Хорошо забытое старое, или о старой новой женской прозе
Встретил интересную статью о зарождении "новой женской прозы" в конце 80-х - начале 90-х.
"Проза Валерии Нарбиковой (которая дебютировала в журнале "Юность" романом "Равновесие света дневных и ночных звезд", а в сборниках представлена романами "Ад как Да и аД как дА" и "Около эколо") - это, несомненно, проза авангарда. Родословную свою она ведет не только и не столько от модернистов Джойса и Генри Миллера (хотя их творчество и было первотолчком для ее прозы), а от великого авангардиста начала века Велимира Хлебникова. Природа их дара одна - словотворчество. И в то же время авангардизм Нарбиковой чрезвычайно женственен, капризен, прихотлив. Нарбикова напоминает мне непоседливую девочку, которая неустанно готова ломать слова, откручивать им головы, руки и ноги, как у куклы, и прикручивать другие, заглядывать, что там у них внутри. И в то же время она похожа также на Марию Кюри, женщину-ученого, расщепляющего атом слова, добиваясь от слова - той, почти ядерной, сверхэнергии. Нарбикова ищет смысл не во фразе, а в слове, в атоме слова. И слово взрывается у нее в руках...
Проза Ларисы Ванеевой (в сборниках она представлена повестью "Между Сатурном и Ураном" и романом "Антигрех") - это проза модернистки. Ее фраза, полная таинственного мерцающего смысла, то бродит по лабиринтам женского подсознания, то улетает, но опять же по лабиринтам, теперь небесным, в метафизическую высь. Загадочная проза, проза Прекрасной Дамы, которой как символу новой веры грядущего века поклонялись и ожидали ее прихода наши первые феминисты - русские символисты начала века Владимир Соловьев, Александр Блок, Андрей Белый. Прекрасная Дама в лице Ванеевой пришла и говорит...
Проза и драматургия Нины Садур (цикл рассказов "Проникшие" и пьеса "Красный парадиз") основаны на фольклоре. Но это не тот собранный в научных экспедициях фольклор, не разученный в ансамблях самодеятельности, а фольклор (суеверия, видения, заговоры, причитания, распевы, сказания) самого женского естества, его нутряной силы и интуиции, самой земли, прапамяти, праматери Природы и Человека, когда расступаются скалы и из них хлещет человеческая кровь, как в пьесе "Красный парадиз".
Елена Тарасова - представительница неонатурализма (повести "Не помнящая зла" и "Ты хорошо научился есть, Адам"). Разлагающаяся, мерзкая, смердящая плоть героини ее повести "Не помнящая зла", описанная с грандиозным натуралистическим мастерством, может служить метафорой разлагающегося древнего мифа о женщине как о вместилище пороков, сосуде диавола, мифа, преследующего женщину на протяжении многих веков, но она не помнит зла...
Ирина Полянская (рассказы "Площадь", "Сельва", "Жизнь дерева" и повесть "Чистая зона") в своем творчестве напоминает нам о старом добром сентиментализме. То, что сентиментальность - черта чисто женская, мы знаем, но то, что даже родившись в закрытой зоне, где ставятся генетические опыты над живыми, моделируя условия послеядерной катастрофы, можно остаться доброй, прекрасной, возвышенной, сентиментальной, - это мы узнали только от Ирины Полянской, и это назовем новым русским сентиментализмом.
Совсем по-другому реагирует на приближающуюся катастрофу, на конец света мать четверых детей, пермячка Нина Горланова ("Покаянные дни, или в ожидании конца света"). Как положено матери, ее героиня, в которой угадывается сама Нина Горланова, чего она и не скрывает, с утра до вечера занимается тем, что ищет, чем накормить детей. Поиски эти описаны документально, во всех подробностях, это почти дневниковые записи. И только грозно в эти будни, как хор в древнегреческих трагедиях, врываются сообщения (тоже документальные) из местной газеты: скоро прорвет плотину и город затопит. До катастрофы осталось месяц, неделя, три дня, день, несколько часов... Нине Горлановой удалось совместить несовместимое: документальное повествование со всеми подробностями постсоветсткого нищенского быта неожиданно перерастает в трагедию, в ожидание конца света..."
Пожалуй, стоит присмотреться к женской прозе этого периода. Модернизм, постмодернизм, эксперимент - всегда интересно.
"Проза Валерии Нарбиковой (которая дебютировала в журнале "Юность" романом "Равновесие света дневных и ночных звезд", а в сборниках представлена романами "Ад как Да и аД как дА" и "Около эколо") - это, несомненно, проза авангарда. Родословную свою она ведет не только и не столько от модернистов Джойса и Генри Миллера (хотя их творчество и было первотолчком для ее прозы), а от великого авангардиста начала века Велимира Хлебникова. Природа их дара одна - словотворчество. И в то же время авангардизм Нарбиковой чрезвычайно женственен, капризен, прихотлив. Нарбикова напоминает мне непоседливую девочку, которая неустанно готова ломать слова, откручивать им головы, руки и ноги, как у куклы, и прикручивать другие, заглядывать, что там у них внутри. И в то же время она похожа также на Марию Кюри, женщину-ученого, расщепляющего атом слова, добиваясь от слова - той, почти ядерной, сверхэнергии. Нарбикова ищет смысл не во фразе, а в слове, в атоме слова. И слово взрывается у нее в руках...
Проза Ларисы Ванеевой (в сборниках она представлена повестью "Между Сатурном и Ураном" и романом "Антигрех") - это проза модернистки. Ее фраза, полная таинственного мерцающего смысла, то бродит по лабиринтам женского подсознания, то улетает, но опять же по лабиринтам, теперь небесным, в метафизическую высь. Загадочная проза, проза Прекрасной Дамы, которой как символу новой веры грядущего века поклонялись и ожидали ее прихода наши первые феминисты - русские символисты начала века Владимир Соловьев, Александр Блок, Андрей Белый. Прекрасная Дама в лице Ванеевой пришла и говорит...
Проза и драматургия Нины Садур (цикл рассказов "Проникшие" и пьеса "Красный парадиз") основаны на фольклоре. Но это не тот собранный в научных экспедициях фольклор, не разученный в ансамблях самодеятельности, а фольклор (суеверия, видения, заговоры, причитания, распевы, сказания) самого женского естества, его нутряной силы и интуиции, самой земли, прапамяти, праматери Природы и Человека, когда расступаются скалы и из них хлещет человеческая кровь, как в пьесе "Красный парадиз".
Елена Тарасова - представительница неонатурализма (повести "Не помнящая зла" и "Ты хорошо научился есть, Адам"). Разлагающаяся, мерзкая, смердящая плоть героини ее повести "Не помнящая зла", описанная с грандиозным натуралистическим мастерством, может служить метафорой разлагающегося древнего мифа о женщине как о вместилище пороков, сосуде диавола, мифа, преследующего женщину на протяжении многих веков, но она не помнит зла...
Ирина Полянская (рассказы "Площадь", "Сельва", "Жизнь дерева" и повесть "Чистая зона") в своем творчестве напоминает нам о старом добром сентиментализме. То, что сентиментальность - черта чисто женская, мы знаем, но то, что даже родившись в закрытой зоне, где ставятся генетические опыты над живыми, моделируя условия послеядерной катастрофы, можно остаться доброй, прекрасной, возвышенной, сентиментальной, - это мы узнали только от Ирины Полянской, и это назовем новым русским сентиментализмом.
Совсем по-другому реагирует на приближающуюся катастрофу, на конец света мать четверых детей, пермячка Нина Горланова ("Покаянные дни, или в ожидании конца света"). Как положено матери, ее героиня, в которой угадывается сама Нина Горланова, чего она и не скрывает, с утра до вечера занимается тем, что ищет, чем накормить детей. Поиски эти описаны документально, во всех подробностях, это почти дневниковые записи. И только грозно в эти будни, как хор в древнегреческих трагедиях, врываются сообщения (тоже документальные) из местной газеты: скоро прорвет плотину и город затопит. До катастрофы осталось месяц, неделя, три дня, день, несколько часов... Нине Горлановой удалось совместить несовместимое: документальное повествование со всеми подробностями постсоветсткого нищенского быта неожиданно перерастает в трагедию, в ожидание конца света..."
Пожалуй, стоит присмотреться к женской прозе этого периода. Модернизм, постмодернизм, эксперимент - всегда интересно.