Платформа «Локомотивная»
Поздняя сибирская осень. Тепло. Безветренно. Вечереет. Я иду поздравить сестру с днем рождения. Для этого мне необходимо подняться на железнодорожную насыпь и миновать остановку пригородной электрички. Еще издали замечаю признак чего-то нехорошего. Три милицейские патрульные машины. Подхожу ближе. Служебный пес тревожным взглядом ищет из-за стекла хозяина. Больше в УАЗах никого нет. Поднимаюсь к путям. Люди на платформе ждут электричку. Рядом с ними, на небольшом расстоянии друг от друга - два полотняных узла, как в кино про войну и эвакуацию, как замена постельного белья в больнице. А дальше, у кромки рельсов по ходу движения - то, что еще некоторое время назад было человеческим существом: бесформенное, бурое, страшное. На остатки плоти не хватило покрова, и рядом никого нет. Но скоро кто-то непременно появится. Пассажиры электрички непременно все увидят - как на экране, через стекло, но взаправду.
Тяжко об этом думать. Но они увидят. Милиция и двое в штатском, честно сделав свою суровую работу, молча стоят, курят, ждут. Не грузить же это в служебную машину. Есть формальности. Не знаю, возит ли милиция с собой дежурный траурный комплект, но простое одеяло и еще недавно чистая простыня для двух котомок нашлись. Может быть, помогла билетная кассирша, но все равно савана не хватило.
Людей на платформе, в общем, немного. Большинство молчит. Некоторые, - это хорошо заметно, делают вид, что жизнь продолжается. Верится с трудом. Что-то ушло. Что-то сейчас ушло из каждого…
Я думаю. Как немного требуется для того, чтобы живой, дышащий человек превратился в неодушевленный предмет, стал вещью в завязанном узле. Как просто: один узел развязывается, другой наоборот. Но простота приводит в ужас. Ловлю себя на пошлом вопросе: «Кто это мог быть? Кто были эти двое людей, о которых сейчас кому-то рассказывает осведомленная старушка в платочке?»
…Ты. А почему не ты? Не притворяйся. Судьба, планида, рок - как затасканы все эти свидетельства людского недомыслия! Не я!!! - вот цена самоутешительным заклинаниям, цена моему успокоению.
Несколько молодых ребят, воспитанных по телевизору «Дорожным патрулем», вертятся всего в двух-трех метрах от погребальных свертков, косятся на них, курят и изредка смотрят влево, не идет ли электричка, и вправо, туда, где все открыто и ясно. Ребята явно не ведают, как сейчас, в эту минуту, им нужно себя вести. Им не страшно? Я не верю. Они ни в чем не виноваты и им страшно, но они молоды, молоды…
Появляется поезд. Лучше бы он задержался где-нибудь на «Привокзальной»! Не надо сюда ехать! Ведь никто еще ничего не знает, кроме нас на «Локомотивной». Состав уже здесь. Минута стоянки или молчания? Мне кажется, что исчезли все звуки, хотя идет шумная высадка из вагонов. Мне хочется убежать, но я словно прилип к асфальту и все вижу. Вижу глаза людей в окнах поезда. Вижу, как мать оттаскивает ребенка куда-то вглубь вагона. Вижу, как пожилой дядька уставился на предмет с платформы и смотрит каким-то затравленным взглядом. Люди торопливо обходят кульки. Они не понимают? Ну, да, они не догадываются, - снова утешаю я самого себя. Ложь. Сейчас их поезд тронется, и остальные зрители все увидят - мельком, в движении, в неумолимой правде.
Поезд трогается.
Жизнь уехала.
Смерть осталась.