Как Хоутерманс перешёл на темную сторону: часть 1, Берлин
Копипаста конечно, но интересно
1.
Берлин до 1933 года для был совсем иным, чем стал впоследствии. В университетских коллоквиумах участвовали ученые, одни имена которых вдохновляли: Эйнштейн, Лауэ, Нернст. Многочисленные кафе на Курфюрстердам заполнялись интеллигенцией. Новые пьесы, фильмы, концерты. Дом Хоутермансов был притягательным для друзей: на рождество приезжал Паули, частые гости - Гамов и Ландау из СССР, Вайскопф из Вены, М. Поляньи, чья племянница, Ева Штриккер, вышла замуж за Вайссберга - эту пару ждала та же судьба, что и Хоутермансов. Темами нескончаемых разговоров были история, политика, марксизм, литература и искусство. Иногда собиралось более тридцати человек, в основном, физиков. В дополнение к упомянутым, Блэкетт, Мария Гепперт-Майер, Тамм из Москвы, Обреимов из Харькова. Об этих почти еженедельных вечерах с теплотой вспоминает в своих мемуарах В. Вайскопф. Они получили шутливое название Eine Kleine Nacht Physik, созвучное милому сердцу немцев и венцев названию моцартовского произведения Eine Kleine Nacht Musik («Маленькая ночная серенада»).
Рис. Бахучара-Мата, арийская (настоящих) богиня трансгендеров
С падением империи и созданием Веймарской республики (1918) были гарантированы свободы слова и собрания всем гражданам, в результате чего произошёл расцвет гомосексуального движения и появилось большое число организаций гомосексуалов. В 1919 году Магнусом Хиршфельдом в Берлинe был основан Институт сексуальных наук, плотно сотрудничающий с Научно-гуманитарным комитетом. Целью созданного института было углубление научно-исследовательской базы по вопросам сексуальности, продвижение отмены уголовного преследования гомосексуалов, а также рассмотрение общих вопросов человеческой сексуальности и способствование проведению сексуальных реформ. В частности, в Институте проводились общественные дискуссии по темам сексуальности, семейной жизни, гигиены тела, контрацепции, аборту, гомосексуальности, половым инфекциям и другим вопросам.
В издательстве Фридриха Радсцувайта выходил целый спектр газет и журналов для гомосексуальных мужчин и женщин. Тираж некоторых из них доходил до 100 тысяч экземпляров в месяц. Один лишь журнал Die Insel к 1930 году достиг тиража в 150 тысяч экземпляров. Пресса для гомосексуалов была свободно доступна в газетных киосках. Практически в каждом крупном городе имелись бары и закусочные для гомосексуальной публики. По всей стране от Кёнигсберга до Кёльна, от Фленсбурга до Мюнхена проходили различные увеселительные мероприятия, праздники и балы, организованные для гомосексуалов...
Но параллельно этому, а потом все больше заглатывая повседневную жизнь, поднялась коричневая тень национал-социализма. Штурмовики и студенты-нацисты не стеснялись обыскивать квартиры интеллигенции - полиция не вмешивалась. Наступил день (это случилось в апреле), когда университетским сотрудникам-евреям не было позволено переступить порог университета.
30 июня 1934 года, когда был арестован Рём и другие высокопоставленные члены СА, Гитлер объявил, что непременно займётся «искоренением этой чумы» и не будет больше терпеть того, что «миллионы приличных людей» компрометируются «патологически предрасположенными существами». Кроме того, в письме новому руководителю СА Виктору Лютце фюрер указал, что за преступления по параграфу 175 немедленно нужно выгонять из партии и из СА.
Чистка в СА была положительно воспринята немецким населением и положительно сказалась на популярности фюрера. В связи с надвигающейся зимой, обещающей быть тяжёлой в финансовом плане, правящей верхушке необходимо было использование психологических мер для поддержания уровня популярности. Одной из таких мер виделась чистка партийного аппарата от элементов, к которым народ испытывает неприязнь.
Таким образом, 30 июня 1934 года стал переломным днём: гомосексуальные мужчины разом превратились из «криминальных аморальных элементов» и «совратителей гетеросексуалов» в конспиративных и опасных врагов государства, способных образовать преступные «гомосексуальные шайки», подрывающие власть фюрера и партийное единство.
Если в конце 1933 года этой мере наказания подвергались, в основном, осуждённые за растление детей (§ 176 ч. 3), а в 1937 году круг этих лиц пополнили все мужчины, осуждённые за гомосексуальные контакты более трёх раз и отсидевшие за это в общей сложности более шести месяцев, то с 1940 года в концлагеря стали направлять всех освобождённых из тюрьмы гомосексуалов, имевших более одного партнёра. К тому времени депортация в концентрационный лагерь уже практически означала «билет в один конец».
Статистические данные, полученные из архивов, позволяют взглянуть на ситуацию, в которой жили гомосексуальные мужчины в Германии во времена Третьего рейха. Йелоннек в своей монографии сравнивает данные о преследовании гомосексуалов в сельской провинции (на примере Пфальца), небольшом городе (на примере Вюрцбурга) и метрополии (на примере Дюссельдорфа).
Исследованные им дела подозреваемых в гомосексуальных связях на 17 мая 1935 года пфальцев, показывают, что около 21 % мужчин к моменту внесения в картотеку были не старше 18 лет. Среди дел, рассматриваемых в Вюрцбурге обнаруживается тот же феномен - более четверти «подозреваемых» составляли мужчины моложе 20 лет. Высокий процент молодых мужчин до 30 лет объясняется, вероятно, более интенсивной половой жизнью молодёжи, а также менее развитыми умениями конспирации в сравнении с более старшими поколениями, прошедшими свой каминг-аут в сравнительно спокойные времена и выработавшие свои стратегии поиска партнёров. Как показывают данные о подозреваемых из округа Дюссельдорф, местное гестапо обращало значительно меньше внимания на подростковые гомосексуальные контакты, чем их коллеги из более мелких городов, что легко объясняется значительно большим количеством населения. Как правило, дети и подростки попадали в поле зрения гестапо в связи с однополыми контактами, если они занимались проституцией. Кроме того, в отличие от Пфальца и Вюрцбурга, в статистике по Дюссельдорфу наблюдается более высокая сексуальная активность и среди старших поколений, что объясняется в том числе наличием мужской проституции.
Данные о семейном положении подозреваемых обнаруживают следующую долю женатых: 81 % - в Пфальце, 82 % - в Вюрцбурге и почти 85 % - в Дюссельдорфе. В то же время, средняя доля холостых мужчин по Рейнской провинции на то время составляла 46 %.
Кроме того, в отличие от изученных Йелоннеком дел из Пфальца и Вюрцбурга, где не было совершенно никаких упоминаний о трансвеститах, дела из Дюссельдорфа обнаруживают как минимум четыре задокументированных случая задержания гомосексуальных мужчин, искавших контакты, переодевшись в дамские платья. Кроме того, относительно высоким является число случаев, когда гестапо при обысках квартир находило у мужчин дамские украшения или косметику.
Интересным также является процент «успешных» расследований гестапо в указанных регионах. Так, передачей дела в суд или депортацией в концентрационный лагерь под «защитный арест» заканчивались 60 % дел в Пфальце, 40 % - в Вюрцбурге и 80 % в Дюссельдорфе.
Мужчин, ведущих промискуитетный образ жизни, ожидали значительно более серьёзные сроки. Например, в 1937 году в Аугсбурге за действия, попадающие под § 175, совершенные с 24 различными партнёрами, было назначено суровое наказание в виде лишения свободы на 4 года, несмотря на сотрудничество подсудимого и добровольные признания в содеянном. В другом случае один продавец книжного магазина, в отношении которого суду удалось доказать наличие 19 контактов с различными мужчинами, был квалифицирован как «опасный рецидивист» и в октябре 1941 года осуждён на 4 года каторги, а после отбывания срока заключения немедленно направлен в концентрационный лагерь Эмсланд под «защитный арест» на неопределённый срок, где и умер 8 февраля 1945 года.
Особую озабоченность рейхсюгендфюрера вызывало «распространение» гомосексуальных контактов среди молодёжи. Число осуждённых по § 175 подростков 14-18 лет было достаточно велико. В 1933-1939 годы подростки составляли около 12 % всех осуждённых за гомосексуальные контакты, в 1941 году доля подростков возросла до 16 %, а к 1942 году - до 24 %. Руководство гитлерюгенда видело, что с началом войны стала расти доля подростков, осуждённых по § 175. Для предотвращения распространения этого явления, руководство гитлерюгенда ужесточило контроль и надзор за молодёжью. При малейшем подозрении к гомосексуальным склонностям подростков отстраняли с руководящих должностей в молодёжных организациях. Руководство гитлерюгенда вело также свою картотеку (помимо общей картотеки, которая велась Центральным имперским бюро по борьбе с гомосексуализмом и абортами), в которую вносила малейшие подозрительные случаи, связанные с подростками.
Отношение к лесбиянкам было несколько иным. В нацистской идеологии женщине отводилась роль в пределах семьи, материнства и кухни, поэтому с приходом к власти национал-социалистов женщины практически исчезли из общественной и политической жизни страны, и государственная пропаганда не затрагивала интересов женщин, выходящих за пределы брака и материнства. Генрих Гиммлер видел одну из причин лесбиянства в «омужичивании» женщины и поэтому активно пропагандировал сохранение традиционных полоролевых моделей и их полярности.
Франк выступал и за криминализацию однополых контактов между женщинами. Его поддерживали и другие юристы. Однако, распространение уголовного преследования на лесбиянок было отвергнуто министерством юстиции, которое выразило мнение, что в отличие от гомосексуальных мужчин, которые «полностью исключены из репродуктивного процесса», в случае женщин это не так или, по крайней мере, не в таких же масштабах. Кроме того, указывалось, что гомосексуальные женщины не так заметны в отличие от гомосексуальных мужчин, поэтому опасность «заражения общества через пример» не так высока как в случае мужчин. Среди других причин назывались трудности в доказательствах наличия однополых контактов среди женщин по причине более тесных дружеских связей между женщинами.
Рис. В свое время даже в таких "вертикальных" странах, как Япония, Китай, Персия и Римская империя сменя пола была вполне нормальным делом. Хотя как и все при всякой вертикале, могла применятся и не для своих прямых целей, как сие призошло например со Спорумом, которого передалали в Сабину
Возможно в те дни покинул профессорскую кафедру Густав Герц - его еврейское происхождение отняло у него право находиться на государственной службе. Возможно также, что его слава Нобелевского лауреата сохранила ему жизнь. На саму жизнь он зарабатывал, работая в промышленной компании.
1.1.
Хоутерманс мог бы чувствовать себя в относительной безопасности, будучи евреем только на 1/4 (со стороны матери), но его «неарийская» внешность, категорический отказ провозглашать «Хайль Гитлер», а, главное, известные коммунистические убеждения делали его положение все более ненадежным. Грозным предупреждением был обыск на его квартире.
От большего наказания Хоутерманса, возможно, спасло обнаружение обыскивающими, наряду с запрещенной литературой, внушительных счетов с перечнем вин, которые заказывались его отцом. По мнению штурмовиков, человек с такими доходами и запросами не мог быть марксистом.
Еще до всех этих событий Хоутерманс предпринял попытку найти работу в каком-либо из научных учреждений за пределами Германии.
Помощь в устройстве за границей физиков, спасающихся от нацистов, осуществлялась их коллегами в Англии, США, Дании и других странах.
В Англии, в частности, был организован специальный центр - «Общество защиты науки и знаний». Активное участие в его работе принимали Э. Резерфорд и П. Л. Капица. Сведения о немецких физиках, нуждающихся в помощи, поступали из разных мест, в частности, и от П. С. Эренфеста (по этому вопросу имеется обширная и необычайно интересная переписка между ним и Капицей). Хоутермансу непосредственно помогало несколько хорошо знавших его коллег: В. Вайскопф (живший в тогда еще свободной Австрии), Патрик Блэкетт. Капица, кстати, тоже знал Хоутерманса, встречался с ним во время своих довольно частых поездок в Геттинген, а также много хорошего слышал о нем от того же Гамова.
Вайскопф предложил поискать работу в Англии, и 2 июня 1933 года Хоутерманс пишет письмо Капице в Кембридж из Вены, поскольку, по очевидным причинам, писать из Берлина было небезопасно. Капица был в то время консультантом знаменитой фирмы электромузыкальных инструментов в Хейсе (Миддлсекс, район Большого Лондона). Директором ее был И. Шенберг, сам в 1905 году эмигрировавший из России.
Продукция фирмы имела широчайшее распространение (особенно знаменитые грампластинки «His Master's Voice», на которых изображалась симпатичная собака, прислушивающаяся к граммофону), а в его исследовательском отделе разрабатывали в те годы основы телевизионной техники.
Капица считал, что Хоутерманс, отличный физик с европейской репутацией, внесший большой вклад в развитие электронной микроскопии, а, значит, специалист по электронным пучкам, может представить для фирмы интерес. 19 июня следует благоприятный ответ.
1.1.1.
Историкам науки известно, что в 1932 году Хоутерманс задумал экспериментальную работу по проверке идей А. Эйнштейна о вынужденном излучении. Если б не технические сложности (у Хоутерманса сгорел трансформатор и не оказалось средств на покупку нового), открытие лазера приблизилось бы на 20 лет!
Впрочем, правомерность сослагательного наклонения в физике, как и в истории, считается некорректным. В отечественном исследовании истории лазеров «Возникновение квантовой электроники» замечается, что много позже сам Хоутерманс напомнил об этих своих работах, излагая «свои соображения о возможности вызвать генерацию когерентных колебаний или произвести усиление колебаний в оптическом диапазоне частот благодаря процессам индуцированного излучения в системах, в которых осуществлена инверсия населенностей».
По мнению автора этого исследования И. М. Дунской, «появление статьи в 1960 г. лишает ее всякой научной и исторической ценности, т.к. к тому времени уже появились фундаментальные стартовые работы 1958-60 годов».
Однако следует учесть, что эта работа а в начале 30-х годов привлекла внимание многих его друзей, среди них, В. Паули и В. Эльзассера, в воспоминаниях которого она упоминается. Но, главное, для развития крупной темы время для Хоутерманса было явно не подходящим (напомним, «на дворе» 1933 год), а дальнейшие события только затруднили ее осуществление. Так или иначе, физическое чутье Хоутерманса подсказывало ему важность практически новой тогда физической проблемы, составляющей ныне фундаментальную область исследований.
Продолжение следует