей, не осуждаю. Только, с твоим счастьем - не боишься, что выплывет история? Или уже пофиг?
- Не пофиг. Я ж говорю, что Олю люблю и разрушать семью не хочу. Моя блажь, она не виновата, что такая. И кроме секса, у нас общего полно. А насчёт того, что выплывет… Боюсь, конечно. Хотя Оля, похоже, подозревает. У супругов, знаешь, в процессе совместной жизни такая чуйка появляется - Кашпировский отдыхает! Но самое ужасное в том, что её такой расклад, похоже, устраивает. Иначе давно бы устроила показательный скандал с битьём посуды о мою грешную башку. Так что «все довольны, все смеются». Вот, тебе рассказал - полегчало, как обычно. Буду дальше сражаться. Грехи-то отпускаешь, матушка?
- Бог простит, сын мой! - Мы звеним хрусталём и вдыхаем южное солнце…
После этой встречи почти год мы даже не созванивались. Паша разгребался со своими личными проблемами, я разбирала завалы в собственной жизни.
…Я сидела на работе и думала, что домой не хочется, а за окном чудесный весенний вечер - первый по-настоящему тёплый вечер после долгого межсезонья. В памяти почему-то всплыла та ночь на подоконнике. «Интересно, как там Паша с Олей?» - мелькнула мысль. И в ту же минуту, словно отвечая на мой безмолвный вопрос, мобильный пропиликал сигнал смс. «Пожалуйста, приезжай» - «Через час буду» - отбила я, заинтригованная столь непривычным для Паши способом связи.
Мы пьём сложносоставной чай, который Паша «наскрёб по сусекам» из четырёх разных коробочек, в кухне, отмеченной стойкой печатью скупого холостяцкого уюта. Изрядно похудевший хозяин с лицом оттенка благородной зелени нарезает засохший сыр, достаёт из шкафчика полупустую бутылку «Метаксы», распахивает окно и выключает свет. Мы забираемся на подоконник, свешиваем ноги в океан ночной свежести. Паша разливает коньяк по рюмкам.
- За упокой иллюзий! - нарушает он привычный ритуал.
- Светлая память! - пожимаю плечами я.
Коньяк по-прежнему пахнет южным солнцем. Лунная виноградина, слегка подгрызенная с левого края, висит перед нами иллюстрацией к книге о дежавю.
- Пару месяцев после того, как мы с тобой виделись, всё было без изменений. Потом Ольга решила выйти на работу. Я не очень верил в её перспективы - заканчивала учёбу в декретном, стажа ноль. Но она умудрилась довольно быстро найти место в нехилой такой компании. Наглость - второе счастье, знаешь. Отослала резюме «на удачу» - и сработало! Почти сразу её отправили в Берлин, на стажировку, на полгода. Меня это не то, чтобы обрадовало - но она загорелась, ожила, прямо расцвела. Так рвалась, что я не решился удерживать. Звонила, захлёбывалась восторгом, смс-ками закидывала по сто раз на дню. Потом как-то реже стала звонить. Ну, я здесь не особо скучал, сама понимаешь. Хотя скучал, если честно, её не хватало - трындец как! Даже наличие свободной хаты и соответствующих перспектив через некоторое время перестало радовать… Короче, к её приезду я уже дни в календаре вычёркивал, как тот дембель. И дочку от бабушки домой забрал, чтоб в квартире не так пусто было.
Пашка закуривает десятую за время рассказа сигарету, отхлёбывает коньяк прямо из горлышка.
- Приехала, чё. Подать на развод и оформить документы на выезд дочке да перевод на работу в головной офис. У неё, видишь ли, «всё серьёзно» с её супервайзером. Даже фотки показывала. Мужик старше её лет на двадцать, эмигрировал туда, когда она ещё не родилась. Вроде, разведённый, дети от первого брака взрослые уже. Вот и захотел в папочку поиграть. - Пашка выплёвывает слова вместе с табачным дымом. - «Мы с тобой слишком одинаковые, чтобы быть вместе. Ты меня подавляешь своим темпераментом и своими животными инстинктами». Феминистка хренова! «Мой Алекс ратует за духовный компонент в чувствах, утверждая, что физиология - даже не вторична, а третична, если не четвертична» Когда мне перевалит за полтинник, я тоже буду ратовать. А пока - не-хо-чу.
Дав выплеснуться потоку разгневанного сознания, я робко интересуюсь:
- А как же Евгеша?
- Евгеша! - Паша морщится, как будто ему долбанули молотком по сломанной челюсти, и слезает с подоконника - за новой бутылкой. - Психопатка припадочная! Ольга умотала, я здесь никакой, а она вбила в башку, что это знак. Давай, мол, я сейчас быстренько разведусь - и мы быстренько поженимся, и будем жить долго и счастливо, пока не за…любимся до смерти. Я ей объясняю, что мне сейчас ни фига не до создания новой семьи, от депрессняка бы отойти - а она, видишь ли, обиделась. И пустилась во все тяжкие: кляузы начальнику, жалобы всем общим знакомым, звонки моей маме - где только телефон раздобыла? - с воплями о том, что беременна от меня. Короче, устроила мне такую весёлую жизнь, до сих пор разгребаюсь. До её мужа кто-то информацию донёс - конечно, она ж только глухому не рассказала, что у нас любовь второй год! - он припёрся на работу разборки клеить. Ад, мягко говоря. Ни жены, ни дочки, ни любовницы… А ведь так хорошо всё было!
Мы ещё некоторое время рассуждаем о перипетиях судьбы и женском коварстве. Потом Пашка, нокаутированный стрессом и коньяком, скомкано извиняется и уходит спать.
А я ещё долго сижу на окне, глядя на надкушенную виноградину луны, и думаю о том, что в некоторых историях бесполезно делить героев на правых и виноватых. Да и нужно ли?