НАСЛЕДИЕ НОВОМУЧЕНИКОВ
СВЯТОЙ НОВОМУЧЕНИК ГЕНЕРАЛ ПЕТР КРАСНОВ
О БЕЗБЛАГОДАТНОСТИ КРАСНОЙ ЛЖЕ-ЦЕРКВИ
ГЛАГОЛЕМОЙ "МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ"
(Отрывок из повести П.Н. Краснова "Белая свитка")
- … Вы про отца Гаврилу Проскуровскаго ничего не слыхали?
- Это который из донских казаков? Советской власти не покорился? Государя-батюшку живым на выносе Святых Даров поминает?
- Уж не поминает больше. Слышно, в Почаев в монастырь подался, грех тяжкий замаливать.
- Что же такое с ним случилось?
- Было так, значит, по отдалению от власти ихней слободы отец Гаврила десять лет подряд за выносом Даров поминал: - «Благочестивейшаго, Самодержавнейшаго Великаго Государя нашего Императора Николая Александровича и Супругу Его Благоверную Государыню Императрицу Александру Феодоровну…», - и так до самого конца всё, как надо, по-старинному… И народу это, знаете, очень нравилось. Ровно луч света какого незримого во тьме сатанинской кромешной было то святое поминовение Царя-Великомученика. И вот, значит, получает он указ от самого митрополита Сергия молиться за советскую власть. «Её, мол, радости - наши радости, её печали - наши печали». Так и прописано в указе. Крепко задумался и смутился отец Гаврила… Однако помолившись, своего не оставил, продолжал поминать по-старому Государя. И вот через недолгое время после указа выходит он в воскресный день со Св. Дарами и начинает: «Благочестивейшаго, Самодержавнейшаго Великаго Государя нашего»… Глянул… А у самого амвона, насупротив его кожаные куртки стоят… За револьверы хватаются… Отец Гавриил крякнул, да нашёлся и продолжает: - «…Совнаркома и весь блаженнейший, справедливейший Ц.И.К., победоносное красное воинство и Наркомов его и всех членов Реввоенсовета Союза Советских Социалистических республик да помянет Господь Бог во Царствии Своем…». Значит, по митрополичьему указу всех сатанинских властителей помянул. Повернулся потом посолонь и пошёл важно в алтарь. «Что, мол, - думает, - съели?» … Пришло время ему, как иерею, приобщаться. Говорит он молитвы, какие положено, с трепетом благоговейным поднимает воздух, берётся за лжицу… Глядь, а чаша пустая. Исчезли Божиим велением Тело и Кровь Христовы, кощунственно оскверненные нечестивым поминовением.
…Как он докончил обедню, уж он и сам не помнил. Сказывают: - выходит из церкви, разом белые стали его долгие волосы. Созвал он к себе стариков и людей, кому особенно верил, поклонился им в ноги и говорит: «Простите меня, люди добрые, в согрешении моем. Сатану за Святыми Дарами помянул… Больше я вам не пастырь». Тою же ночью собрался и ушёл навсегда из села. Говорят, наложил он на себя обет молчания. «Язык мой согрешил, впредь да умолкнет»…
Вот оно какое дело случилось! Ходит Господь между нами…
О БЕЗБЛАГОДАТНОСТИ КРАСНОЙ ЛЖЕ-ЦЕРКВИ
ГЛАГОЛЕМОЙ "МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ"
(Отрывок из повести П.Н. Краснова "Белая свитка")
- … Вы про отца Гаврилу Проскуровскаго ничего не слыхали?
- Это который из донских казаков? Советской власти не покорился? Государя-батюшку живым на выносе Святых Даров поминает?
- Уж не поминает больше. Слышно, в Почаев в монастырь подался, грех тяжкий замаливать.
- Что же такое с ним случилось?
- Было так, значит, по отдалению от власти ихней слободы отец Гаврила десять лет подряд за выносом Даров поминал: - «Благочестивейшаго, Самодержавнейшаго Великаго Государя нашего Императора Николая Александровича и Супругу Его Благоверную Государыню Императрицу Александру Феодоровну…», - и так до самого конца всё, как надо, по-старинному… И народу это, знаете, очень нравилось. Ровно луч света какого незримого во тьме сатанинской кромешной было то святое поминовение Царя-Великомученика. И вот, значит, получает он указ от самого митрополита Сергия молиться за советскую власть. «Её, мол, радости - наши радости, её печали - наши печали». Так и прописано в указе. Крепко задумался и смутился отец Гаврила… Однако помолившись, своего не оставил, продолжал поминать по-старому Государя. И вот через недолгое время после указа выходит он в воскресный день со Св. Дарами и начинает: «Благочестивейшаго, Самодержавнейшаго Великаго Государя нашего»… Глянул… А у самого амвона, насупротив его кожаные куртки стоят… За револьверы хватаются… Отец Гавриил крякнул, да нашёлся и продолжает: - «…Совнаркома и весь блаженнейший, справедливейший Ц.И.К., победоносное красное воинство и Наркомов его и всех членов Реввоенсовета Союза Советских Социалистических республик да помянет Господь Бог во Царствии Своем…». Значит, по митрополичьему указу всех сатанинских властителей помянул. Повернулся потом посолонь и пошёл важно в алтарь. «Что, мол, - думает, - съели?» … Пришло время ему, как иерею, приобщаться. Говорит он молитвы, какие положено, с трепетом благоговейным поднимает воздух, берётся за лжицу… Глядь, а чаша пустая. Исчезли Божиим велением Тело и Кровь Христовы, кощунственно оскверненные нечестивым поминовением.
…Как он докончил обедню, уж он и сам не помнил. Сказывают: - выходит из церкви, разом белые стали его долгие волосы. Созвал он к себе стариков и людей, кому особенно верил, поклонился им в ноги и говорит: «Простите меня, люди добрые, в согрешении моем. Сатану за Святыми Дарами помянул… Больше я вам не пастырь». Тою же ночью собрался и ушёл навсегда из села. Говорят, наложил он на себя обет молчания. «Язык мой согрешил, впредь да умолкнет»…
Вот оно какое дело случилось! Ходит Господь между нами…